Ирина Хрусталева - Гардемарин в юбке

Потом легко взбежала по ступенькам на второй этаж и остановилась у первой двери. Немного постояв, чтобы отдышаться, тихонько постучала в дверь.

– Да, да, войдите, – услышала она довольно бодрый для больного человека голос.

– Зоя Ефимовна, это Вероника. Можно войти? – проговорила девушка, просунув в дверь свой нос.

– Проходи, Вероника, я тебя жду, – громко пригласила женщина.

– Что случилось, Зоя Ефимовна? Мне сказали, что у вас сердечный приступ.

– Это у них приступ размягчения мозгов! – зло выплюнула Зоя Ефимовна. – А я совершенно здорова, просто небольшая слабость, от этого и обморок случился. Я хоть и готова уже была ко всему, но смерть Софочки меня, конечно, огорчила. А с постели я почему не встаю, так это от ног, больные они у меня, а сейчас обострение, видно, на нервной почве, совсем не могу наступать, как иголками колет. Так что с сердцем моим полный порядок, хоть этот врач молоденький и закатывал здесь глаза под потолок. Только, видно, ему еще учиться да учиться надо, чтобы правильно диагнозы ставить. Вон, посмотри, сколько таблеток разных наоставлял, а они для меня, что мертвому припарки, – бесполезные… Я почему тебя к себе-то позвала, не догадываешься? – без предисловий перешла женщина к главному.

– Нет, не догадываюсь, – помотала головой Вероника. – Наверное, хотите, чтобы я вам опять с похоронами помогла?

– Нет, моя милая, с похоронами мне помогать не нужно, все агент сделает, я уже вызвала. Нам с Софьей все равно, в каких гробах лежать, там все равны, что бедные, что богатые, – махнула женщина рукой и горько при этом усмехнулась. – Я тебе, деточка, хочу имя одно назвать, чтобы ты знала, кто все это с нашей семьей проделал, да за такой короткий срок. Может, это как-то поможет Юлю из тюрьмы освободить… Не знаю я законов, все доказывать придется, а как это сделать, ты уж сама соображай.

– Откуда вы знаете это имя? – оторопела Ника.

– Говорю, значит, знаю, – сердито проговорила женщина и строго посмотрела на Веронику. – Ты не перебивай старших, а слушай, что говорят, и не смотри на меня, как на умалишенную старуху.

Зоя Ефимовна поправила одеяло, разглаживая на нем складки. Видно, она не знала, с чего начать разговор, поэтому сосредоточенно собиралась с мыслями. Потом решительно посмотрела на Веронику.

– Ни для кого не секрет, что после моей смерти теперь все должно перейти к Ларисе, потому что я, можно сказать, теперь являюсь последним из могикан. Девушка больна, правда, это нигде не зафиксировано официально, и, естественно, она не сможет управляться с таким капиталом. Как ты думаешь, кто сможет это делать вместо нее?

– Не знаю, наверное, кто-то из родственников?

– А если родственников никого не осталось?

– Тогда совсем не знаю, – пожала плечами Вероника, пока не понимая, куда клонит Зоя Ефимовна. – Может, муж?

Только Вероника проговорила эти слова, как скрипнула дверь, и девушка резко обернулась: на пороге стоял Константин Родионович Юдин и ухмылялся. Ника заметила, что лицо Зои Ефимовны покрыла синеватая бледность и что та плотно сжала губы.

– Ну, что же вы замолчали, Зоя Ефимовна? Продолжайте, мне тоже интересно знать, кто же сможет распоряжаться капиталом больной девушки?

– Что вам нужно, Константин? – напряженно спросила женщина.

– Вот, пришел поинтересоваться вашим самочувствием, – все так же нагло ухмылялся мужчина, внимательно глядя на Веронику.

От этого взгляда у Ники на холке шерсть встала дыбом – если бы она была у нее, – как у кота Зайки, когда тот чувствовал опасность. Девушка напряглась и стала украдкой осматривать комнату, пытаясь обнаружить наличие тяжелого предмета, которым можно запустить в прилизанную голову эскулапа. Но, как нарочно, все предметы в спальне престарелой матроны были мягкими и пушистыми. А в это время в проеме двери показалась еще одна фигура, и у Вероники при виде нее отвалилась челюсть: там стояла Лариса Демидова собственной персоной. Но, боже, как она выглядела! Это была совсем не забитая девочка, отсталая в своем развитии. Явилась красивая молодая дама в сногсшибательном, сексапильном наряде и улыбалась ярко накрашенным ртом.

– Что остолбенела? – все так же улыбаясь, проворковала она. – Или не узнаешь девочку Ларочку?

– Нет… не узнаю, – пролепетала Вероника и протерла глаза.

– Костик, что ты с ними тут рассусоливаешь? Мы и так с этой сыщицей много времени потеряли, завидная живучесть у этой любопытной Варвары. Давай-ка делай то, зачем пришли, и поехали! Старая дура и сама окочурится, слишком много снотворного сегодня на ночь примет, а с этой еще возиться надо. Пока инсценировку ДТП сделаем, сколько времени пройдет… Вдруг кто-то знает, что она сюда отправилась?

Константин вытащил из кармана приготовленный заранее шприц и стал приближаться к Веронике.

– Не бойся, девочка, тебе будет совсем не больно. К твоему несчастью, ты слишком много узнала, поэтому мы никак не можем оставить тебя в живых.

Ника вскочила, опрокинула стул, на котором сидела, и прыгнула за кровать Зои Ефимовны. Женщина смотрела на все это широко раскрытыми глазами и пыталась встать, но ей это не удавалось. Лицо ее приобрело теперь синеватый оттенок. Зоя Ефимовна открывала и закрывала рот, но издавала только хриплые звуки, а на губах выступила пена. Никто не обращал внимания на нее, все были заняты текущим моментом. Вероника не спускала глаз с Константина и была готова бороться.

– Ну зачем же так дергаться? Совершенно бесполезно! Эта старая карга тебе помочь не может, садовник тоже будет отдыхать у себя в избушке не меньше суток, так что, думаю, сопротивляться не имеет никакого смысла.

Константин, говоря все это, сам осторожно продолжал приближаться к Веронике. Но девушка внимательно следила за его маневрами и про себя думала: «Не по зубам тебе, доктор, Вероника Королева, я свою жизнь так запросто не отдам, любезный психолог». Психолог тем временем пристально смотрел в глаза девушке и почти шепотом приговаривал:

– Меня не нужно бояться, я ничего тебе не сделаю, просто подойду, а ты остановись, стой и не двигайся, я не причиню тебе зла, обещаю.

Ника почувствовала, что у нее начинает кружиться голова, и ей ужасно вдруг захотелось спать. Мысли об опасности ушли куда-то на задний план, и она видела перед собой только глаза доктора, а они почему-то стали увеличиваться до неимоверных размеров. Девушка тряхнула головой, и, когда там появились вполне здравые мысли, первой из них была: «Ведь он меня гипнотизирует!»

– Ах ты, урод плешивый! – завизжала Ника и схватила с подоконника горшок с геранью.

Недолго думая, она запустила им в голову Константина, но, к сожалению, промахнулась и спровоцировала того к ответным действиям. Он в два прыжка оказался рядом с Никой, но, как только схватил ее за руку, она вцепилась ему в лицо всеми десятью своими отточенными коготками. Доктор взвыл, как раненый лев, и успел всадить шприц в руку девушке. Через секунду у Вероники все поплыло перед глазами, и последнее, что она услышала, это крик Ларисы: