Валентина Андреева - Крестовый поход в лабиринт

– Тебе есть где отсидеться, кроме зоны, разумеется? – поинтересовалась она у Ромика. Он не ответил, но покачиваться перестал. – У тебя действительно кто-то умер? – Ромка попытался еще больше вжаться в коленки. – Не хочешь говорить, не надо, твои проблемы. Я не верю, что ты мог просто так убить человека, тем более двоих, но лучше тебе уехать. Если нужны деньги, мы с Леркой дадим, только их у нас не очень много. Я сейчас уйду, а ты подумай над моим предложением. Стесняешься брать деньги, можем договориться: комнату на месяц оставишь за нами и мы в расчете. Только напиши для Галины записку. Она хоть и в отпуске, но мало ли, нагрянет… С ней шутки плохи. И вот еще что… Мне тут новый мобильник на день рождения подарили. Два мне вроде как ни к чему. Я дам тебе старый, приобретешь «симку» на свое имя, будешь звонить, что и как.

Деньги Ромка взял, пообещав их вернуть в самое ближайшее время, чему Ольга, признаться, не поверила. На тему двойного убийства не распространялся, сказал только, что вокруг него творится какая-то непонятная «хренотень». О своем наезде в квартиру просил никому не говорить, иначе их не оставят в покое. Ранним утром во вторник Ромка уехал. Ключ от комнаты оставил, но записку для Галины не написал, сказал, что она отдыхает и не скоро вернется. На вопрос, куда его несет, ответил: «В глушь, в Саратов. Только к совершенно чужим теткам».

Через несколько часов, когда девушки, торопясь на занятия, закрывали входную дверь, к ним подскочил запыхавшийся плейбой лет сорока пяти лет и потребовал впустить его к Роману. У юноши скоропостижно скончалась бабушка, надо обсудить время похорон. Ольга очень удивилась: мрут Ромкины бабули одна за другой…

Несмотря на большую разницу в возрасте, черноволосый красавец покорил Лерочку не меньше, чем на минуту, в течение которой Ольга отпихивала его от двери, а потерявшая разум Лерка, глупо улыбаясь, предлагала «впустить человека, чтобы он сам убедился в отсутствии Сафонтьевых».

– Но я же хотела как лучше… – улыбаясь не менее глупо, сообщила нам Лерочка, успевшая переодеться в облезлые шортики.

– Ну да. Стоило ему посмотреть на ключ, торчавший в Ромкиной двери… Короче, я завернула его туда, откуда он пришел. Лерка до первого этажа его утешала, уверяя, что имей мы такую возможность, достали бы плохо известного нам Ромку из-под земли. После того как он проводит свою бабушку. Этот кретин решил, что Лерка над ним издевается, и дальше поскакал сам.

– А вы, что, и в самом деле арендовали Ромкину комнату? – поинтересовалась Наташка.

– Да на фига она нам нужна? – удивилась Ольга. – Эту фишку я специально Ромке подкинула, чтобы не комплексовал насчет денег. Завтра мне должны заплатить за один проект, ну это вам не интересно… Комнату мы просто не закрывали, Лерка там новые диски просматривала, чтобы мне не мешать. Вот только зря, наверное, мы уборку сделали. Вон, даже эта мадам обратила внимание на отсутствие пыли. Такая настырная! Мне показалось, что она не ожидала увидеть кого-нибудь в квартире. Надо же! Еще одна Ромкина бабуля!

– Она так представилась? – не поверила Наташка.

– Ну да. Здрасьте, говорит, я Ромина бабушка. – Ольга хмыкнула. – Я не удержалась и говорю: «так это, вас сегодня хоронят»? Она прямо с лица спала. Ну я ей и доложила кратко обстановку, которая нам с Леркой, признаться, осточертела. Без Ромкиного в ней участия, конечно. Бабуля сразу такая вся из себя загадочная стала и пообещала еще нас пережить. Только сказала, что сначала ей нужно взять из комнаты Сафонтьевых кое-какие свои документы. Ключ, мол, от комнаты у нее есть, ей его сама Татьяна Михайловна передала, и шварк меня в сторону! Не женщина, а бульдозер. Такая и в самом деле кого угодно переживет. И знаете, что я думаю? Ни в какой Саратов Ромка не поехал. Во всяком случае, звонил из места, находящегося в пределах досягаемости роуминга.

Я согласно кивнула и поинтересовалась временем, в которое Ромик заявился в воскресенье. Оказалось, к пяти часам юноша уже был дома.

Выдать свое заключение по этому поводу я не успела – запел мой мобильник, и я никак не могла сообразить, где он. Когда Наташка выудила его из своего кармана, смотреть на экран было уже некогда. Я пребывала в полной уверенности, что это муж, и весело его поприветствовала.

– Простите, это Ирина? – бас сильной концентрации мгновенно сбил меня с толку.

– Нет, – зачем-то сказала я. – Это Ирина Александровна Ефимова.

– Ваш номер остался на экране мобильного телефона гражданки Осиповой – де Суарес. Не знаю, что правильнее. По-видимому, она собиралась, но не смогла вам дозвониться. Вы с ней знакомы?

– Одну минуточку, сейчас вспомню… – Я попыталась обрести опору в виде стенки холодильника. «Кто это? И что бы это значило?» – Кажется, знакомы… – растерянно проговорила наконец. – Она что-то просила передать?

– Тамара Владимировна ничего не просила. И не попросит…

Табуретка наполовину выехала из-под меня. Не следовало ерзать на ней, даже полагаясь на широкую стенку холодильника. Стало ужасно неудобно сидеть, но тут уж было не до удобств:

– Что?! Повторите! Что с ней случилось?!

– Не нужно так кричать. Договорить не даете. Странная у вас какая-то реакция, то не можете вспомнить гражданку Испании мадам Осипову, то кричите так, как будто она вам мать родная. Ваша Тамара Владимировна была сбита машиной, объем и характер повреждений уточняются. На первый взгляд травм, не совместимых с жизнью, нет. Но говорить в ближайшее время она точно не сможет. Алло?! Вы меня слышите?!

– Слышу, – прошелестела я. – Простите, а вы кто?

– Врач-доброжелатель из «скорой». Записывайте номер больницы…

– Да-да… сейчас, минутку…

Я сунула мобильник Наташке и вскочила. Бестолково мыча, размахивая руками, никак не могла выговорить слово «ручка» и пыталась изобразить ее предметно с демонстрацией использования по прямому назначению. Пожалуй, я превзошла саму себя. На мои выкрутасы смотрели с неподдельным интересом, но на помощь прийти не спешили, не спешили даже отодвинуться и освободить мне выход, отчего возникло непреодолимое желание для начала перевернуть кухонный стол.

Возможно, я так бы и сделала, если бы Наташка на всякий случай, скорее всего, машинально, не алекнула в трубку. Наверное, ей попеняли за ее, а на самом деле мою медлительность, поскольку физиономия у подруги стала малиновой от невысказанных оправданий по принципу «сам дурак!». Она сквозь зубы выдала только: «Диктуйте» и буквально следом: «Спасибо», после чего отняла мобильник от уха и принялась испепелять меня взглядом. Бесполезно. Обретя способность говорить, я перешла в наступление и заявила, что не мешало бы ей все-таки записать номер и адрес больницы. Человеческая память не совершенна, бывают такие провалы!