Дарья Донцова - Муму с аквалангом

Внезапно до ушей донесся грохот и визг.

– Ваще! Суки!

Я нажала на газ. Похоже, Нина там, выясняет отношения с кем-то из местных жильцов.

Интуиция меня не подвела, через пару секунд я увидела Нину, которая, топая ногами, визжала:

– Осторожнее! Уроды!

Около настежь открытых ворот последней виллы стоял небольшой грузовичок, возле которого суетились смуглые мужчины в комбинезонах.

– Что случилось? – спросила я, выскакивая из «мерса».

Нина замолчала, потом бросилась мне на шею:

– Виолочка, кисонька… Сука! Не ты, он сук. Сукее не встречала. Скот! Мерзотина!

Продолжая выкрикивать оскорбления, Нина села на бордюр тротуара, в то же мгновение один из грузчиков уронил медный кувшин, над дорогой поплыл звон.

– Козлы! – подскочила Нина. – Руки оборву, чурки! Шевелитесь! Арбайтен, арбайтен…

Я потрясла головой. Просто день сурка, честное слово. Интересно, по какой причине олигарх Зарубин совершил рокировку жен? Девушки выглядят одинаково, одеваются под копирку и в разговоре употребляют сходные выражения. Может, не стоило менять шило на мыло?

– Петька сволочь, – заплакала Нина, – развелся со мной. Я-то думала, он со свекровью летит, шубу ей купила, а он прибыл из Москвы с новой бабой. Та сразу выступать начала. Но я не сдалась! Поставила условие: увезу все свое. Он сказал: «Лады. Но за один раз, даю тебе два часа времени!» И пошла карусель – я складываю, Алиска вытаскивает… Пришлось ей рыло пропечатать. Так она мне нос расцарапала и ноготь сорвала.

Нина растопырила пальцы и повертела перед моим носом ладошкой.

– Видишь? И ведь не поправить маникюр! Тут один приличный мастер на всех – Лика, но она в отпуске. Ходить мне теперь без ногтя…

– Высокие у вас в семье отношения, – отметила я. – Но как же муж сумел развестись? Я думала, этот процесс тянется не один месяц. И нужно твое согласие.

Нина подошла к «Мерседесу» и влезла в салон.

– Петька дрянь! Вишь, дома стоят? Там его предыдущие бывшие живут, а теперь и я тут. Зарубин условие ставит: быстро уходишь – получаешь виллу, содержание и все вещи, какие упрешь. Захочешь судиться – голой оставит. Ну я не растерялась! Ой, оборванка… Стой! Оборванка! Оборванка!

С легкостью вспугнутого зайца Нина побежала по улице, я кинулась за ней, стараясь рассмотреть объект преследования.

Спортивная подготовка бывшей жены олигарха оказалась лучше моей. Ну да это не удивительно, небось Нина посещает фитнес-зал, регулярно тренирует мышцы, а мне, собственно, и некогда заниматься физкультурой. Еле-еле дыша и ощущая резкую боль в правом боку, я добралась, наконец, до эпицентра событий. На тротуаре стояла испуганная смуглая женщина, в руках она держала небольшой диванчик, очевидно, сделанный из пластика и поролона. Темно-зеленая обивка, золотой шнур, рюшечки по бокам были изрядно потрепаны.

– Оборванка! – орала Нина, пытаясь вырвать у гречанки мебель. – Оборванка!

– Ноу, ноу, – шептала тетка, не отдавая добычу. – Ноу!

– Оборванка! – Нина перешла в диапазон ультразвука.

– Остановись, – попросила я. – Женщина вполне прилично выглядит. Да, она одета недорого, но вполне чисто и аккуратно. Ее нельзя назвать оборванкой.

– Она украла мою оборванку, – запыхтела Нина и предприняла новую атаку на даму: – Отдай оборванку!

– Ноу, ноу, – чуть не плакала гречанка. – Ай… донт… май… май… май… ноу!

– Оборванка! – все визжала Нина.

