Дарья Донцова - Жаба с кошельком

Дядька, звеня цепью, приблизился, и я увидела, что, несмотря на июнь, у него на ногах тяжелые зимние сапоги.

– Федор Евгеньевич не профессор, – поправил он меня неожиданно густым басом.

– А кто?

– Академик.

– Да, да, нам к нему.

– И зачем?

– Кодироваться от ожирения.

– Правильно, – оживился дядька, – дьявол сидит внутри. Он поможет!

– Дьявол? – испугалась я.

Маргоша попыталась спрятаться за меня, что, согласитесь, глупо, ну разве может носорог укрыться за лыжной палкой?

– Федор Евгеньевич, – ответил дядька, – гений, великий человек, светоч разума, каждый день его благодарю. Знаете, какой я впервые сюда пришел?

– Нет, – прошептала Маргоша.

– Сто восемьдесят кило, – сообщил скелет, – и вот с тех пор я не ем.

– Вообще? – испугалась Марго.

– Воду пью, с медом, кефир, – принялся охотно растолковывать доходяга, – по снегу босиком хожу, в проруби купаюсь…

Я уставилась на его меховые сапоги. Интересно, однако, значит, зимой у него купальный сезон, а летом он настолько мерзнет, что влез в унты?

– Полностью изменился, – с горящими глазами религиозного фаната вещал незнакомец, – исповедую теперь русский буддизм, полностью здоров! Главное, моча!

– Что? – не поняла я. – Чача? Вы пьете водку?

Мужик возмутился:

– Сказал же, я русский буддист, алкоголь не приемлю, это яд, разрушающий нашу ауру, пробой идет на уровне чакры седьмой жизни. Мочу надо пить, по утрам.

– Чью? – оторопела я.

– Свою, да вам все объяснят, – вздохнул скелет, – желаю здоровья и счастья, пусть на вас снизойдет благодать.

Вымолвив последнюю фразу, он, звеня цепочкой от сливного бачка и шаркая разношенными сапогами, удалился.

– Я не хочу стать такой, как он, – в ужасе прошептала Марго, – не желаю пить мочу, ой, меня тошнит. И потом, кто такой русский буддист?

– Понятия не имею, пошли.

– Куда? Мы же забыли у него спросить дорогу!

– Думаю, это сюда, – вздохнула я и свернула влево.

Крохотный коридорчик уперся в дверь с табличкой «Академик международной академии космоэнергетики, гипнотизер, магистр ордена русского буддизма, диетолог, рароэнтолог Ф. Е. Попов».

– Кто такой рароэнтолог? – шепотом спросила Маргоша, мигом вспотев.

– Не знаю, – прошептала в ответ я, – насколько помню из курса латыни «rara» – это «редкий», что-то редко встречающееся. Пошли, он тебе поможет, смотри, сколько у него титулов: академик, магистр, да еще и диетолог! Явились по самому нужному адресу.

С этими словами я толкнула дверь, предполагая увидеть за ней еще один скелет в оранжевых тряпках с ершиком для туалета на письменном столе, но Федор Евгеньевич выглядел до противности обычно: мужчина лет пятидесяти, в достаточно дорогом, сильно мятом льняном костюме.

Оглядев Маргошу, он усадил ее перед собой и начал задавать вопросы. Я решила тихонько уйти, но Попов сказал:

– А вы куда, сядьте на кушетку.

Пришлось опуститься на белую простыню, покрытую прозрачной шуршащей пленкой. Заполнив карточку, Федор Евгеньевич приступил к собственно процедуре кодирования. Он встал посреди комнаты, поднял руки над головой и велел:

– Смотреть сюда!

Маргоша уставилась на его ладони, в которых сверкало что-то похожее на стеклянный теннисный мячик. Я невольно тоже смотрела на академика.

– Рао-вао-сао-мао, – воскликнул Федор Евгеньевич, – рао-вао-сао-мао, рао-вао-сао-мао! Все.

