Галина Куликова - Если вы не влюблены

За полтора часа до начала спектакля на Ордынск обрушилась гроза. Казалось, что на город напало чудовище – некоторое время оно ворчало и ворочалось наверху, примериваясь к добыче, и наконец, ринулось в атаку. Вода с ревом устремилась вниз, смывая с тротуаров все живое. Молнии прицельно били в асфальт. Облепленные одеждой люди что было сил бежали в укрытия, а ветер выгибал и рвал зонты из их рук. К этому моменту все, кроме Таранова и Курочкина, были уже в театре. Если для Таранова опоздание не являлось чем-то из ряда вон выходящим, то за дисциплиной Курочкина обычно следила жена. Однако их семейная ссора оказалась настолько серьезной, что в этот раз Маркиза явилась в театр одна.

Полюбовавшись на бушующую за окном непогоду, заботливый Будкевич решил послать за опоздавшими директорский «пикап». А сам отправился пить кофе, который расторопная Белинда заказала на всех в соседней пиццерии. Они успели переброситься лишь парой фраз, когда позвонил водитель и сообщил, что ни Курочкина, ни Таранова в гостинице нет.

– Как это нет? – возмутился Алик, уронив салфетку. – Я же с Тарановым буквально десять минут назад разговаривал. Он сказал, что сейчас прихватит Андриана Серафимовича, и они вдвоем будут ждать вас внизу, в холле.

Однако водитель стоял на своем. В гостинице ему сказали, что и Курочкин, и Таранов ушли еще до грозы и обратно не возвращались. Водитель спрашивал указаний, но Будкевич так растерялся, что никак не мог собраться с мыслями.

– Стойте возле входа, – наконец велел он, с силой потерев переносицу. – Никуда не уезжайте. Думаю, они подойдут.

Белинда с напряженным вниманием следила за разговором, а когда Алик повернул к ней расстроенное лицо, поспешила высказать свою версию:

– Наверное, когда Таранов с тобой разговаривал, он был где-то на подступах к гостинице. А потом полил дождь и заставил его искать укрытие. А Курочкин скорее всего и вообще не знает, что за ним послали машину. Возможно, он добирается до театра своим ходом и скоро будет тут.

Будкевич кивнул и снова принялся названивать Таранову, однако тот не отвечал. Тогда он стал звонить Курочкину. Но телефон длинно гудел, да и только.

– Черт знает, что такое! – кипятился Алик, глядя на часы с такой ненавистью, словно они были виноваты в том, что в мире вообще существует время. Потом он выскочил из гримерки и побежал допрашивать Маркизу о том, куда мог подеваться ее драгоценный супруг.

Суета Алика не могла не остаться незамеченной и подняла, разумеется, волну народного любопытства. Поэтому вскоре все имевшиеся в наличии участники спектакля тоже топтались поблизости и обменивались мыслями по поводу случившегося.

– Эти типы меня без ножа режут! – вопил Будкевич. – Разве можно быть такими вопиюще безответственными?! Где ваш муж, Мария Кирилловна?

– Алик, ты не представляешь! – трагическим тоном откликнулась Яблонская, которая была уже в костюме и гриме, как, впрочем, и все остальные. – В последнее время этот тип совершенно отбился от рук. С самого начала гастролей он стал просто неуправляемым.

– Я все понимаю, но сейчас «этот тип» куда-то подевался. Вы не знаете куда? – спросил Алик, стараясь не скрипеть зубами на весь театр.

– Не удивлюсь, если он бросился в реку, – в сердцах сказала Маркиза, сердито обмахивая лицо кисточкой. – Здесь есть какая-нибудь река? Если она глубокая, советую поискать его там, где-нибудь под мостом.

– Мария Кирилловна! – укоризненно воскликнула Таня, ненавидевшая жестокость. – Не надо так говорить.

– Надо, – не глядя на нее, отрезала Яблонская. – Этот клоун только с виду кажется таким милым. На самом деле он уже давно превратился в сгусток негативной энергии. Я боюсь спать с ним в одной кровати. Знаете, – она неожиданно повернулась к собеседникам всем корпусом, резко крутанув кресло, – некоторое время назад он перестал храпеть.

– Это действительно зловещий признак, – раздраженно ответил Алик, – но сейчас меня интересует спектакль. Который начнется… О, Господи!..

– Не волнуйся ты, – бросила Регина, на которой было платье служанки и те самые туфли, из-за которых Рысаков так долго торчал вчера в книжном магазине. – Они скоро появятся. У актеров чувство долга превыше всего. Даже пьяный Тихон не смог ему противостоять, помнишь? На автопилоте нашел дорогу к сцене.

Рысаков как раз стоял поодаль и смотрел на ноги Регины с большим неудовольствием. Эти чертовы туфли вызывали у Тихона исключительно отрицательные эмоции. Он подсознательно чувствовал, что с ними связано что-то опасное. Они были на женщине, которая последней видела убитого – это ли не повод для размышления. Теперь Рысаков мучился сомнениями: стоит ли сообщить данный факт милиции или же все-таки оставить эти мысли при себе?

Несмотря на грозу к главному входу то и дело подъезжали автомобили. В фойе стал скапливаться озябший народ, который радостно устремлялся к буфету с горячительными напитками. Когда до начала спектакля оставалось сорок минут, Будкевич решил ехать в гостиницу. Он схватил мокрый зонт, сушившийся в углу гримерки, захлопнул его и выскочил вон.

Таня, которая так и не смогла отделаться от своего дурного предчувствия, подобрала юбки и бросилась вслед за ним. Они неслись по коридору, громко топая и вспугивая местный обслуживающий персонал.

– Куда?! – кричал Алик, не сбавляя темпа. – Тебе скоро на сцену выходить!

– Мне не сразу! – отвечала Таня, не желая отставать. – И до гостиницы ехать пять минут. Я волнуюсь!

В конце коридора их настиг Тихон Рысаков в сценических штанах и полосатом жилете.

– Я с вами! – закричал он возбужденно. – Мне кажется, случилось что-то ужасное!

Будкевич досадливо махнул рукой, показывая, что ему уже все равно. Он рванул дверь черного хода и вывалился на крыльцо, вздрогнув от холода. Непогода до сих пор не утихла, но теперь это был уже просто проливной дождь, не вызывавший первобытного страха и дикого восторга. Им сразу же удалось поймать такси, за рулем которого сидела молодая женщина в летнем берете, сдвинутом на ухо.

– Гоните! – велел Будкевич, назвав адрес, и машина рванула с места так, словно ее подхватило вихрем.

Дворники с усилием отгребали воду с лобового стекла, мелькая вверх и вниз, и Тане казалось, что они работают в унисон с ее колотящимся сердцем. В салоне пахло мокрой обивкой, духами и сигаретами. Таня закрыла глаза, представив себе Курочкина, который прыгает с моста в воду. Потом ей привиделся бегущий под ливнем Таранов и молния, пронзившая его тело. Она вздрогнула, и ерзавший рядом Рысаков тут же сказал:

– Мне сегодня всю ночь кошмары снились. Может, это погода навеяла?

Будкевич беспрестанно звонил по телефону то Таранову, то Курочкину, но никто из них так и не отозвался.