Дарья Донцова - Брачный контракт кентавра

– Не за что, – смутилась я, – всегда готова соседям зубы вырвать. Кстати, сколько лет вы тут живете?

– В Мопсине? – уточнила Диана. – Лично я с рождения. Пошли, кофейку хлебнем.

Когда мы уселись за широкий стол, Диана весело затараторила:

– Моя бабушка по материнской линии всю жизнь провела в Мопсине, и меня сюда всегда на каникулы отправляли. Никакого поселка тогда в помине не было, деревня деревней – ни воды в домах, ни газа, хорошо хоть электричество провели. Бабуля умерла, избенка мне досталась. Я ею как дачей пользовалась. Мы с Илюшей сюда на медовый месяц приехали – денег на Карибы не было. И так нам понравилось, что решили здесь жить. Продали мою городскую однушку, сделали ремонт, купили «Жигули». А потом, когда разбогатели, снесли старую халабуду…

Я весьма невежливо оборвала Диану:

– Ясно. А кто жил в нашем доме?

Ловиткина удивилась:

– Неужели ты не помнишь, у кого покупали коттедж?

Я никому не рассказывала, каким образом семья Романовых из москвичей превратилась в мопсинцев, не хотелось мне и сейчас озвучивать ту фантастическую историю, поэтому я сказала:

– Мы не встречались с хозяйкой. Она эмигрантка, живет в Америке, замужем за богатым человеком, недвижимость в Мопсине ей ни к чему. Скажи, пожалуйста, ты слышала что-нибудь о семье Приваловых?

Диана закашлялась.

– Татьяна Привалова, – уточнила я, – ее отец Федор Сергеевич, мачеха Иветта и сын последней Михаил.

Соседка залпом осушила чашку кофе и сдавленно спросила:

– Макеева тебе натрепала? Не верь, она дрянная баба. Вечно всем завидует.

– Кто такая Макеева? – удивилась я.

– Тамарка, – ткнула рукой в сторону эркера Диана, – живет в развалюшке. Когда мы приняли решение обнести Мопсино забором и охрану поставить, все согласились, даже баба Дуня с ее копеечной пенсией в расходах участвовала. Конечно, мы с нее символический взнос взяли, но ведь старуха платить не отказывалась. А Тамарка ни рубля не дала, да еще скандал устроила, орала: «Вы здесь все богатые собрались, а я картошку в суп считаю. Либо за меня тысячи сдавайте, либо без изгороди живите. Мне бояться некого, миллионов в доме не держу, брильянты не собираю. Воры как придут, так и уйдут с пустыми руками».

– Никогда с ней не встречалась, – сказала я.

– Остальные не могли наболтать, – вздохнула Диана. – У нас тут хорошие люди живут, одна Тамара с гнильцой.

– Татьяну Привалову посадили? – огорошила я Диану новым вопросом.

– Нет, ты точно у Томки побывала! – укоризненно воскликнула соседка. – Это в ее стиле – на людей напраслину возводить. Ну жили тут Приваловы, Федор и Ирина. Нормальная пара, тихая, спокойная. Ира простая, из наших, а Федя из Москвы, кандидат наук. Иришка, можно сказать, от сохи, а Федя белая кость, мама-папа профессора, в университете преподавали. Сынок по их стопам пошел, только я забыла, в какой науке он специализировался.

– Странно, что такой мужик обратил внимание на девицу из села, – удивилась я.

Диана поморщилась, но продолжила рассказ:

– Отец Иры рано спился, мать с утра до ночи на работе крутилась. Ирка с детства хозяйство вела: воду таскала, дрова колола, за коровой ходила. Где уж тут время на учебу найти? Еле-еле восьмилетку окончила и в прислуги подалась. Тут неподалеку, в Казакове, церковь стоит. Галина, мать Иры, сильно верующая была и дочь постоянно с собой на службу таскала. А потом устроила ее у местного батюшки дом вести. Ира к пяти утра на работу через лес несколько километров бегала.

– Не позавидуешь ей, – покачала я головой.

– Верно, – согласилась Диана. – В шестнадцать лет Ира забеременела от Федора. Он был старше ее, парню тогда двадцать исполнилось, его родители в Мопсине дачу снимали.

– Это называется совращением малолетних и сурово карается, – вновь влезла я со своим замечанием.

– Ага, – не стала спорить Диана, – да только Ире повезло. Родители парня испугались и дело замяли – сыграли свадьбу. Дочка у них родилась. Галина, мать Иры, молодым избу оставила, а сама в Казаково уехала, у нее там еще один дом был. Федя диссертацию защитил, все отлично уладилось.

– Повезло, – кивнула я.

– Я тоже так сначала думала, – кивнула Диана. – Но счастья Ире немного было отпущено, она совсем молодой умерла.

– От чего же она ушла на тот свет? – проявила я живой интерес.

Диана пожала плечами.

– Говорили, у нее сердце больное было, с детства тяжелой работой надорванное. Федор долго по ней не убивался, женился неприлично быстро на женщине по имени Вета.

– Федор плохо относился к первой жене? – предположила я.

– Наоборот! Идеальный был муж – не пил, не курил, рубли в дом тащил, коттедж отстраивал, запретил Ире работать, содержал и ее, и Таню. Немного скупой и слишком авторитарный, но тут Ира сама виновата. Ей следовало овладеть хоть какой-нибудь профессией и самой встать на ноги. Если полностью зависишь от мужа и выпрашиваешь у него деньги на губную помаду, то не удивляйся, что он перестал уважать тебя, – отчеканила Диана. – Надо отстаивать свою самостоятельность, а Ирка полностью подчинилась Федору. Она после свадьбы стала такая тихая, словно прибитая. Пошла лаборанткой работать, пробирки мыла в нашей поликлинике в Анохине, а потом Федор ей запретил.

– Ясно, – пробормотала я. – А за какое преступление посадили Привалову-младшую?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю, – покраснев, ответила соседка. – Я стараюсь в чужие дела нос не совать. Ты живи спокойно, наплюй на глупые сплетни. Все неправда!

– Что? – уперлась я в Ловиткину взглядом.

– Ну… про привидение… про проклятие… – нехотя выдавила Диана.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее, – оживилась я.

Диана опустила голову.

– Деталей я не знаю. В Мопсине существует дурацкая легенда о белом человеке, который приходит из леса, чтобы уничтожить всех, кто поселился в усадьбе Ирки.

– Супер! – только и сумела сказать я. – Откуда взялся призрак?

Диана затеребила рукав домашнего платья.

– Это же деревня! Тут тебе понарасскажут и про торт с красными розами, и про черную руку!

– Бисквит и рука – детские страшилки, – не согласилась я.

– Призрак тоже, – возразила Ловиткина. – Якобы триста лет назад здесь убили купца. Он остановился в доме, который стоял на месте вашего, и хозяин, польстившись на толстый кошелек постояльца, зарубил его топором. С той поры купец иногда приходит на место преступления и наказывает хозяев дома.

– Какой злопамятный! – не удержала я улыбку.

– Угу, – кивнула Диана и поежилась.

– А еще тупой, – не успокаивалась я. – Неужели не видит, что владелец дома другой?

– Призраки подслеповаты, – сухо сообщила соседка.

Я рассмеялась в голос.

– А еще в Гражданскую войну здесь трех девок застрелили, – округлила глаза Диана.