Маргарита Южина - Сыщицы-затейницы

– Поэтому он и молчал? Так почему же ребята не убегали от Петра?

– Пробовали, находил, тогда было еще хуже. Ну и потом, все сопровождалось сказками о прекрасной взрослой жизни. Те, что жили с нами, старательно изображали из себя полоумных, чтобы я ни о чем догадаться не могла.

– А где же он их содержал? До тебя?

– Какую-то комнату снимал, а потом и меня, дуру, отыскал. Только меня они не провели. Я подслушала их разговоры, когда в темнушку забралась, а что не поняла, мне потом сами ребята рассказали, Гриша с Артемом.

– И где ты их нашла? – пораскрывали от удивления рты подруги.

– А я их и не теряла. В той же темнушке поняла, что несладко паренькам, как я ни стараюсь. Да и провинились они, Гришка осмелился Злате грубить, а эта девчонка у них большой властью пользуется. Вот и спрятала я их у сестры, а потом и сама к ним перебралась. Когда из дома сбежала – Пашке твоему позвонила. Поняла, что без милиции мне не справиться. Каюсь, сначала сама хотела порядок навести да эту группу на свет божий вытащить, ладно что ребята отговорили. Убедили, что не под силу мне Петюня. Зато, подружки, если бы вы знали, какие у меня замечательные мальчишки! Я их никому не отдам. Ой, я тут засиделась, а мне домой пора.

– Так ты уже дома?

– Нет, мне Павел позвонит, когда можно будет домой вернуться. Ладно, побежала, а вы Паше большое спасибо передайте.

– Паша, Паша, – бурчала Василиса, когда Мария Игоревна унеслась. – С ней, значит, общался, а нам ни слова! Столько важного утаил, из-за него все дело тормозится.

Разомлевшие от распитого и взбудораженные услышанным, подруги уткнулись в экран телевизора. Хотелось отдохнуть от всего, погрузиться во что-нибудь радостное, например, в киноконцерт.

старательно выводил певец.

– Не понимаю, при чем здесь руки? – пожала плечами Василиса.

– Молодой человек жалуется, что у его любимой – кривые руки, мол, как створки. Чего непонятного? – объяснила Люся.

– Я тебе про наши, которые у нас дома оказались. Чем больше узнаешь, тем гуще каша. У нас-то Роман что искал? Бабушкину икону?

Люся пыталась пальцем ноги дотянуться до кнопки телевизора. Вставать не хотелось, а пульт куда-то подевался. Надо было срочно переключить программу, незатейливая песенка снова навела Василису на тяжкие раздумья. А ведь договаривались отдыхать.

– Позвони Паше, ты уже давно не разговаривала с сыном, – тихонько подсказала Люся.

Василиса набрала номер, и Лидочкина мама ответила, что Павла вызвали на работу. Росло непонятное раздражение, хотелось броситься в кровать и сразу же уснуть. Однако Василиса знала, что не сможет забыться сном, опять уляжется и будет ковыряться в собственных мыслях. Женщина прошла в кухню и глотнула сразу две таблетки снотворного, а потом, сказавшись больной, рухнула в постель.

Очнулась Василиса Олеговна от невообразимого шума. Казалось, что в комнате топчется целая рота солдат. Едва продрав глаза, она поняла, что в квартире они с Люсенькой не одни. В зале горел свет, слышались громкие мужские голоса. И Люси на кровати она не обнаружила. Пришлось выползти на свой страх и риск. Люся стояла в зале в халате и прижимала к груди Финли. Почему-то посреди комнаты на полу валялся Петюня со связанными руками. Рядом деловито толкались мужики, и никто, ну просто ни один человек, не разулся!

– Это вы что за казарму здесь устроили? – взревела невыспавшаяся хозяйка. – Что это от мужиков прям никакого отбою нет?! Чуть ночь, готовы строем к честным женщинам!

