Дарья Донцова - Горячая любовь снеговика

– Да, – кивнула я.

– А ей так же требовался партнер. Он должен был не только удовлетворять Олю в сексуальном плане, но и соответствовать ей духовно, иметь хорошее финансовое положение. Подобный вариант найти трудно, вот Олечка и металась.

– Она начинала отношения с секса?

– Всегда! – подтвердила Рита. – Постель для Оли очень много значила. Если мужчина в этом плане ей не подходил, она связь обрывала. Ну а коли под одеялом все в порядке, начинала изучать душу и кошелек партнера.

– Да, – хмыкнула я, – совсем не похожа на шлюху!

– Конечно, – не заметила моей язвительности собеседница. – Олечка никогда не брала за любовь деньги.

– Отличный критерий, – согласилась я, – однако позвольте не поверить в ее светлые чувства к мужу. Безутешная вдова не ляжет в день поминок на супружеское ложе с приятелем покойного.

– Для нее это был своеобразный способ снять стресс, – прошептала Рита. – Я же сказала: вы не поймете! Олечка была постоянно на взводе, жила с авторитарным отцом, о матери вообще никогда не вспоминала. А любой человек строит свои отношения в браке, оглядываясь на родителей.

– Полковник гулял?

– Что вы, нет!

– Приводил домой женщин?

– Никогда. Он жил монахом, по крайней мере внешне. Вероятно, мы чего-то не знали, но в доме Олега Ефремовича никакие девушки, кроме подруг Оли, не появлялись.

– Вероятно, отец обманывал дочь, как и она его, – предположила я. – Ну хорошо, в детстве Оля прикидывалась пловчихой. А когда она пошла на работу, как ей удавалось обводить вокруг пальца папеньку?

Рита опять встала, пересекла палату, села на подоконник.

– Торговый центр работает круглосуточно. Оля пахала двадцать четыре часа, потом семьдесят два отдыхала. Но она сказала отцу, что у нее смена через сутки.

Я прикусила губу. Удивительно, как обманчиво первое впечатление. Мне Оля показалась скромной, безответной женщиной, а уж когда она рассказала про недавно умершего мужа, меня затопила жалость к несчастной. Но сейчас в голове формируется совсем иной образ, и он мне не слишком нравится.

– Вы, наверное, знаете всех подруг Оли? – я перевела беседу на другую тему.

– Кроме меня, у нее никого не было, – вздохнула Рита, – опять состоятся безлюдные похороны.

– Почему опять? – удивилась я.

Маргарита поежилась и закрыла форточку.

– У гроба Олега Ефремовича стояли три человека: Сергей, Оля и я. Когда хоронили Сережу, нас было двое. А теперь буду я одна.

– У полковника не было друзей?

– Получается, что так.

– А младшая сестра, та самая тетя Нина, которая воспитала Олю? Ее не звали?

По лицу Риты скользнула тень.

– Простите, я не в курсе их семейных дел.

– Ладно, – согласилась я, – в конце концов, пожилая женщина могла по состоянию здоровья не приехать, а друзей Олег Ефремович не завел. Конечно, странно, но всякое случается. Вот только меня удивила одна нестыковка в вашем рассказе.

– Какая?

– Вы сказали, что в день поминок Сергея Оля оставила в своем доме его друга Павла.

– Да, – подтвердила рассказчица.

– Но только что вы озвучили иную версию: на похоронах провожатых было всего две – вы и Оля. Откуда взялся Павел?

Маргарита опустила глаза.

– Ну, понимаете, мне не хотелось, чтобы вы сочли Олю проституткой… Вообще-то Павел сотрудник крематория. Он помог шоферу катафалка устроить гроб на тележке, а потом вкатил его в ритуальный зал. Наверное, мы выглядели жалко: две одинокие потерянные женщины в огромном зале, рассчитанном на большое количество провожающих. Павел подошел нас утешить, Оле показалось уместным позвать его помянуть Сергея, парень согласился. Честно говоря, я не уверена, что он Павел, а не Петр, или, скажем, Андрей. Ну совсем простое у него имя.

– Ясно, – кивнула я.

Я вышла за дверь и медленно побрела по коридору. Вчера меня, мягко говоря, удивило желание Оли приютить у себя дома сильно пьяного Женю, но сейчас, после разговора с Маргаритой, все встало на свои места. Встречаются порой женщины, которым необходимо постоянное присутствие мужчины. Наверное, Оле было совсем плохо, раз она положила глаз на алкоголика. Внезапно нечто в случившемся стало меня смущать, какая-то маленькая деталь, шероховатость, заноза…

Я добрела до машины, хотела открыть сумочку, чтобы вытащить ключи, и тут только сообразила: ридикюль остался в палате у Риты. Пришлось, ругая себя за рассеянность, возвращаться.

Маргарита лежала в кровати и читала журнал. Увидев меня на пороге, она не скрыла удивления:

– Еще раз здрассте!

– Извините, я забыла у вас сумку, – заулыбалась я. – Наверное, пора принимать лекарства против склероза.

Произнеся дежурную фразу, я предположила, что Рита скажет: «Сама постоянно оставляю в разных местах то ключи, то телефон».

Но она неожиданно занервничала:

– Сумку? Какую?

– Свою.

– Вы оставили ее здесь?

– Да.

– Зачем?

Хороший вопрос. И как на него ответить?

– Совершенно случайно.

Рита резко села.

– И где она?

– Наверное, под стулом. – Я наклонилась. – Но ее там нет. Куда подевался ридикюль? А! Сообразила! Я же повесила его у входа! Точно!

Маргарита уставилась на мою сумку.

– Не слишком дорогая, но нужная вещь, – вдруг сказала она, – странно, что вы ее забыли. А я сразу взяла журнал и не заметила, что на крючке что-то висит.

– Вы и не могли ее увидеть, – сказала я, – сумку плащ закрывал.

– Вы ее словно спрятали, – протянула Рита.

– Для чего мне это? – удивилась я.

– А зачем сумку под одежду запихивать?

– Я вошла в палату, почему ее на вешалку повесила, объяснить не могу, – пожала я плечами. – Действовала машинально, как дома.

– Что там у тебя? – нагло спросила Рита. – Вытащи! Покажи!

Поведение Риты было настолько странным, что я даже растерялась, потом открыла сумку и стала перечислять вслух предметы, которые ношу с собой:

– Расческа, мятные конфеты, кошелек, телефон…

– Выложи содержимое на кровать!

Только моей полнейшей растерянностью можно объяснить тот факт, что я повиновалась Маргарите. Она повертела в руках мое портмоне, бесцеремонно открыла его и отметила:

– Кредитки нет.

– Недавно ее потеряла, и… – невесть почему я стала оправдываться.

– Плохо, – ехидно заявила меня Рита. – А телефончик-то дешевый! Без камеры, диктофона и всяких прибамбасов. Писатели такие бедные?

Я стряхнула с себя оцепенение.

– Похоже, наркоз плох отразился на вашем поведении. С какой стати вы устроили обыск?

Рита сморщила нос.

– Вчера тут вор появился – у больных деньги пропали, драгоценности, из первой палаты унесли фотоаппарат и видик.

Я растерялась, но потом обиделась.

– В мой крошечный ридикюль при всем желании звукозаписывающая аппаратура не поместится! И я не промышляю грабежами!