Галина Романова - Принцип Отелло

Ну и наделал дел, ну и наделал! Какого черта молчал все эти годы? Почему раньше не сказал? То она была для него своим в доску пацаном, а то вдруг в его жизни должна быть. И вот как понимать его слова прикажете? Когда прозрел, когда созрел? Четвертак жизни должен был прокатиться, чтобы он до такого решения дозрел, да?

А ей что теперь делать? Вадика бросить она не может. Она его любит… кажется. Да и страшно как-то бросать теперь, когда все только-только налаживаться стало. Она за многое ему была благодарна: за мужество, к примеру, за выдержку, за терпение, за твердое плечо, которое он несколько лет подряд подставлял ей.

Сколько они мотались по съемным углам, сколько мытарств и лишений претерпели! Бывало, что на одной раскладушке спали в обнимку. И чай вприкуску с малосольными огурцами пили, потому что больше не с чем и не на что купить. Потому что студентами были. Потому что к его родителям на поклон не хотели идти, поскольку Василису не приняли ни мать, ни отец. А ее родители бросили дочку еще в младенчестве на бабку, которая умерла, оставив ей лишь деньги на спецсчете на обучение. У Василисы хватило ума выучиться, а не спустить все деньги на шмотки и гульбу. У Вадика тоже хватило ума не претендовать на те деньги. Он даже согласен был хлеб с солью есть, лишь бы Василиса закончила учебу. За это она ему тоже была жутко благодарна.

А когда он, первым закончив учиться и первым устроившись на работу, принес ей в подарок с первой зарплаты крохотные золотые сережки, она ревела над ними всю ночь. Таких подарков ей никто и никогда не делал, только вот муж теперь. Разве такое забывается? Разве за подобное не благодарят?

А потом в их общей совместной жизни начали случаться чудеса. Может, за их долгое терпение господь их наградил. Может, посчитал, что на их долю скитаний хватит. У Вадика-то все вроде было ничего: родители как родители, детство как детство. А вот у нее…

Перво-наперво у Василисы вдруг объявился какой-то дальний родственник ее матери, бросившей ее в младенчестве. Правда, объявился он уже после своей смерти, завещав ей огромную квартиру – из целых трех огромных комнат в центре города. Василиса ошалело смотрела на нотариуса, нудно зачитывающего ей условия завещания. Потом где-то расписывалась. Потом с тем же ошалелым видом забрала ключи от квартиры в жилищно-коммунальной конторе. Оторопело переступила порог квартиры, показавшейся ей тогда сказочным замком. И все не могла поверить, что происходящее – реальность. Казалось, сейчас она пошире распахнет глаза – и мираж, желейно дрогнув, исчезнет.

Ничего не исчезло. Квартира перешла в ее собственность. И сказочным замком она, конечно же, не была – ремонт в ней не делался со дня сдачи дома. Порядок не наводился с того же времени, наверное. К тому же ее родственник по матери, упокой господи его добрую душу, совершенно не признавал такую статью расходов, как коммунальные платежи. Когда им вручили квитанции с долгами по платежам, Василиса снова расплакалась. Теперь уже от отчаяния.

У них не было таких денег! И взять их было просто неоткуда! А в ЖЭКе категорически сказали, что если они не погасят долг в кратчайший срок, то квартиру конфискуют. Мол, у хозяина не успели: умер тот не ко времени, так у наследников отберут.

И тут снова чудо! Родители Вадима (тогда еще был жив свекор Станислав Гаврилович) вызвались сделать им неслыханный по щедрости подарок. Они предложили погасить всю задолженность из личных сбережений.

– Ладно, Вадик, – шептала Мария Федоровна тайком от Василисы сыну в собственной прихожей, – коль не бесприданницей оказалась твоя деточка, стало быть, и мы лепту внесем. Чего же тебе в примаках-то… Негоже. Еще станет потом попрекать. Еще и не пропишет…

Тот их разговор Василиса случайно подслушала. Хотела было обидеться, но потом передумала. Пускай хоть с таким подтекстом, да помогут. Обидно было бы лишиться подарка судьбы, едва успев его получить.

И еще одно чудо не заставило себя долго ждать – Вадику предложили работу. Да какую! Ему предложили должность финансового директора в одной очень солидной фирме, положив зарплату на время испытательного срока… Василиса даже задохнулась, услыхав цифру.

– Так не бывает, Вадик! – ахнула она, когда муж начал кружить ее по пустым комнатам с облезлыми стенами. – А потом? После испытательного срока? Она останется прежней, так ведь?

– Будет вдвое больше, Валиса! Вдвое больше, душа моя! А потом и тебя туда пристрою. Вот погоди, только освоюсь…

К ним на фирму она не пошла, сочтя, что работать вместе очень сложно и политически неверно. Муж – финансовый директор, жена – ведущий бухгалтер. Как-то не по правилам, мало ли что люди подумают.

Вадик дулся недели две. Потом успокоился и согласно закивал. Да, мол, может быть, ты и права. Не сошелся же свет клином на этой конкретно фирме и ее бухгалтерии. Что-нибудь можно подыскать и другое.

И подыскали ведь! Совершенно тоже случайно. Валялись как-то на стареньком диване – новую мебель решили покупать всю скопом после капитального ремонта, – рассматривали газету с объявлениями о трудоустройстве, звонили попеременно, перечеркивали крест-накрест колонки, ставшие бесполезными, и тут вдруг…

И тут вдруг Вадик говорит:

– Слушай, а у меня где-то визитка завалялась одного весьма солидного и интересного местечка. Супруги держат гостиничный бизнес, разрастаются, расширяются, набирают штат, я слышал. Давай попробуем?

– А им нужны бухгалтеры? – Василиса вертела в руках визитку коммерческого директора.

– Кажется, нет. Но кто-то мне говорил, что нужны менеджеры или что-то в этом роде. Позвоним, а?

Она поупиралась немного, все-таки менеджмент никогда не был ее коньком, но потом позвонила.

И снова в десятку! Ей назначили день собеседования. Она съездила туда, одна, без Вадика. Он даже не знал, когда она поедет. И ее взяли! Причем с такой зарплатой, о которой она и мечтать не смела.

Устроились, одним словом.

Следующий год они прожили в лихорадке. Кое-как спали, редко отдыхали, на ходу питались и работали, работали, работали. Заработали вполне приличную сумму, отремонтировали и обставили квартиру, купили каждый себе по машине. Правда, ей пришлось оформлять кредит, на все не хватало. И…

И что же теперь, после заявления Саньки Сигитова, которое он вынашивал в течение детства, отрочества и юности, все это бросить к чертовой матери? Просто взять и уйти к нему? А как же квартира? Как же ее первый настоящий дом? Не делить же его, не рвать на части из-за собственной блажи. Вернее, из-за блажи Саньки.

Ну да, им хорошо вместе. Да, скучают они, когда долго не видятся. Да, у них родство душ и все такое. Но это же не значит, что то же самое сможет сохраниться, если они станут жить вместе! Они, может, и выдержат неделю, другую. А потом что? Квартиру уже разделят, разорвут на части. К Вадику назад нельзя, он ни за что не простит такой подлости. Он хоть и нудит в последнее время, и вспыхивает все чаще, но он удобный вместе с тем. Удобный, как старые шлепанцы и старый банный халат. И у нее с ним тоже что-то вроде понимания.