Маргарита Южина - Осторожно, дамы отрываются

– Молодец! Женечка, ты растешь настоящим мужиком! Только пойдем умоемся и ранки твои йодом прижжем, ты потерпишь?

Парнишка хмыкнул, а потом вдруг заглянул в глаза Любе и, будто бы извиняясь попросил :

– Теть Люба, а не зовите меня Женечкой, а? Вам же не трудно будет звать меня Евгением, правда?

– С этого момента ты для меня только Евгений, – тут же заверила его Люба и повела парня в ванную. – И когда ж ты успеваешь-то все? И в школу эту, и на скрипке, и драться…

– Так я и шел на музыку! – старательно объяснял парнишка. – А они налетели, скрипку сломали… Я ее сразу выкинул, чтоб не мучиться. Может теперь, когда у меня скрипки нет, папа меня не заставит ходить в музыкальную школу?

– Твоего бы папу… Из него бы самого скрипку сделать, и каждый день по нервам – дили-ли, дили-ли! Ой, Евгений, ты меня не слушай, это я сама с собой…

Она уже отмыла малыша дочиста, залила ранки йодом, постирала шортики и теперь сидела в кресле и терпеливо зашивала рукав рубашки, когда в двери снова позвонили.

– Сейча-а-а-с, сейчас, – проговорила она, откладывая шитье. – Евгений, не лети к двери. Там могут быть посторонние.

В дверях стоял мужчина, и Люба не сразу его узнала.

– Это у вас мой сын? – грозно спросил мужчина.

Вот только теперь, по суровым ноткам, Люба признала в нем одного из самых неприятных знакомых. В дверях стоял Сивцов.

– А кто это ваш сын? – из вредности переспросила она.

– А вы что – детей табунами собираете? Вы их специально крадете? – возмущенно спросил Сивцов.

– Папа! – кинулся к нему на шею мальчик. Но отец строго его отстранил:

– Почему ты не в школе?

Мальчик не знал, что ответить, он не мог сказать, что тетя Люба только что постирала его вещи, а в трусиках он идти просто не может. И еще скрипка…

– Зачем вы его отправляете в эту музыкальную школу? Он терпеть не может скрипку! Она у него даже сломалась! Ему ребятишки со двора сломали! А вы его отправляете! И еще в эту школу джентльменов! – вмешалась Люба. – Евгений уже и так прекрасно воспитался.

– Не ваше дело! – рявкнул Сивцов. – Женечка! Немедленно собирайся… а что у тебя за вид?! И что – скрипку действительно сломали? И… Ты где штаны потерял, негодник?!

Люба затолкала мальчишку в комнату, плотно закрыла дверь и накинулась на непрошеного гостя.

– Нечего не мальчика орать! – рявкнула она так, что зазвенели окна. – Вам самому надо в этой школе посидеть! Над Евгением уже весь двор смеется! Его малыши обижают! А он даже постоять за себя не может! А вы – папаша!..

Сивцов от возмущения захлопал челюстью:

– Да как вы… как вы… да как вы смеете, черт возьми?! Это мой сын! И я воспитываю его, как хочу! И не суйтесь!

– Буду суваться! Потому что из-за вашей дурочки жены, вы коверкаете мальчишке жизнь!

– Дура! Не смей лезть в мою жизнь! Женечка!

– И не зовите его Женечкой, а меня дурой. Сам дурак. Он вам не девчонка. Это Евгений, ясно вам?

– Немедленно отдай ребенка, мерзавка! – уже белый от гнева кричал Сивцов.

– От мерзавца слышу! – не уступала ему Люба, но вдруг притихла, опустила плечи и проговорила: – Конечно, вы сейчас уведете Евгения, но… ваш сын такой несчастный. Он самый несчастный в группе, неужели вам его не жалко?

