Ирина Хрусталева - Осторожно: блондинка!

– Есть за что. Сейчас не хочу об этом говорить, еще свежа рана на моем самолюбии, чтобы обсуждать холодное оружие, которым ее нанесли.

– Ой, слушай, такую новость тебе принесла, отпад, – засуетилась Наташа. – Помнишь того мастера? Ну Александр, он тебе новый замок на двери ставил.

– Конечно, помню, вроде в связи с «расстрелом» амнезии у меня не наблюдается, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить.

– Ну вот, он меня в ресторан пригласил, и я согласилась. Вечер провели потрясный, но об этом потом. Он, знаешь, что мне про Владимира рассказал? – и Наташа закатила глазки.

– Ну? Чего резину тянешь? Говори, раз уж начала, я теперь ничему не удивляюсь.

– Оказывается, он действительно не беден.

– Ну и что? На здоровье, – ухмыльнулась Лариса. – Нашла, чем удивить.

– Да ты послушай. У него действительно есть детективное агентство, он там генеральный, и пашут там на него аж сто шестьдесят человек. Даже лаборатория своя имеется.

– Какая лаборатория? – не поняла Лариса.

– Ну эта самая, крими… криминальная.

– Криминалистическая, наверное?

– А мне один хрен, я в этом не разбираюсь. Ты дальше послушай. У него, оказывается, такие клиенты, обалдеть. Мне Саша несколько фамилий назвал, так у меня прямо глаза на лоб полезли. Ну и расценочки у него, конечно, соответственные. Представляешь, какой он крутой. Я теперь понимаю, почему тот чокнутый на джипе, что в нас врезался, так быстро свалил, да еще заплатил Володе. Сам Владимир, оказывается, делами уже не занимается, а только руководит и денежки лопатой гребет. Ты понимаешь, о чем это говорит?

– О чем? – не поняла Лариса.

– Ты, мать, совсем плохая, – вздохнула Наташа. – Твоим-то делом он лично занимался.

– Ну и что?

– А то. Понравилась ты ему, неужели не понятно?

– Ага, настолько понравилась, что его чуть нервный припадок не сразил, когда я ему предложение сделала, – пробубнила Лариса.

– Какое предложение? – не поняла Наташа.

– Рационализаторское. Я его попросила, чтобы он женился на мне. Знаешь, что он ответил?

– Что? – округлила Наташа глаза, и они засверкали как две лампочки, излучая по двести ватт любопытства каждый.

– Что он не самоубийца.

– А чему здесь удивляться? Где-то он, наверное, прав? – хмыкнула Наташа, за что получила кулачком.

– И ты туда же? – обиженно проговорила девушка. – А еще подруга называется.

– Говорю так, как есть. Уж извини за откровенность, – развела Наташа руками. – Ты – ходячее недоразумение, все об этом говорят, а уж мне это известно лучше кого-либо. Ты не привыкла слушать советы, и все делаешь, как считаешь нужным. Кто заставлял тебя напиваться в тот вечер, когда случилось с тобой? Если бы ты не хватила лишнего, то, может, ничего бы и не произошло.

– Почему ты так решила?

– Потому что реакция нетрезвого человека намного слабее, чем трезвого.

– Расскажи мне, пожалуйста, что на самом деле произошло в тот вечер, – попросила Лариса.

– Ничего я рассказать тебе не могу, потому как практически ничего не видела. Вот придет твой ненаглядный сыщик, у него и спросишь.

– Я уже тебе сказала, что выгнала его и велела больше не приходить.

– Думаешь, он тебя послушает?

– Думаю, да, – грустно ответила Лара.

– Ларка, да ты его любишь, – удивленно приподняв брови, прошептала Наташа.

– Никого я не люблю, а его тем более, – огрызнулась Лариса и заерзала на кровати.

– Сказки будешь рассказывать своим внукам, когда на пенсию пойдешь, только не мне, – фыркнула Наташа. И вдруг, увидев что у подруги на глаза навернулись слезы… – Ларка, милая моя, – кинулась Наташа утешать подругу, – не обижайся, родная, я ведь без злого умысла тебе это сказала. Подумаешь, дело какое. Ну и влюбилась, ну и что? Я каждые три месяца влюбляюсь, и ничего, жива-здорова. Мужиков хоть пруд пруди, а ты сама у себя одна, любимая, должна свою нервную систему беречь. Да ты только свистни, они как птички на зернышки слетятся.

– Не нужен мне никто, никого не хочу видеть. Разведусь с Ефимовым и гори все ясным огнем. В монастырь уйду, – брякнула Лариса и плюхнулась на подушку.

– Ха, ха, ха, ты – в монастырь? Представляю, что ты там натворишь. Через полгода там ни одной монашки не останется, все разбегутся в мирскую жизнь, – расхохоталась Наташа.

В палату вошла Виктория Николаевна и улыбнулась девушкам.

– Секретничаете, сороки? Ларочка, я принесла тебе покушать, давай принимайся, пока все горячее.

– Я тоже присоединюсь, прибежала сюда прямо с работы, голодная как волк, – засуетилась Наташа, радуясь тому, что разговор можно прервать.

Она видела, как Лариса расстроилась, поэтому хотела ее отвлечь.

– Мам, я давно хотела у тебя спросить. А почему папа не приезжает вот уже две недели? – спросила Лариса Викторию Николаевну.

Ей было интересно, что же ответит ей мать.

– Он в командировке в Германии, должен приехать, думаю, недельки через две-три.

– Так долго в командировке? – удивилась Лариса.

– Видно, так нужно, – пожала плечами Виктория Николаевна и стала помогать Наташе раскладывать продукты на столе. – Ларочка, тебе на тумбочку все поставить или помочь встать? За столом удобнее.

– Да, мам, я встану, – и Лариса начала спускать ноги с постели.

– Осторожнее, девочка моя, я тебе помогу, не делай резких движений, а то голова может закружиться.

– Ничего у меня не закружится, я сегодня уже вставала, – проворчала девушка. – Носитесь со мной, как будто я маленькая. Ничего никто не хочет мне говорить. Никому нет дела до того, что я в ускоренном темпе умираю от любопытства. У меня просто опухоль в мозгу, так их распирает желание хоть что-нибудь узнать.

– Что это ты разворчалась, Ларочка? У тебя была серьезная операция, тебе нельзя волноваться, это может вызвать криз, так мне доктор сказал. Что же удивительного в том, что все стараются следовать рекомендациям врача? – всплеснула руками Виктория Николаевна.

– Мне лучше знать, что для меня полезно, а что бесполезно. Я больше переживаю от неизвестности. Неужели не понятно?

– Успокойся, девочка, негоже на мать повышать голос, я тебе не подружка, – обиженно воскликнула Виктория Николаевна.

– Прости, мам, это все нервы. Я больше не буду, прости, – и Лариса обняла мать.

Женщина прижала дочь к груди и, поглаживая по голове, зашептала:

– Это ничего, доченька, это пройдет. Нервные клетки, конечно, не восстанавливаются, но поверь, моя милая, время все лечит. Вот скоро выздоровеешь, приедешь домой, и потихоньку весь этот кошмар забудется.

– Уж скорей бы, я так устала здесь от всего. Эти противные уколы, таблетки, процедуры, – всхлипнула Лариса.

В объятиях матери девушка вдруг почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной.