Галина Куликова - Банановое убийство

— Это ведь с девятого этажа, — задумчиво проговорил милиционер. — Говорите, там проживают сумасшедшие?

Все присутствующие хором подтвердили, что да, на девятом имеется чокнутая тетка Жабина, которая сошла с ума после того, как ее кто‑то укусил. Кто и при каких обстоятельствах совершил это злодеяние, жильцы не смогли точно сформулировать. Но пару версий выдвинули прямо на месте.

— Это случилось за границей, — высказалась с трудом отбившаяся от Рудаковой дворничиха.

— Точно, — подтвердила одна из бабулек. — Ее укусил иностранец и передал ей через слюну комариное заболевание.

Пока шло дознание, к квартире, находившейся этажом ниже, приблизился большой букет роз. За букетом обнаружился скрипач Мурочкин, застенчиво ожидающий, когда кто‑нибудь откликнется на его звонок. Через секунду дверь приоткрылась и показался Сильвестр, который, узрев букет, резко отшатнулся.

— Розы?! — грозно вопросил он через щель. — Вы спятили!

— Почему это я спятил? — удивился скрипач. — Я пришел к Майе, а не к вам.

— Какая разница! Вы задумали протащить этот веник внутрь.

— Да, я на это рассчитывал, — честно признался Мурочкин.

— Вы не должны были приносить розы, — категорично заключил Сильвестр.

Мурочкин ужасно расстроился, особенно потому, что Майя все не появлялась. Наверху орали соседи, там опять происходила какая‑то разборка, в которой он не хотел участвовать: желание устроить личную жизнь оказалось гораздо сильнее любопытства.

— Ну и какие же цветы я могу принести?

— Искусственные.

— Послушайте, — возмутился Мурочкин. — Я пришел на свидание, а не на похороны!

— Приводите какие угодно доводы, но ваши розы не переступят порог моей квартиры.

— И куда же мне их девать?!

— Отнесите на могилу той кошки, которую вы переехали.

Кажется, жестокий Сильвестр хотел добавить что‑то еще, но в этот момент сверху, рыча и воя, сверзилось что‑то огромное и мохнатое, завертелось вокруг Мурочкина и неожиданно распалось на две половины. Одна половина, жалобно тявкая, поскакала вниз, где, судя по радостным возгласам, попала прямо в руки Алевтины Витальевны. Вторая же — молнией метнулась к приоткрытой двери, мелькнула под ногами Сильвестра и скрылась в его кабинете.

Скрипач даже не успел слова сказать, потому что на площадку немедленно хлынула целая толпа народу, и там была Майя, при виде которой у него зашлось сердце.

— Это вам, — сказал он, отодвинув дворничиху и наступив на ногу милиционеру, которого даже не заметил.

— Какая прелесть! — воскликнула Рудакова, стоявшая рядом с Майей. Вырвала розы у скрипача из рук и сунула мужу. — Рада, что вы встречаете нас цветами. Мы на ваш концерт, помните, три года назад, тоже приходили не с пустыми руками. Правда, букет тогда пришлось отдать виолончелистке, в вашем оркестре она была единственной женщиной.

— Люся, не отвлекайся! — призвал ее к порядку супруг, передав розы одной из бабушек. — Нам необходимо отыскать Везареспула.

— Как вы сейчас сказали? — удивился милиционер.

— Какая разница?

— Как это «какая разница»? Если мне придется протоколировать…

Услышав слово «протоколирование», Рудаковы наконец связно объяснили, что случилось. Их сын, работающий в одной из миссий ООН, женился на американке, с которой его счастливые родители познакомились во время своего отпуска. Американка оказалась не простой, а страшно богатой, ни больше, ни меньше — наследницей табачного магната. К новым родственникам сразу же прониклась теплыми чувствами и на прощание подарила им кота Везареспула. Кот был образцом новейших достижении генетики и стоил семь тысяч долларов.

— Вообще‑то Павлик чихает от кошек, — сообщила Рудакова, похлопав мужа по спине. — Прямо как ваш Сильвестр, Майечка. И мы даже мечтать не могли завести себе котика или собачку. И вот Кейт нашла для нас это чудо! Одна американская компания начала торговать гипоаллергенными котятами. В Америке тридцать миллионов аллергиков — это ведь какой рынок сбыта!

— Ученые использовали технологию генетической дивергенции, — добавил ее супруг, заставив бабушек напрячь мозги. — В аллергической реакции человека на кошек виноват белок, содержащийся в чешуйках кожи и слюне животных.

— Фу, — сказал сантехник, — какую гадость вы рассказываете.

— А они выделили такой специальный ген, провели селекцию…

— Подождите‑ка! — воскликнула Майя, предупреждающим жестом выбросив в его сторону руку.

Дело в том, что она увидела приоткрытую дверь квартиры Сильвестра и похолодела. Что, если Джинерва забежала внутрь и теперь лежит на диване, а ее босс катается по полу, схватившись руками за горло?

— Все оставайтесь на своих местах! — строго приказала Майя, и милиционер автоматически ответил:

— Есть.

Майя вошла в квартиру и прислушалась. Никаких признаков жизни.

— Босс? — позвала она, приближаясь к распахнутой двери в кабинет. — С вами все в порядке?

Ответом ей была тишина. Осторожно ступая, Майя сделала несколько шагов и заглянула. Картина, которая открылась ее взору, была достойна кисти Рембрандта.

В центре комнаты, выгнувшись дугой, подняв загривок и распушив хвост щеткой, замер дымчатый кот, устремив взор на балконную дверь. За дверью стоял Сильвестр и через стекло смотрел на кота испуганными глазами.

— Босс, дышите глубже, этот кот не может причинить вам никакого вреда.

Майя вошла в комнату и на цыпочках двинулась к пушистому нарушителю спокойствия.

— Это особая порода, выведенная специально для аллергиков. Кот прямо из Америки. Хорошо, что вы его не убили, — он стоит бешеных денег. Зовут… Не помню, как его зовут.

— Везареспул!!! — донеслось с лестницы.

— А, точно, Везареспул.

Майя взяла кота на руки, и тот немедленно припал к ее груди.

— Вы пока приходите в себя, а я пойду отдам его хозяевам.

Майе было ужасно жаль Сильвестра и страшно неудобно, что она видела его в момент слабости.

На лестнице все еще яблоку негде было упасть, и девушка решила направить разбирательство, затеянное милиционером, в правильное русло. Гад Чепукин, с которого, вероятно, и началась вся заварушка, прятался в квартире. Майя подошла к его двери и постучала в нее кулаком.

— Выходите, Чепукин! — крикнула она. — Пришла пора открыто выступить против демократического режима. Здесь как раз помощник депутата, которого вы обматерили и огрели по спине. Я даже знаю, чем вы его огрели, — злорадно сказала она. — Тем огромным зонтом с костяной ручкой, который лежит у вас под вешалкой.

Ответом ей было трагическое молчание.

— Я напишу жалобу, — заявил помощник депутата.

Мурочкин, у которого отняли его букет, подошел к Майе и взял ее за руку.