Елена Логунова - Рука и сердце Кинг-Конга

– Это не кастинг, это керлинг! – взвизгнул мой внутренний голос, когда я поскользнулась на ледовой дорожке, ведущей к крыльцу игорного клуба, и поехала на пятой точке прямо на снегоуборочную лопату оторопевшей дворничихи.

Мое падение подтвердило жизненную правоту яркой метафоры Мартына Шиповника: незарастающая народная тропа неконтролируемого азарта вблизи «Дамы Пик» и впрямь была очень скользкой!

– Ну вот, докатилась! – смущенно проворчала я, сидя на лопате, точно братец Иванушка, готовый к закладке в печь.

– А ну вставай! Инструмент мне поломаешь! – скрипучим голосом типичной Бабы-яги потребовала дворничиха.

Я безропотно освободила лопату и заковыляла к крыльцу клуба, для пущей устойчивости на бугристом льду по-медвежьи косолапя, подгибая колени и сутулясь, чтобы в случае чего не так высоко было падать.

– Инвалидка, а туда же! Небось пенсию проигрывать потащилась? – неодобрительно проскрипела мне в спину дворничиха.

– Инвалидка?!

Изумившись, я зависла на одной ноге, пошатнулась и едва не грохнулась снова.

– Накаркает еще, ведьма старая! – опасливо пробурчал мой внутренний голос.

– Ну чисто корова на льду! – противно хихикнула вредная бабка.

Еще одно упоминание о корове – это уже было слишком! Я резко повернулась и… упала в сугроб!

– Ох, убогая! – Дворничиха покачала головой, разглядывая «инвалидку» со смесью отвращения и жалости и даже не думая помочь.

Вместо нее это сделал какой-то парень. Худой, как палка, он курил за фонарным столбом и был за ним совершенно незаметен, пока не выглянул. После этого не заметить его было невозможно: у парня были огненно-красные волосы и глаза им в тон. В первый момент мне показалось, что это электрический фонарь полыхнул алым пламенем! Я потрясла головой, и яркая личность сочувственно спросила:

– Офигеваешь, детка? Пиво с водкой и ни фига не спала?

– Что?

– Фигово тебе?

– Ну надо же! Редко можно встретить такую трогательную привязанность к одному слову-паразиту! – некстати восхитился мой внутренний голос.

– Офигенно, – согласилась я, на лету поймав тему.

– Вот и меня колбасит на фиг! – пожаловался Рыжий.

Про колбасу он зря сказал. Я сразу же вспомнила, что за спецагентскими делами осталась сегодня без обеда, и в животе у меня предательски заурчало. А Рыжий, видимо, принял этот звук за утвердительный ответ на свой вопрос. Он понимающе хмыкнул, протянул мне твердую костлявую руку, помог выбраться из сугроба и задушевно предложил:

– Зафигачим по пивасику? Или ерша? Мне по фиг. Я банкую.

– Всего три часа дня! – запротестовала я, взглянув на часы и заодно жестом Василисы Премудрой, выпускающей на волю белых лебедей, вытряхнув из рукава набившийся туда колючий снег.

Я всего лишь хотела сказать, что не считаю данное время суток подходящим для того, чтобы пошло и вульгарно нализываться пивом с водкой, но Рыжий понял меня по-своему.

– Два часа до открытия! – сокрушенно вздохнул он. – Вот фигня! Надо накатить, а то фиг дотянем.

– Молодой человек явно игроман! – сообразил мой внутренний голос.

Я поняла намек и крепче вцепилась в узловатую длань нового товарища: Рыжий, если он завсегдатай «Дамы Пик», мог пригодиться мне как свидетель.

– Ладно, по пиву так по пиву! – согласилась я без энтузиазма, исключительно ради пользы дела.

Пиву, которое я вовсе не люблю, я бы предпочла чашку горячего бульона или хотя бы чаю, но вряд ли это помогло бы укреплению едва наметившегося эмоционального контакта. Так сказать, фигушки! По опыту знаю: напиток определяет стиль общения. Например, совместное распитие обезжиренного кефира не часто переходит в сеанс бурного секса, а обстоятельная дегустация хорошо выдержанного коньяка редко завершается невинной игрой в крестики-нолики.

– Как не фиг делать! – засуетился обрадованный Рыжий.

Напрасно я думала, что пить пиво мы отправимся в какое-нибудь недорогое, но приличное кафе, где я с грехом пополам смогу утолить свой голод бесплатными орешками и сухариками. Все оказалось гораздо проще и прозаичнее – Рыжий сбегал к ближайшему ларьку и притащил две бутылки «Потемкинского темного». Купить стаканчики он даже не подумал!

Мы устроились на лавочке, подальше от неодобрительно ворчащей дворничихи. Рыжий небрежно отсалютовал мне бутылкой и сказал:

– Да фиг с ним, примем!

– Примем.

Я символически пригубила пиво и открыла свой пункт приема информации лобовым вопросом:

– Ночью тут облава была. Ты под нее не попал?

Мой собеседник поперхнулся пивом, утерся рукавом и издал серию восклицаний. Каждое из них само по себе значительной смысловой нагрузки не имело, но в совокупности все эти «Да, ну, на фиг, фигня, совсем офигели, но фиг им, ни фига!» позволяли предположить, что ночной облавой Рыжего почти накрыло, однако он вовремя ушел.

– Тебе-то ни фига, а деда какого-то замели! – настойчиво напомнила я, старательно сгенерировав фразу по представленному мне образцу.

Для нас, дипломированных филологов, нет непосильных конструкций!

– Какого деда? Офигенного Бровастика?

Рыжий, сам обладающий запоминающейся внешностью, оказывается, запомнил и необычное волосяное украшение Смеловского! По лаконичному, но меткому описанию я узнала своего пропавшего друга со стопроцентной уверенностью. С большим основанием, чем Макс, на прозвище «Офигенный Бровастик» мог претендовать разве что покойный генсек, а вероятность его появления в игорном клубе не стоила выеденной фиги.

– Да ни фига, не замели его! – Рыжий энергично помотал головой, вынудив меня зажмуриться: за пламенной шевелюрой в воздухе оставался трассирующий огненный след. – Утек Бровастик! А фигли ему? Кому он, на фиг, нужен?

«Мне», – подумала я, но ничего не сказала. Пиво сделало моего собеседника красноречивым, так что мне достаточно было молчать и слушать, пропуская фиговые словоформы сквозь дешифратор лингвистического чутья.

– Хотя, фигня, не фиг, кому-то, на фиг, да! – После длинного глотка Рыжий опроверг свое же предыдущее заявление.

– Впрочем, нет: сказав, что этот пожилой человек никому не нужен, я ошибся, – поднапрягшись, выдал вероятный литературный перевод мой внутренний голос.

– Он же к бабе пофигачил, – сказал Рыжий.

– К какой бабе? – живо спросила я.

– А фиг ее знает, к какой. Какая ему маякнула.

– Минуточку! – Я вскинула руки, как пленный фашист в кино про войну.

Для точности перевода требовалось досконально выяснить значение глагола.

– «Маякнула» – это что значит? Подмигнула, намекнула, посигналила?

– Да фигли! Звякнула!

– Чем, фигли, звякнула?! Колокольчиком на шее?! – вызверилась я, некстати вспомнив неотвязную корову, чтоб ей стать колбасой! – Шпорой на сапоге?! Рюмкой? Вилкой? Бутылкой?!