Галина Куликова - Банановое убийство

— Я критик, — спокойно ответил Сильвестр. — Рецензирую художественные фильмы для специализированных журналов.

Стас досадливо крякнул. Только этого ему не хватало. Кинокритик, словно гусь орехами, нашпигованный детективными сюжетами.

— Выходит, вы постоянно сидите дома и смотрите кино? — уточнил он на всякий случай.

— Преимущественно.

Сильвестр лгал. Он работал только дома, исключительно дома и нигде кроме дома. За дверью квартиры лежал недружелюбный мир, в котором жили кошки и птицы, обросшие шерстью и перьями, цвели деревья и травы, разбрасывающие пыльцу, летали смертоносные осы, строились автомобильные заправочные станции.

воняющие бензином, и в каждом киоске продавались шоколадные батончики с арахисом, который мог убить Сильвестра вернее, чем бандитская пуля.

Как только за старшим лейтенантом захлопнулась дверь, Бессонов повернулся к своей помощнице и писклявым голосом передразнил:

— «Когда мы его нашли, он уже не дышал!» Просили же тебя не высовываться. Нет, ей нужны лавры первооткрывателя трупов.

— Я не собираюсь скрывать информацию от властей, — отрезала Майя, двинувшись по коридору в сторону ванной комнаты.

— Полагаешь, к нам приходили власти? — скептически заметил Сильвестр.

— Какие‑никакие. Кроме того, я их не боюсь. А вы ни в чем не виноваты. Поэтому вам тоже нечего бояться.

— Ха! Я нашел тело, и я рассказал этому типу, как все случилось на самом деле. Те две фасолины, которые вставлены в его башку вместо мозгов, вскоре решат, что я и есть преступник. Вот увидишь, меня заберут в ментовку, засунут в подвал и будут бить до тех пор, пока я во всем не признаюсь.

— Вы перебрали голливудских фильмов, — заметила Майя, открыв дверь в ванную комнату и пустив воду. — Может быть, стоит перейти на европейское кино?

— Лучше всего с Пьером Ришаром, — проворчал Сильвестр, наблюдая за тем, как она брызгает водой себе в лицо, а потом прикладывает к щекам полотенце.

— Я твердо убеждена, что за редким исключением в милиции работают честные люди, — с вызовом сказала Майя, вешая полотенце на собственный крючок.

— Твои убеждения почерпнуты из «Дяди Степы».

Сильвестр шагнул к двери, ведущей в кабинет, и пнул ее ногой. Дверь ударилась о стену. Он чертыхнулся, стремительно вошел, обогнул стол и уселся на диван. Схватил пульт от телевизора и принялся в задумчивости постукивать им по подбородку. В кабинете, как, впрочем, и во всей квартире, не было ковров, пледов, гобеленов и всего того, что Сильвестр называл пылесборниками. Легкое диванное покрывало постоянно простирывалось. Книги и коробки с фильмами тщательно пылесосились и протирались. Влажная уборка была ежедневным ритуалом, который выполнял приходящий уборщик Степан — мрачный, как замковый призрак.

Не прошло и минуты, а Майя уже возникла на пороге кабинета с изумленным видом:

— Кстати, босс. Что касается побелки и канифоли. И умного убийцы. Вы говорили это всерьез?

— Нет, я просто пошутил. Люблю шутить над трупами, — буркнул Сильвестр, не поворачивая головы.

— Удивительно. Но я ведь видела то же, что и вы, не больше и не меньше! Мы поднимаемся по лестнице, замечаем лежащего на ступеньках человека с разбитой головой и банановой шкуркой возле ботинка. Вы ненадолго склоняетесь над телом и убеждаетесь, что незнакомец мертв. Как по волшебству появляется Чепукин, и вы велите ему вызвать милицию и «скорую помощь».

— Ну и что?

— Вам хватило минуты на то, чтобы сделать целую кучу важных выводов! Я только сейчас поняла, насколько это поразительно.

— Когда опер, который только что ушел от нас, тоже это поймет, мне не поздоровится. Черт меня дернул за язык.

— Если бы у вас была информация… Ну, результаты экспертизы, показания свидетелей и все такое, вы запросто могли бы раскрыть это убийство.

— Послушай, Майя, — рассердился Сильвестр, — если ты забыла, Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро и Ниро Вульф проживают за границей. А все отечественные сыщики сосредоточены на Петровке, 38. Они носят погоны и, когда приходится туго, вызывают подкрепление. Коллективный мозг, вытеснивший частных конкурентов. И вообще… Не нужно меня подбадривать. Я отлично чувствую себя в кресле с подголовником в окружении своих коробочек с фильмами.

— Вы способны на большее! — с горячностью заявила Майя.

— Безусловно. Скоро я стану самым выдающимся кинокритиком десятилетия. Нет, века.

— Не думаю. Я читала последний номер «Кинозала». Судя по вашей рецензии, самый заметный фильм года — «Моя большая кровавая свадьба».

— А что? Прелестная черная комедия про сбрендившую невесту.

— Да, а премия за лучший сценарий, по‑вашему, достанется «Нападению свинокошек».

— Фантастический боевик о вторжении на Землю. Очень свежо. У сценариста невероятно богатая фантазия. Эти свинокошки проделывали такие вещи!

— Вы считаете, его действительно убили? — неожиданно вернулась к прежней теме Майя. — Этого… Как его там?

— Фофанова, — подсказал Сильвестр. — Откуда я могу знать? Просто я мыслил логически. Кстати, в нем было кое‑что странное.

— В трупе?

— В трупе. Вернее, на нем.

Майя прикрыла глаза, пытаясь припомнить, что увидела тогда на лестнице. Что‑что? Человека с разбитой головой. Разве можно было концентрироваться на каких‑то деталях перед лицом такого несчастья? Все же она попыталась вспомнить, как выглядел Фофанов. Мужчина лет тридцати, светловолосый, в очках. Обыкновенные штаны, рубашка с короткими рукавами. Кажется, часы… Еще на ботинки она обратила внимание. Мягкие ботинки и раздавленная банановая кожура возле правой ноги. Вот, пожалуй, и все. Ничего странного уж точно.

— Не хочу больше об этом говорить, — резко за явил Сильвестр. — До тех пор, пока не вернется твой героический старший лейтенант.

— Почему это он мой? — обиделась Майя.

— Он положил на тебя глаз. И даже не спорь. Женщина, доказывающая, что не понравилась мужчине, выглядит дурой.

Старший лейтенант вернулся, когда его меньше всего ждали. На улице было темно, и озверевшие мотыльки колотились о стекло, рассчитывая покончить с собой под каким‑нибудь симпатичным абажуром. Впрочем, окна в квартире номер девятнадцать закрывались наглухо, и у мотыльков не оставалось ни одного шанса.

За день Стас Половцев измялся и оброс щетиной так, что его утренний вид теперь показался бы парадным. Однако глубоко запавшие глаза блестели, как у агента 007, выполнившего задание и окрутившего очередную девушку.

— Я бы выпил чаю, не против? — заявил он вместо приветствия и демонстративно вытер ноги о мокрую тряпку.

Тряпку, кстати, уже сменили. Эта, вторая, была голубой и такой же девственно чистой, как и первая.