Он опустил руки.

– С вас триста долларов, следующая встреча контрольная, через три недели, чтобы вы не потеряли слишком много веса, коррекцию сделаем, а то некоторые сразу восемьдесят кило сбрасывают.

– Как – все? – удивилась я. – Рао-вао-сао-мао и триста баксов? За две секунды?

Академик нахмурился.

– А иголки? – влезла Марго. – В уши!

Федор Евгеньевич скривился:

– Уважаемая… э… Марго Юрьевна, вы же пришли не к шарлатану, не к обманщику, который тычет в вас швейной иголкой и рассказывает об открытии чакр. Мой метод космоэнергетического гипноза основан на тысячах, повторяю, тысячах пациентов, потерявших вместе с лишним весом болезни, неудачи и злую карму! Вот полюбуйтесь!

Перед нами оказался альбомчик.

– Вот такой она пришла, а такой стала спустя короткое время, – ткнул академик пальцем в раскрытую страницу.

Маргоша засопела, я постаралась сдержать ухмылку. Да уж, впечатляет. Справа снимок тетки, габаритами смахивающей на транспортный самолет, слева девушка, чьей фигуре позавидует любая манекенщица.

– Это одна и та же особа? – решила я уточнить.

– Да, – кивнул академик, – фотографии сделаны с разницей в месяц. Это тот случай, когда пришлось делать коррекцию, иначе вес мог уйти вообще в минус.

Я молча разглядывала снимки.

– Я тоже так хочу! – пролепетала Марго. – И со мной подобное будет, да?

– Обязательно, просто во время каждой еды у вас в мозгу будет мелькать: «рао-вао-сао-мао», и аппетит мигом испарится, ничего в рот взять не сможете!

Маргоша с восторгом уставилась на академика. Я же решала сложную проблему: сказать ли подруге, что на снимках разные женщины? Одна блондинка, другая брюнетка? Впрочем, это легко объяснить простым перекрашиванием волос, но почему у той, что слева, голубые глаза, а у той, что справа, – карие? Вставила цветные линзы? Хорошо, сочтем это ответом. Но нос! Справа – длинный, с горбинкой, слева – курносый, коротенький, как у нашего Хучика!

– Спасибо, доктор, – с жаром произнесла Маргоша, – величайшее спасибо! Прямо восторг! Вот какой стану!

Я тяжело вздохнула, нет, ничего говорить нельзя.

Я высадила Марго у подземного перехода, проехала чуть вперед, развернулась и покатила было в сторону Минского шоссе, но тут неожиданно мне захотелось пить. Я подала назад, притормозила у метро и пошла к ларькам.

Над площадью висело раскаленное марево. С проспекта на тротуар наползало удушливо-серое облако бензиновой вони. Над киосками колыхались разнообразные запахи. Из одного несло дешевой парфюмерией, из другого – свежими пирожками. Потные торговки, все, как на подбор, в одинаковых серых бейсболках, пытались спрятаться в тени. Я невольно пожалела бабу, стоявшую в железном вагончике с надписью «Булочки от бабушки». Вот уж кому не позавидуешь: печка шпарит вовсю, небось тетка сама испеклась. Неужели кто-нибудь по такой жарище рискнет купить раскаленные пирожки? Мне бы такое и в голову не пришло!

Тут к ларьку с плюшками подскочила толстуха и хорошо знакомым голосом завела:

– Значит, так: два с мясом, два с рисом, два с вареньем и бутылочку пепси, большую!

Получив все это, она мигом заглотила два пирожка. Я мрачно наблюдала за ней, стоя за газетным киоском. Вот ведь какая, не поленилась перейти на другую сторону. Там, где я ее высадила, булками не торговали. Марго проглотила в мгновение ока выпечку, залпом осушила баллон со сладкой, отвратительно калорийной газировкой, удовлетворенно улыбнулась и потопала в метро.