Вера Иванова - Кто поедет в Сингапур?

– Алеха у нас такая! – с гордостью подхватила Танюсик. – Настоящая Нюшка! Как в фильме «Парфюмер». И еще такая книга есть.

– А вас, Татьяна Игоревна, я тоже хотел похвалить – за то, что вы обратили внимание на часы на руке нападавшего.

– Это когда я его укусила, – зарделась Танюсик. – Часы-свачи, швейцарской фирмы «Swatch», я их увидела мельком в просвете между рукавом и перчаткой. Ой, вот еще что! Там же и наколка была – имя какое-то интересное, не то «Оля», не то «Катя»... Да, точно, «Лариса!» Или, вернее, «Лара».

– Отлично! – одобрительно кивнул старший лейтенант, записывая новые сведения. – Ну а вам, – он повернулся к парням, – я хочу объявить отдельную благодарность. Арсению Илларионовичу – за то, что вы запомнили марку стоявшего у дороги мотоцикла... – Милиционер сделал паузу, во время которой Брыкало выпрямился и окинул нас взглядом победителя. – А Михаилу Евгеньевичу – за то, что вы запомнили его номер! Молодцы! Настоящие сыщики!

Уау! Вот это было по-настоящему круто. Потому что мы с Танюсиком вообще не заметили никакого мотоцикла. Мы посмотрели на парней новыми глазами – все-таки и от «этих гадов» оказался какой-то толк!

Мы уходили из отделения весьма довольные собой. Тем более, что старший лейтенант обещал не сообщать пока о ночном происшествии нашим родителям.

Уже в дверях Денис Михайлович сказал:

– Если после школы решите работать в милиции, милости просим! Для таких перспективных кадров двери нашего отделения всегда открыты!

– Нет уж, лучше вы к нам! – хмыкнул Смыш, и мы шагнули в темноту.

Нет, все-таки, как ни крути, а законы природы работают исправно. И сколько бы ты ни пытался их нарушить – не получится. На следующий день я почувствовала это на собственной шкуре. Сработал самый могучий закон – равновесия, и после моего небывалого взлета последовало столь же небывалое падение. Платой за неожиданный приз, волшебный бал и умопомрачительные знакомства стали ровно четыре двойки – по одной на каждом уроке. К концу этого кошмарного дня они нагло выстроились в жирную колонку в моем дневнике, вынося приговор моим похождениям.

Такое случилось со мной в первый раз в жизни и стало своего рода рекордом – что, однако, утешало меня слабо. Как-то в третьем классе у меня за один день было три пятерки, в шестом – шесть четверок, в седьмом – пять троек, а вот теперь я докатилась и до двоек.

А начиналось все вполне невинно, разве что после почти бессонной ночи соображала я не очень. Но все-таки у меня хватило ума вспомнить, что первым уроком идет физика, а не химия, не то пришлось бы мне зря карабкаться на третий этаж.

Я, конечно, и не подозревала, что меня ожидает. А все произошло потому, что именно на физике Смыш предложил идею – как вычислить автора письма. Идея была гениальной и называлась «Тест на интеллект».

– Я тут придумал один тестик, надо будет сегодня провести, – наспех объяснял нам Миша в последние минуты перед звонком. – Это поможет вычислить злоумышленницу. Разошлем всему классу эсэмэски, и пусть отвечают!

В тесте было всего три пункта: «Нюанс – это...» «Цунами – это...» «Боулдеринг – это...».

– Пусть ответят, что это такое, – объяснил Смыш. – Это позволит нам сразу сузить круг подозреваемых!

– А что это такое? – простодушно спросила Танюсик. – Я и сама таких слов не знаю. Разве что про боулдеринг. Ну, и еще про цунами немножко... То ли это смерч такой, то ли еда китайская...

– Тяжелый случай! – хихикнул Смыш, за что был удостоен крепкого подзатыльника. А уж рука у Танюсика тяжелая, будьте уверены! Не слабее, чем у вчерашнего бандюги.

– Ой, больно! Ладно, извини... Я ничего такого не имел в виду... Нюанс – это оттенок, тонкое различие, – скороговоркой выпалил сочинитель тестов. – А цунами – огромная приливная волна!

– Три вопроса – маловато, – подумав, сказала я. – Несолидно как-то для теста. Да и место в эсэмэске еще останется! Надо замаскировать этот самый боулдеринг получше.

– Боже мой! Неужели ты наконец-то выучила это слово? – Танюсик вскинула руки в театральном изумлении, за что была удостоена моего – не менее крепкого – подзатыльника.

– Дурной пример заразителен, – понимающе кивнул Брыкало. – Может, и мне на ком потренироваться в рукоприкладстве? – и он остановил сонный взгляд на мне.

Слава Богу, Смыш вовремя пресек цепную реакцию.

– Ближе к делу, а то звонок уже через тридцать секунд! Если хотите что добавить, предлагайте!

– Пусть будут еще «рейтинг» и «риелтор», – предложила я.

– Подходит! – одобрительно кивнул Миша. – Все?

– Ну, тогда пусть будет еще и «прокурор», – буркнула Танюсик. На меня она не смотрела – все еще дулась из-за подзатыльника.

– А как мы будем итоги подводить? – поинтересовался Брыкала.

– Пять или шесть правильных ответов – гений. Три или четыре – нормальный. Ну, а если меньше – идиот. Все! Разбегаемся! – скомандовал Смыш, бросив взгляд на свой знаменитый хронометр: его «командирские» часы предсказывали звонок с точностью до секунды.

Танюсик и Брыкала едва успели ретироваться за свою парту, как в класс вместе со звонком влетел наш учитель физики, Леон Семенович Атаманис, по прозвищу «Атаман». Его всклокоченная борода топорщилась, очки съехали набок, на пальцах – пятна от чернил: он любил старомодные ручки. Ну и одеколон «Шипр», конечно.

– Практическое занятие! – объявил Атаман и выставил на стол четыре прибора. – Разбейтесь на четыре бригады по шесть человек. Будете записывать показания амперметров в таблицу, в конце урока я проверю. Да, и не забудьте выключить мобильники!

Это было просто подарком судьбы! По знаку Смыша мы четверо рассредоточились по четырем бригадам и начали проводить тестирование.

– Так! Тест на интеллект! Отвечайте на вопросы! Рейтинг – это... – услышала я голос Танюсика.

– А ну, не списывать, кому сказал! – донесся из другого угла бас Брыкалы. – А то так навешаю, мало не покажется! – видимо, руки у него все еще чесались.

– Если не знаешь, ставишь прочерк! – объяснял кому-то в третьем углу Смыш. – И пишите кратко, одним словом, не размазывайте!

Некоторое время в классе стояла полная тишина – но все записывали не показания приборов, а ответы на тест.

Потом мы начали подводить итоги. И вот тут-то судьба и подставила мне подножку: Атаман подкрался сзади как раз в тот момент, когда я закончила таблицу с результатами теста. Учитель выхватил тетрадь, поднес к очкам и сказал всего одно слово:

– Два.

Спорить с Атаманом было бесполезно. Упрашивать его – еще хуже. А самое страшное – пытаться спрятать дневник. Рассерженный Атаман мог добраться и до моих родителей, и до директора, и вообще до кого угодно, поэтому мне оставалось только смириться с тем, что в дневнике напротив слова «физика» появилась жирная отвратительная двойка.