Татьяна Луганцева - Блондинка в футляре

Так вот, в этот день Варвара приехала с осознанием, что сегодня она не пойдет в класс к своим детям, а будет заниматься бумажной работой и прочей ерундой.

«Да, быть директором постоянно я бы не смогла», – подумала Варвара. Она прошла по шершавому гравию к интернату и посмотрела по сторонам словно новым взглядом. Двухэтажное здание окружал парк, в это время года представлявший собой унылое зрелище. К центральному входу в интернат вела подъездная аллея, а с торцевой стороны здания протекала какая-то небольшая быстрая речушка. Варя вошла в здание, поздоровалась, как всегда, с сонным охранником и прошла в кабинет Веры Сергеевны. Эх, не любила она такую вот рутинную бумажную работу вместо живого общения с детьми. Она плюхнула свою большую сумку на стул, а сама расположилась в скрипучем кресле директрисы. Огромные папки с документами ужаснули Варвару. На столе стояли часы, показывающие неправильное время, и перекидной календарь, застрявший на феврале месяце… прошлого года. Пыль на подоконнике, засохший, морщинистый, какой-то сдутый кактус в битом горшке и корзина, полная мусора, тоже не придали ей оптимизма.

К тому же оделась она хуже некуда. Должность обязывала, и Варвара решила выглядеть как можно солиднее. Для этой цели Варя решила использовать твидовый костюм своей матери, который та носила в молодости. Пиджак был очень широк и в плечах, и в талии. Юбка, естественно, тоже была велика и крутилась вокруг ее тонкой талии. Варвара, недолго думая, пришпилила пояс толстой булавкой. Но самое печальное – этот костюм был очень теплым, и к тому же жесткие волокна шерсти кололи тело Вари даже сквозь колготки и тонкую блузку. Она периодически дергала плечами и чесала бедра, приподнимая подол, чтобы унять зуд. Варвара попыталась сосредоточиться. Но ворох совершенно непонятных ее разуму бумаг мешал этому. Да еще жуткая духота в кабинете… А от желания чесаться под своим колючим костюмом ей захотелось плюнуть на все это дело и пойти к своим сложным детям. Дребезжащий звонок старого телефонного аппарата серо-зеленого цвета прозвучал словно набат. Варя вздрогнула и подняла трубку.

– Алло?

– Уже на месте? Молодец! Я знала, что только на тебя и можно положиться, – раздался радостный голос Веры Сергеевны.

– Ой, это вы?! Где вы сейчас?

– В данный момент в туалете. Если тебе это интересно. А так я уже на месте, присутствую на конференции, вот отошла на минуту, то есть по нужде. Ты-то там как?

– Нормально. Сижу, ничего не понимаю, – честно ответила Варвара.

– Это хорошо, я хочу сказать, что верю тебе. Я тоже ничего не понимаю в этой чертовой бухгалтерии! – весело ответила ей Вера Сергеевна.

Они перекинулись парой дежурных фраз, и связь оборвалась.

Варвара вздохнула и с тоской посмотрела на телефон с криво лежащей трубкой, потому что один рычажок западал. Разговор с директрисой сил ей не прибавил.

В ее рабочий кабинет постучали.

– Да! Да-да! Войдите! – сдвинула строго брови Варвара и тут же расплылась в улыбке, увидев учительницу Людмилу Кузьмину.

– Варечка, можно?

– Конечно, заходи! – кивнула Варя.

– Ой, как прикольно тебя видеть в этом кабинете и в этом кресле! – хохотнула Людмила, проходя в кабинет. Короткая юбка открывала миру худые ноги с не очень красивыми коленками, кофта с глубоким вырезом обнажала худую шею и большую грудь с морщинистой кожей.

– А тебе идет здесь находиться, – улыбнулась накрашенным ртом Люда. – Когда Веруська уйдет на пенсию, тебя здесь и посадим!

– Боже упаси! Мне бы месяц продержаться, как просит Вера Сергеевна, а на большее я не согласна.

– Не говори ерунды! Ты – молодая, серьезная, вот и должна продвигаться по карьерной лестнице вверх.

– Что же ты не продвинулась?

– У меня другой интерес в жизни был, – ответила Люда, – да и есть… Эх, работала я в одной школе учительницей, эх, какой у меня роман случился с директором школы! Вот это страсть была! Вот это могло быть продвижением по служебной лестнице! – Люда мечтательно закатила глаза. – Он же потом в министерство ушел… а мне предлагалось быть заучем, затем и директором, а там, кто знает, кем бы я сейчас была?

– И что помешало? – спросила Варвара.

– Не что, а как всегда кто. Жена его, черт бы ее побрал… она у нас в школе физруком работала. – Люда задумчиво потерла подбородок. – Что-то не хочу я больше об этом вспоминать… скажу одно… пришлось мне уволиться.

Варя постаралась не рассмеяться, чтобы не обидеть учительницу «всего гуманитарного», как она себя называла.

– Зачем пришла-то? – спросила Варвара.

– Во дает! Уже как цербер сидит, вся нахмуренная такая, пиджак какой-то страшный с плечами, словно у генерала армии. «Зачем пришла?» – передразнила ее Людмила. – А кстати, и вправду, зачем я пришла? А! Да! Там в твоей группе ЧП.

– Что случилось? – воскликнула Варвара.

– Да не волнуйся, мать-наседка! Ничего страшного! Твои дети совершенно не воспринимают новую девушку – педагога-дефектолога. А твоя любимая снова ушла в себя и рисует одни круги.

– Эля? – уточнила Варя, хотя это было излишне. Так себя вести могла только она. А это ее бесконечное рисование кругов, кругов разных размеров, могло довести кого угодно до сумасшествия. Если у нее в этот момент отнимали карандаш, мелок или ручку, что, собственно, и делали, так как она разрисовала в помещении все стены, девочка продолжала чертить пальчиком воображаемые круги, пока не засыпала. Однажды приступ длился почти целый день, девочка даже не ела в это время, чем очень напугала Варвару. Она постоянно консультировалась с врачами по поводу учеников. В отношении Эли прогнозы психотерапевта были весьма неутешительные. Дело в том, что она была абсолютно асоциальна. Эта девочка замкнулась на чем-то, как пояснил врач.

– Она словно шла и шла по лестнице, поднимая ноги на одинаковую высоту, пока не наткнулась на ступеньку, большую по высоте, и остановилась… Она так и осталась стоять и тыкать ногой в ступеньку, и сколько она так будет стоять на одном месте, неизвестно. Может, день, может, всю жизнь. Я говорю на примере с лестницей условно…

– Я понимаю, – отвечала Варя, – а что поможет сдвинуть ее… ну, с этой ступеньки? Что может дать толчок к тому, чтобы она поняла, что надо поднять ногу повыше и двинуться дальше?

– Хороший вопрос, важный. Если бы мы ответили на него, мы бы вернули этого ребенка в наш мир, – отвечал светило психотерапии. – А толчок может дать что угодно… Сильная эмоция или просто хорошее утро. Не тешьте себя надеждой, Варвара, ведь этого может и не случиться вовсе.

– А эта девочка впала в такое состояние из-за какого-то стресса? С ней что-то сделали или что-то сделали на ее глазах? – продолжала спрашивать Варвара.