– Не ваше дело! – снова выкрикнул Сивцов и распахнул двери: – Женька, собирайся, паршивец! Тебе еще в музыкальную школу…

– Он не может в музыкальную. Я же вам говорю – скрипку убили и… Да черт с ней со скрипкой! У него же все руки разбиты, – снова вмешалась Люба и уже с издевкой спросила. – Или вы отправите ребенка на верные муки? От вас всего можно ожидать…

Сивцов схватил мальчонку за руку и прямо в трусиках поволок домой.

После их ухода Люба просто не могла найти себе места.

– Я знаю, какая у меня мечта, – сурово проговорила она сама себе. – Мне надо лишить этого гада материнства. Если Евгений будет жить со мной, ему будет куда лучше… С чего же начать? Адвоката хорошего купить, что ли?

Когда домой пришли Ирочка и Марианна Венедиктовна, их встретила совсем другая Люба – серьезная, со сдвинутыми бровями и плотно сжатыми губами.

– У нас непростая задача, – за ужином огорошила она их. – Мы должны предотвратить преступление.

– О господи! – воскликнула Марьванна и прикрыла рот ухоженной ладошкой.

– Ты опять у кого-то под дверью подслушивала, да? – загорелись глаза у Ирочки. – И наткнулась на наркобаронов, да?

– Вовсе я сегодня не подслушивала, – обиделась Люба. – Все свершилось прямо на моих глазах. «Молчание ягнят» видели? Ирочка, ну мы с тобой к Таньке Лопуховой ходили видик смотреть, помнишь?

– И что? – не выдержала Марьванна. – Да говори ты быстрее!

– А то, – многозначительно задергала бровями Люба. – У нас во дворе живет мальчик… Ирочка, ты его знаешь… Да и вы знаете, это Евгений Сивцов. Так вот его отец настоящий садист! Он заставляет сына ходить в идиотскую школу, мучает его скрипкой, даже разбитыми руками заставляет играть, зовет его Женечкой и вообще – просто издевается над мальчиком… и надо мной. Его надо лишить материнства!

Дамы растерялись.

– Любочка, но… – начала было Ирина, однако примолкла.

– Погоди, Люба, – осторожно проговорила Марианна Венедиктовна. – Отца мы лишим ребенка, а с кем останется Женечка? Матери у него нет. Думаешь, в детском доме ему будет лучше?

– Его я усыновлю! – гордо заявила Люба. – У нас с ним полное понимание.

– Все не так просто, – покачала головой старушка. – Для того, чтобы его усыновить, надо, чтобы Сивцов написал отказ от сына, а он не напишет, уж поверь мне. Но дело даже не в этом… А ты уверена, что сам Женя хочет избавиться от отца? Ведь мужчина шесть лет за ним ухаживал, стирал пеленки, бегал за молоком, спать укладывал, от болезней лечил. И даже вон – во всякие школы записал. И потом – Сивцов не пьет, разгульный образ жизни не ведет, у него хорошая квартира…

– Прекратите мне его сватать! – взвилась Люба. – Он над мальчишкой…

– Стоп! – воскликнула вдруг Ирочка. – А это мысль! А что если тебе за него замуж, а? И никаких заморочек – и отца не надо будет лишать материнства, и удочерять никого не придется. Я слышала это такая каторга по всем конторам бегать. А так все просто – расписались и у тебя все права! Все равно тебя замуж пора отдавать.

Любочка даже задохнулась от гнева:

– Знаешь, Ирочка!.. Тебе, оно, конечно, может и все равно! А вот мне совсем за этого хмыря не хочется!

– А ради ребенка? – наседала родственница. – Такого маленького, несчастного Женечки? Он, небось, лежит сейчас в кроватке и зовет «Любочка! Стань мне мамой! Тебе что – трудно?!»

– Не зови его Женечкой… – уже спокойней проговорила Люба.

– И потом – Слава вовсе даже не хмырь, – рассуждала Марианна Венедиктовна. – Быть может он не совсем прав с сыном, но… это от любви, можешь мне поверить.