– Мам, ты бы это… халат накинула, – посоветовал Паша. Оказывается, и сын был здесь!

– Васенька, ты уже проснулась? Лучше бы тебе не просыпаться.

– Лучше бы померла, что ли? Что у нас творится? Люся! Это что, каждый раз, когда я засыпаю, ты такую гвардию мужиков приводишь? – взревела обиженная Василиса. В конце концов, Люся могла бы и рассказать подруге, что здесь творится!

– Молчи, Вася, мы сейчас все узнаем.

Вскоре милиционеры подняли и увели куда-то Петюню, а потом все сразу уехали, не остался даже сын.

– Мам, теть Люся, вы спите, я завтра заеду. Обязательно, прямо с утра, – скороговоркой пробормотал он.

Женщины остались одни, и Люся принялась излагать события этой ночи.

– Знаешь, Вася, я сама не все поняла, но было так. Посмотрела я фильм и тоже легла. Уснула уже, слышу сквозь сон, будто кто-то нашу дверь открывает. Думала, послышалось. Нет, вдруг Финли заурчал, значит, чужого почуял. А потом… Знаешь, я даже не успела ничего разглядеть – в коридоре началась какая-то свалка, зажегся свет. Я только успела кота на руки схватить. Больше ничего не знаю. Паша, наверное, утром приедет, расскажет.

Но утром Паша не появился. Благополучно прохрапев до обеда, подруги встали с головной болью, но мучились не ею, а любопытством. Василиса потянулась к телефонной трубке. На работе Павла тоже не оказалось по причине субботнего дня. Тогда нетерпеливая женщина уселась перед зеркалом.

– Ты куда? – уставилась на нее Люся.

– Как куда? К Паше, конечно! Надо поторопиться и застать его дома. Собирайся, Люсенька.

Павел Курицын лежал дома в своей постели и не хотел просыпаться. Он совсем мало отдохнул после беспокойной ночи. И хотя теща забрала детей еще вчера вечером, а жену в который уже раз положили на сохранение, Паша понимал, что как следует поспать ему не удастся. В доме появилась матушка со своей верной подругой.

– Люся, я курицу пожарила, ты Пашу не буди, иди завтракать, а ему потом рожки отварим, – хозяйничала на кухне мать.

– Ну уж дудки! – вскочил Паша и вскоре уже сидел за столом.

Не дожидаясь, когда сын поест, Василиса приступила к расспросам:

– Давай, Паша, не томи. Говори как на духу – зачем к нам вломились? Ты брови-то не хмурь, мы и сами многое узнали. Тебе бы век не докопаться. Мы с Люсей – просто подарок для тебя и всей отечественной милиции, так что начинай.

Парень еще куксился, но, когда Люся достала из холодильника бутылку запотевшего пива, сердце его расплавилось.

– Ну что ж, слушайте.

Неизвестно за какие грехи, но бабушка сыграла с внуками невеселую шутку. До самого последнего дня они не могли поверить, что никакой иконы не существует. Все продумали и просчитали до мелочей. По мнению всех родственничков, полоумная бабка могла передать сокровище только Ульяне – она была младшая, самая красивая, ее бабка любила больше всех. Прошло немного времени, и девчонка стала говорить, что передала икону тому, кто ее больше всех любит и бескорыстнее всех к ней относится.

– Подожди, Паша, как это передала? Ведь икона немалых денег стоит.

– Не было никакой иконы, была только картинка, такие в любой книжной лавке продаются. Только в те времена это была редкость, церковь-то не жаловали, и цензура не дремала, но старушке где-то посчастливилось картинку добыть. Правда, догадалась никому ее не показывать. Если бы ту иллюстрацию кто раньше высмотрел, не было бы лишних трагедий. Родственники между собой не ладили, вот Ульяна и глумилась, болтала, что в голову взбредет. Только брат с сестрой к ее болтовне серьезно прислушивались. Когда Ульяну убили…