– Оттоманка! – осенило меня. – Ты ведешь речь о диванчике!

– О чем же еще? – взвилась Нина. – Эта дрянь шла мимо и сперла из машины оборванку.

– Оттоманку, – поправила я.

– Без разницы. Она моя, мною у Петьки отбитая. Не отдам!

– Ноу, ноу, – зарыдала гречанка. – Ноу! Плиз, май!

– Че она про весну толкует? – поитересовалась Нина. – Все май да май у нее.

– Дама уверяет, что этот диван ее собственность, – сказала я. – Вообще-то я не сильна в английском, но, думаю, поняла ее верно.

– Йес, йес, – закивала жительница Сантири, – май! Итс… э… фром… э… э… супермаркет.

– Теперь че она несет? – спросила Нина.

– Купила в магазине, – перевела я.

– Брешет! Она потертая, на оборванке сто лет сидели! – возмутилась Нина и дернула диванчик к себе.

– Ноу, – сантирийка вцепилась мертвой хваткой в зеленое чудовище. – Мадам Флора… э… гоу… гоу… май, маркет, твенти доллар, секонд-хэнд.

– Приобрела у некой Флоры за двадцать баксов, – ловко справилась я с ролью переводчицы. – Мебель не новая, все разумно.

– Ха! – подпрыгнула Нина. – Врет! Знаю я их, чурки, гастарбайтеры хреновы. Моя оборванка.

Бывшая жена Зарубина вцепилась в диванчик, но гречанка не собиралась уступать.

– Послушай, кто-то должен проявить понимание, – я решила привести Нину в чувство.

– Кто-то, но не я, – последовало в ответ. – Ну я им покажу, гастарбайтерам!

– Вообще-то ты не права, – усмехнулась я. – Дама живет в своей стране, а ты приезжая. Вряд ли гречанку в Греции можно назвать гастарбайтером. Скорей уж ты, Нина, тут в гостях. Неужели тебе не стыдно?

– Моя оборванка!

– Не позорь Россию, – решила я надавить на чувство национальной гордости.

– Все равно, пусть вернет оборванку, – Нина стояла насмерть.

– Оттоманку, – безнадежно вздохнула я.

– Без разницы. Мое!

– Ты обеспеченная женщина, а дерешься из-за столетнего дивана.

– Ха, это дело принципа, – пропыхтела Нина. – Зарубину его не оставила и этой не дам. Дай сюда!

Издав победный клич, Нина выдернула «оборванку», гречанка отступила назад.

– Мое! – констатировала Нина. – Пошли, Виола. Пусть спасибо скажет, что мы в полицию не обратились.

– Уж извините, – забормотала я, глядя на мрачное лицо побежденной женщины, – плиз, мерси. То есть… черт, не умею по-английски. Sprechen Sie deutsch?

– Ноу, ай донт спик, – прошептала тетка.

– Мерси, – повторила я. – Сэнкью. Гуд бай.

– Хорош с ворюгой болтать, – Нина пнула меня в бок диванчиком. – Идем в дом, а то чурки без внимания остались, щас все упрут. Слышь, а Петька-то лоханулся!

– Где? – устало спросила я. – Вернее, в чем ошибка твоего бывшего мужа?

– «Ламборджинчик»! – взвизгнула Нина. – Зарубин решил, что он в гараже, но машиночка-то в ремонте, я ее завтра заберу. Не поездит Алиска на моем «ламборджинчике», вот!

– Поздравляю, – сказала я. – Ладно, мне пора. Держи.

– Этта че? – отпрыгнула в сторону Нина. – Кошка? Я их не люблю.

– Ты не узнала Муму?

– Кого?

– Муму!

– Где?

Я тяжело вздохнула. Драка с гречанкой отрицательно повлияла на и без того не большие умственные способности блодинки.

– Твоя собачка. Муму.

– Ваще!

– Забрала ее с фабрики.

– Охреневаю!

– Я забыла вернуть ее тебе.

– Гонишь!

– Вечером обнаружила Муму в своей кровати.

– Ну, блин!