Галина Куликова - Если вы не влюблены

Спектакль забуксовал в тот самый момент, когда Курочкин понял, что портсигар, купленный вместо исчезнувшего и врученный ему Белиндой прямо перед спектаклем, вновь таинственным образом испарился. Стоит заметить, что в пьесе эта вещица играла кое-какую роль, и о ней обязательно нужно было сказать со сцены.

Не обнаружив портсигара в своем кармане, Курочкин по-настоящему растерялся и теперь тупо хлопал себя по бокам, не в силах поверить, что реквизит стырили практически у него из рук.

– Чего, холодно вам, папа? – нагло спросил Эсмонд, который с самого начала не отличался английской вежливостью. – Может, камин затопить? У вас есть камин? А то, глядите, в квартиру без камина не поеду!

И на дочке вашей не женюсь. Я вообще жениться больше не хочу, – добавил он явно от себя лично. – На кой хрен мне в четвертый раз хомут на шею вешать?

Таня не растерялась, легонько стукнула офигевшего жениха по плечу и сказала:

– Кончай дурить, милый! Папа ищет портсигар, который всегда носит с собой. Между прочим, это семейная реликвия.

– Тогда пусть у жены своей спросит, – с нехорошей улыбкой откликнулся Эсмонд.

– Мама сегодня неважно себя чувствует, – поспешно перебила его Таня. – У нее слабое здоровье.

– У нее?! – не поверил Эсмонд, явно имея в виду Яблонскую. – Да это же не женщина, а охотница за крокодилами.

Таранов повернулся к залу спиной, притянул к себе Рысакова и шепотом сказал прямо ему в нос:

– Прекрати нести отсебятину, сволочь! Курочкин поспешил ему на помощь.

– Дорогой Эсмонд, – спросил он елейным голосом, – не хочешь ли ты выпить? Могу предложить тебе…

Он не успел докончить фразу, потому что Рысаков вывернулся из-под руки Таранова и во всеуслышание заявил:

– Хочу кусаться!

Произнесено это было с большим чувством. Находившаяся в страшном напряжении Таня звонко рассмеялась. Судя по всему, карлик-вампир стал для Рысакова эдаким мистером Хайдом, который время от времени являл миру свой звериный оскал.

Стало ясно, что Тихона следует удалить со сцены, и Будкевич приказал дать занавес. За кулисами героя дня уже ждали. Не только взбешенная труппа во главе с Яблонской, нацелившейся задушить негодяя собственными руками, но и те самые оперативники, которые упустили его утром. Они немедленно взяли Рысакова в «коробочку» и сообщили, что после окончания спектакля он поедет с ними. Тот мгновенно сдулся, поник и позволил Белинде немного поколдовать над своим лицом.

Несмотря на опасения режиссера, спектакль Тихон доиграл, но задор в нем погас, и он едва справился с ролью. Остальные актеры старались изо всех сил. Таранов блистал, Анжела была хороша, как никогда. Пропажу портсигара удалось компенсировать, заменив его серебряной пудреницей Маркизы.

Рысакова действительно увезли после спектакля. Поначалу актеры дружно возмущались, заявляя, что это произвол и насилие. До тех пор, пока не услышали, как Рысаков жалобно сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Я не хотел причинять ей вред! Она была красивой женщиной…

Курочкин крякнул от неожиданности. Анжела Прохорова прижала ладони к щекам. Таранов негромко выругался. Перепуганный Будкевич принялся звонить в Москву каким-то влиятельным приятелям и знакомым, которые могли бы помочь в создавшейся ситуации. Труппа была деморализована. Больше всего удручало отсутствие достоверной информации. Каким образом Рысаков мог вчера вечером оказаться дома у Романчиковой? Неужели он действительно напал на нее и задушил? Но за что?!

Добравшись до гостиницы, Таня затащила Белинду в свой номер и срывающимся голосом поведала страшную тайну:

– На банкете Романчикова назначила Лешке свидание. На следующий день они должны были встречаться в каком-то кафе. Лешка согласился, потому что Алик на этом настаивал. Хотел с его помощью заключить какой-то денежный контракт.

– Я знаю, – мрачно ответила Белинда. – Я видела твоего Лешку с мэршей, когда бегала по городу в поисках подходящего портсигара. Они ворковали за столиком, как два голубя. Их кто угодно, кстати, мог видеть.

Потому что они выбрали лучшее кафе на главной улице города…

Таня закусила губу и нахмурилась.

– Естественно, Таранов чувствовал, что понравился мэрше, – заметила Белинда. – И конечно захотел, так сказать, поиграть мускулами. Так что не ревнуй.

– Как я могу ревновать к женщине, которую убили?! – возмущенно воскликнула Таня. – Я не ревную, я беспокоюсь за него. Вдруг милиция ничего не знает о том, что он с мэршей встречался на следующий день после банкета? А потом кто-нибудь на него донесет. И Лешку арестуют, как Рысакова.

– Может, и не арестуют, если Тихон во всем признается. Впрочем, – вздохнула она, – я уверена, что этот идиот никого не убивал. Это бред его пьяного воображения. Ну, сама подумай, зачем было Романчиковой впускать его в квартиру, даже если он приперся? И откуда он мог знать, где она живет? Сердце подсказывает мне, что его завтра выпустят.

Однако наутро Рысаков так и не появился. Как вскоре выяснилось, ночь он провел в следственном изоляторе и к настоящему моменту еще не соизволил проснуться. Его намеревались допросить по поводу новых, недавно выявленных фактов, и до тех пор оставили под замком.

Страхов и Бедовчук, явившиеся в гостиницу с утра пораньше и собравшие всю труппу в зале для банкетов, заявили, что у них есть вопросы и к другим актерам, не только к Рысакову. Что касается вышеозначенного гражданина, то здесь, судя по всему, имело место недоразумение.

– И по какому же это недоразумению известного артиста задержали вчера после спектакля? – неожиданно для всех спросил Веленко с вызовом.

Белинда посмотрела на него с невероятным изумлением. То ли Вадик действительно был возмущен до глубины души подозрениями, которые пали на его кумира, то ли почувствовал, что понравившаяся ему женщина одобряет в мужчинах смелость. Как бы то ни было, он вызывал огонь на себя. Бедовчук пожевал нижнюю губу и сказал длинное «Мэ-э…», после чего доложил, обводя глазами актерскую братию:

– Когда мы вчера вечером допросили гражданина Рысакова, он заявил, что с мэром города Романчиковой не имел никаких отношений и после банкета больше ее не видел. От милиции же бегал потому, что считал себя виновным в совершении другого тяжкого преступления.

У Бедовчука был путаный слог, и он завел долгую историю, из которой выяснилось следующее. Якобы здесь, в Перегудове, за Тихоном Рысаковым охотилась какая-то блондинка, караулила его возле гостиницы, стояла под его окнами, звонила ему в номер и обещала убить. Напугала его до смерти. Совершенно случайно накануне ночью он уронил ей на голову ящик с незабудками, который наивная администрация гостиницы прикрепила к балкону для красоты. Рысаков не смог сказать точно, поразил ли ящик цель, но когда за ним приехала милиция, решил, что – да, поразил. Сидеть в тюрьме за убийство ему не хотелось, поэтому он бежал.