Дарья Донцова - Муму с аквалангом

– Вот! – подпрыгнул Роман. – Куда же подевалась дочь Анны Львовны? Зачем она затеяла трюк с машиной?

Я поежилась.

– Я видела у тебя в кабинете Антона Поспелова и слегка разочаровалась. Конечно, он вполне приятный мужчина – симпатичный, хорошо воспитанный, да еще и богатый, что придает ему в глазах определенной категории женщин особый шарм. Но ведь когда начиналась эта история, Антон не обладал миллионами, значит, и Эмма, и Софья не имели материального расчета. Почему они потеряли голову от Поспелова? Мне он не показался роковым мужчиной. Представь, какой ужасный стресс пережила Эмма. Да, она злилась на Анну Львовну, но когда та умерла, почувствовала горькое раскаяние. Мать обожала дочь, переписала на ее имя дачу, хотела отдать ей все свое имущество – Эмма знала, что в загородном доме, в тайнике, расположенном в подвале, лежат очень ценные вещи. Анна Львовна не скрывала от дочери богатства, она лишь не хотела спонсировать зятя. Затем Эмма поняла, кто помог матери раньше срока уйти из жизни. В шоке Поспелова прибежала к любимой подруге, к той, кого считала сестрой, и узнала про измену мужа. Более того, Соня затеяла с Антоном беседу, записала ее на диктофон и отдала кассету законной жене. Калистидас хотела расставить все точки над «i», подтвердить сказанные ею слова про измену и заставить Антона признаться в убийстве. Вот когда Эмма решила мстить!

– Кому? – влез с нелепым вопросом Роман.

– Всем, – ответила я, – и мужу, и Соне. В ее голове возник план. Машина, принадлежащая Анне Львовне, сгорает. Внутри обнаруживаются два трупа. Кто они? Ясное дело, Соня и Эмма. Поспелова еще не стала законной наследницей имущества Анны Львовны, значит, Антон ничего не получит после смерти супруги. Конец его мечтам о бизнесе. А Эмма, не теряя времени, проникнет на дачу, достанет из тайника ценности и начнет новую жизнь. Вот зачем ей понадобилась Рада Хорькова.

– Да она хладнокровная убийца! – вскинулся Роман.

– Точно. И сначала план удался. Хорькова согласилась посмотреть дом, который Эмма предложила продать буквально за копейки; Соня, не почуяв подвоха, купилась на перспективу совместного проживания счастливой шведской семьей; она надела чужое платье и без всякого сомнения села за руль. Эмма, отлично знавшая местность, выбрала опасный отрезок дороги – на крутом повороте. Сбоку от шоссе шел овраг и росло здоровенное дерево. Когда Софья устроилась на водительском месте, Эмма, предусмотрительно прихватив свою сумку с документами и бросив ее на обочину, открыла багажник, вынула канистру, плеснула на машину бензина и толкнула ее в нужном направлении. «Жигули» соскочили в овраг и ударились о ствол, и тогда Поспелова чиркнула спичкой. Пламя вспыхнуло в секунду! Из заблокированной машины трудно выбраться даже физически здоровому мужчине, да еще прибавь сюда растерянность Калистидас и Хорьковой, которые не ожидали беды.

– А зачем Эмма оставила сумку на дороге? – прервал меня Роман.

– Хотела, чтобы милиция решила наверняка: в огне погибли Эмма и Соня.

– Вот уж дурость! – изумился Роман.

– Согласна, – кивнула я. – Когда ты будешь допрашивать Эмму, непременно поинтересуйся у нее, почему она не сообразила: сумка будет чистой, и милиционеры удивятся, каким образом она вылетела из горящей машины. Но, знаешь, это не единственная ее оплошность, не замеченная спецами, которые приехали на место происшествия. Были и другие, более серьезные промахи.

– В девяностые годы в Москве и окрестностях в день по пять-десять происшествий случалось, – протянул Роман, – а то ДТП выглядело обычным.

– Да, – согласилась я, – тут Эмме повезло. Но везение сразу кончилось. Не успело пламя побежать по «Жигулям», как на дороге появился на своей таратайке хозяйственный мужик Иван Субботин. Во-первых, он успел заметить, как от пылающего автомобиля уносится в лес смутно знакомая ему женщина, а во-вторых, деревенский житель имел при себе огнетушитель…

Ивану потребовалось некоторое время, чтобы открыть дверцу и вытащить Соню. Субботин проявил настоящий героизм, но Софья успела очень сильно обгореть. Когда Иван тащил пострадавшую подальше от пожара, та шептала: «Соня, Соня, Соня…»

Она пыталась сообщить свое имя, но потом потеряла сознание. И уж совсем случайно Субботин положил жертву около валявшейся на земле сумки. Иван был настолько взволнован, что не обратил никакого внимания на сумку.

Эмма, успевшая убежать, не видела, как Субботин спас Софью, Поспелова домчалась до леса и там затаилась. Поздним вечером она проникла на дачу. Эмма открыла подвал, спустилась в него, полезла в тайник и услышала окрик:

– Подними руки, не то стрелять буду!

Поспелова обернулась, прямо ей в лицо из обреза целился Иван Субботин.

– Опусти ружье, идиот, – прошептала Эмма.

– Жива! – обрадовался сосед. – А я увидал, как у Анны Львовны по двору тень метнулась, решил, что гопник полез…

– Вот так приблизительно все и было, – закончила я рассказ о той давней истории. – Не стану утомлять тебя подробностями, добавлю только следующее.

Испуганная Эмма рассказала соседу и про Раду Хорькову и про то, как сама удрала из горящей машины. Поспелова от страха выложила часть правды, но Субботин не стал докапываться до сути, ему хватило и того, что Эмма, дочь Анны Львовны, здорова. Правда, за свое молчание Иван запросил крупную сумму. Вот откуда у него появились иномарка и электрогенератор.

– Удивительный человек! – хмыкнул Роман. – Не побоялся полезть в огонь, но потом не упустил момента погреть руки. Ну вот, я опять скаламбурил.

– Да, Иван Субботин неоднозначная личность, – согласилась я. – Жадность его и сгубила, Эмма заплатила соседу, а потом рассудила: вдруг кто предложит Субботину больше? И Иван ведь мог начать ее шантажировать… Чиркнуть спичкой во второй раз было уже легче. Пожар в бане никого не удивил. Вот только Зинаида Андреевна, соседка мужика, оказалась сметливой, и ей в голову полезли вопросы: почему он парился не в свой день и за водой не ездил, откуда у Ивана деньги на машину и генератор? Но кто же будет слушать нудеж деревенской старухи! Эмме снова повезло: пожар сочли несчастным случаем – крестьяне экономны, новые пробки им ставить жаль, в щитках почти повсеместно торчат «жучки».

Я перевела дух и сказала:

– Понимаешь, уже потом, объединяя события в единое целое, я припомнила все странности. Вернее, отметила их еще в тот момент, когда Эмма живописала писательнице Виоловой драматическую историю про аварию, но мозг тогда отреагировал вскользь. Если честно, я была поражена историей Эммы, ее жутким видом, меня переполняла жалость, поэтому я и взялась помогать Поспеловой. Но все же некие шероховатости я отметила. Например, во время нашей первой встречи Эмма назвала меня «Вилкой». Я-то представилась ей Виолой, откуда же она узнала мое прозвище?