Люся Лютикова - Наш маленький грязный секрет

Хочешь всего и сразу, а получаешь ничего и постепенно.

В день своего двадцатисемилетия Инна решила: с нее хватит. Хватит нищеты, убогого существования «как у всех» и нереализованных желаний. Теперь у нее будет совсем другая жизнь.

Инна еще в детстве поняла, что самое главное на свете – это деньги. Потому что они дают свободу. Сначала это была свобода от бабы Нюры, к которой ее сослала непутевая мать.

Свою мать Инна никогда в жизни не видела. После школы та уехала на заработки на БАМ, забеременела неизвестно от кого и родила девочку, которую тут же подбросила своей матери. Женщина надеялась, что без «довеска» ей будет легче устроить свое семейное счастье. Как сложилась судьба у матери, не знала ни Инна, ни баба Нюра. Когда девочке исполнилось четыре года, мать, и без того не баловавшая их письмами, окончательно перестала писать. То ли мать наконец-то нашла спутника жизни, от которого хотела скрыть грех молодости, то ли сгинула где-то на необъятных сибирских просторах – никто так и не узнал.

Баба Нюра жила в Тамбовской области, в маленьком городке под названием Кемыш, который скорее можно было назвать поселком городского типа. В городе не было ни кинотеатра, ни больницы; чтобы культурно отдыхать или лечиться, нужно было ехать в районный центр. Молодые люди покидали Кемыш, едва получив аттестат о неполном среднем образовании в единственной городской школе. Да и пожилые, выйдя на пенсию, предпочитали перебираться на постоянное место жительства поближе к цивилизации, где в кране всегда течет горячая вода и бесплатная медицинская помощь под боком.

Население Кемыша стремительно редело, грозя через пять – десять лет исчезнуть окончательно. Только баба Нюра никуда уезжать не собиралась: она не страдала от изоляции, напротив, она к ней стремилась. Да и для Инны, считала она, так будет лучше: чем меньше бесовских соблазнов вокруг, тем благочестивее вырастет ребенок. Дело в том, что старуха была фанатично набожной. При этом, как позже поняла Инна, бабка не принадлежала ни к какой религиозной конфессии, а придумала свой собственный свод законов и правил общения со Всевышним.

Если ты разговариваешь с Богом, то это называется молитвой, а если Бог с тобой, то – шизофренией. С бабой Нюрой Бог разговаривал часто и по самым различным поводам. Именно Его волю передавала бабка, когда говорила, что петь нельзя, это бесовское, смех – тоже от лукавого, ходить с непокрытой головой – прегрешение, а уж вплетать в косу красную ленту – вообще преступление, караемое геенной огненной.

Инна так никогда бы и не узнала, что такое материнская ласка, если бы не соседка, тетя Паша. Тетя Паша была полной веселой женщиной, разменявшей шестой десяток. Она работала на ферме дояркой, жила одна и при любой возможности приглашала Инну к себе. На всю жизнь Инна запомнила божественный вкус парного молока, которым ее угощала тетя Паша. Именно у соседки девочка узнала, каким должен быть дом – уютным, теплым и населенным любящими тебя людьми. На маленькой кухне тети Паши, где на окне стояла герань в горшочке и висели занавески с рюшами, она могла бы сидеть часами, потягивая молоко и млея от счастья. А еще тетя Паша вытаскивала из шкафа круглую железную коробку и угощала ее разноцветными леденцами монпансье. Или с заговорщическим видом открывала холодильник, а там лежало мороженое и дешевый, приторно-сладкий фруктовый шербет, который Инна безумно любила.

Но счастье никогда не длилось долго: надо было возвращаться домой, к полоумной бабке, которая все время проводила в молитвах в полутемной комнате и заставляла внучку становиться рядом с собой на колени.

– Молись, Инка, молись, – истово крестилась баба Нюра. – Все хорошие девочки попадают в рай.

Инна послушно крестилась правой рукой, но на левой держала скрещенными указательный и средний пальцы (подруги в школе сказали ей, что в этом случае все, что ты говоришь и делаешь, происходит как бы понарошку). Дело было в том, что Инна не хотела в рай. Ей хотелось мороженого, конфет и много-много игрушек. А для этого нужно было вырваться из-под власти бабы Нюры и иметь деньги. Инна твердо решила: «Пусть хорошие девочки попадают в рай. А я буду плохой и попаду туда, куда сама захочу». Конечно, она мечтала очутиться в доме у тети Паши и остаться там навсегда. Вскоре ей чуть было не представилась такая возможность.

Однажды баба Нюра занемогла. Обычно вскакивающая с первыми петухами, она неподвижно пролежала в постели до полудня. Испуганная Инна кинулась к соседке, та вызвала фельдшерицу из поликлиники. Был поставлен диагноз: паралич. Что послужило его причиной, фельдшерица не знала. «В человеке много органов, которые могут в любой момент отказать», – туманно сказала она и вызвала «неотложку» из райцентра.

Бабу Нюру положили на носилки и увезли. Больше ее Инна не видела: в больнице бабка умерла и ее, наверное, где-то похоронили в общей могиле. Но про Инну государство не забыло: вскоре приехала женщина из роно, чтобы отвезти ее в детский дом. Тете Паше, которая хотела удочерить Инну, в этом было категорически отказано. Во-первых, она не приходится девочке родственницей, пусть даже и дальней. Во-вторых, она женщина одинокая и в предпенсионном возрасте. А в-третьих, у тети Паши оказалось слабое сердце и гипертония, так что, возможно, в скором будущем за ней самой потребуется уход.

Поскольку в Советском Союзе все делалось во имя человека и для человека, Инну навсегда разлучили с тетей Пашей. Несмотря на то что в двадцати километрах от Кемыша был детский дом, девочку определили в приют в Архангельске. Тетя Паша пыталась жаловаться, писала прошения в Министерство образования – все было бесполезно. Бумажке с решением уже дали ход, и Инна с разрывающимся от горя сердцем отправилась на север…

Кто знает, что это такое: пробиваться в жизни, когда ты совсем-совсем одна? Когда у тебя нет своего угла, когда единственная пара белья – та, что на тебе, когда в кошельке – пусто, а зарплату опять задерживают на неопределенный срок? Выйдя из детдома, Инна поступила в техникум, выучилась на бухгалтера и пристроилась на работу на химкомбинат. Предприятие выделило ей койку в общежитии, где в одной комнате с Инной жили еще четыре девушки. Денег катастрофически не хватало: комбинат перешел в частные руки, и, как поговаривали, новое начальство переводило прибыль на оффшорные счета, так что зарплату рабочим выплачивали крайне нерегулярно.

Перспектив у Инны не было никаких. Разве только подцепить богатого мужа. Но мужчину, как охотника на птицу, надо привлекать ярким оперением. А где бедной сироте взять средства на дорогие тряпки? Инна видела, как ее соседки по комнате от безнадежности постепенно скатываются вниз: одна пристрастилась к водке, вторая связалась с компанией воров-рецидивистов и вскоре сама угодила за решетку, третья меняла сексуальных партнеров чуть ли не еженедельно, а четвертая ушла в монастырь. Последнее Инна, с содроганием вспоминавшая бабу Нюру, тоже расценивала как падение. Нет, жестокий мир никогда не дождется, чтобы она встала на колени, дудки! И однажды девушка уложила все свои вещи в чемодан и купила билет в общий вагон поезда Архангельск – Москва. Там, в столице, у нее должна быть совсем другая жизнь.