Дарья Донцова - Вынос дела

– Вот, – проговорила она, – езжайте в Грибоедовский дворец бракосочетаний и узнайте, оформляли ли брак данные люди, и если да, то потом попробуйте через архив уточнить, был ли он расторгнут. Я подозреваю, что нет, и, если это так, в ваших руках настоящая бомба. Тем более что жених, мягко говоря, весьма неординарная личность…

Я глянула на салфетку и закашлялась. Четким, скорей мужским, чем женским, почерком на ней стояло: «м ванова Татьяна Михайловна, 1959 года рождения, русская, Козлов Федор Сергеевич, 1949 года рождения, русский. Брак был заключен в 1979 году, скорей всего в марте».

– Зачем вам эти сведения? – не выдержала я.

Алена хмыкнула:

– Вот разведаете все и приходите, расскажу, что дальше делать. Только имейте в виду, голословные заявления никому не нужны. Снимите ксерокопию страницы книги записи актов или возьмите официальную справку, на бланке, с печатью.

– Кто же даст мне такую?

Алена выудила из сумочки пудреницу и губную помаду. Быстро произведя текущий ремонт, она завинтила золотой футлярчик.

– Вы, кажется, хотели попробовать себя в журналистике? Вот и дерзайте, проявляйте находчивость и пронырливость, а иначе сидите в приемной у своего начальника или где вы там обретаетесь.

Выпалив данную сентенцию, Алена, давая понять, что разговор окончен, резко встала.

– Где мне искать вас? – попробовала я продлить аудиенцию.

– Каждый день здесь в районе часа, – сообщила девушка, – всегда обедаю в «Балалайке».

Она выскочила из зала, я заказала себе еще кофе и медленно стала вертеть салфетку. 1979 год, нам по двадцать лет, и мы учимся на четвертом курсе. Школу окончили в семнадцать, сразу поступили в институт, а диплом получили в 1980-м. Ну да, как раз гудела Олимпиада, и нас всех поголовно заставили работать переводчиками. Замужних на курсе было несколько, свадьбы студенты справляли шумно. В тазах громоздился салат «Оливье», водка и дешевое красное вино «Гамза» текли рекой… Но Таня не надевала фату, это я помню абсолютно точно, она получила диплом, будучи незамужней девушкой…

Я выпила кофе и заказала еще. Что вообще знаю про Таню? Группа у нас была маленькая. Лазарева и Скоркина приехали из провинции и жили в общежитии, остальные – москвичи. Так вот мы старались почаще звать Зою и Раю к себе в гости, понимая, что тем хочется поесть домашнего, а не вечные сосиски с тушеной капустой из нашей отвратительной столовой. Впрочем, наш курс оказался дружным, и мы часто встречались то у Леньки Маркова, то у Аси Перепелицыной, то у Надьки Кожевниковой. Вот только, насколько помню, Таня никогда не зазывала к себе сокурсников. Новый, 1980 год мы сначала хотели встречать у Кости Смирнова, но потом выяснилось, что его родители, да еще с бабушкой в придачу, остаются дома. Спешно принялись искать другую хату. Но везде поджидал облом. Меня отмели сразу – в двухкомнатной «хрущобе» просто было негде поместиться всем желающим, у Клюкина болела мать, у Никитки Павлова категоричное «нет» заявил отец. Вот тогда и обратились к Тане.

– Нет, ребята, – твердо ответила та, – извините, ремонт.

В результате все-таки набились ко мне. Таня пришла одной из последних.

– Вот нахалка, – шепнула мне пробегавшая мимо с пирожками Зойка.

– Почему? – удивилась я, вспарывая шпроты.

– Нас к себе не пустила, сидим теперь как сельди в бочке!

– Так ремонт же, – попыталась я оправдать Таню.

– Ха, – хлопнула себя руками по тощим бедрам Лазарева, – а что она говорила 1 Мая? А на 8 Марта? Можешь себе представить людей, которые постоянно красят потолки?

Я пожала плечами. Может, ей мать не разрешает гостей созывать. Тридцать молодых людей обоего пола и столько же бутылок водки! Не всякий захочет потом убирать квартиру.

Теперь же выясняется, что у нее были сестры и вроде даже муж! Зачем было держать все в секрете?

– Еще кофе? – спросила официантка.

Я помотала головой:

– Хватит, даже желудок разболелся.

– Вы бы съели чего, – бесхитростно предложила девушка, – а то вон сколько дряни выдули.

Я молчала, прикидывая, как быстрей добраться до Грибоедовского дворца бракосочетаний. Официантка поняла мое молчание по-своему.

– Небось все бабки на эту шалаву истратили, – пробормотала она, стряхивая крошки, – вот уж пройда так пройда.

– Алена здесь часто бывает?

– Каждый день словно на службу является и никогда сама не платит, вечно кто-то ее угощает. А если вдруг по недоразумению одна приходит, к знакомым подсаживается. Халявщица!

Я усмехнулась – мне жадность и неразборчивость Алены были на руку. Чувствуя, как в пустом желудке переливается кофе, я добрела до гардероба и увидела в холле тьму возбужденного народа. В центре стояла рыдающая администраторша, прижимавшая к глазам огромный, похожий на полотенце носовой платок.

– Господи, – всхлипывала дама, – такая молодая, красивая, веселая, зарезать этих пьяниц!

– Что случилось? – спросила я бородатого парня.

– Жуть, – ответил тот, – Алену Иванову задавили.

Я почувствовала, как в висках мелко-мелко застучали горячие молоточки. Потом уши и лоб стали горячими, а ноги и руки, наоборот, ледяными.

– Как задавили? – только и смогла выдавить я. – Мы же только что с ней обедали.

– Хоть поела вкусно перед смертью! – воскликнул парень и принялся жадно рассказывать: – Прямо на моих глазах. Иду, значит, себе преспокойненько, думаю, что кушать стану. Тут Алена выскакивает и топ-топ на дорогу. Тачку поймать решила, руку подняла.

– Вы ее знали? – тихо спросила я.

– Да с ней тут все знакомы, – пришел в полный ажиотаж парень, – не перебивайте, бога ради. Машет, значит, ручкой, а из-за угла вылетает темно-зеленый «Фольксваген» и вместо того, чтобы остановиться, как налетит на Алену! Жуть! Ада Марковна в окно увидела и в обморок грохнулась, а у меня аппетит пропал. Кровищи вытекло море! Теперь небось целую неделю мяса не поем, стошнит!

– Темно-зеленый «Фольксваген», – пробормотала я, вспоминая ужасную смерть Зои Лазаревой, тоже, кстати, сотрудничавшей с «Желтухой». – Номер не запомнили?

Парень покачал головой:

– Куда там! Только на Алену и глядел.

Вот растяпа! Впрочем, я сама, когда этот «Фольксваген» налетел на Зойку, растерялась. А в том, что это была одна и та же машина, отчего-то уверена на двести процентов.

На улице толпилась милиция, но тела уже не было – скорей всего, то, что осталось от младшей Таниной сестры, увезла труповозка. Я влезла в «Вольво» и принялась бездумно включать и выключать дворники. Интересное дело, что имела в виду Алена, намекая на то, что дает мне «бомбу»?

Дворец бракосочетаний № 1 находится на улице Грибоедова, за что и прозван в народе Грибоедовским. Четыре раза сбегав под венец, я два оказывалась тут при полном параде – белое кружевное платье, лаковые лодочки, букет из осыпающихся роз и фата. Хотя, согласитесь, немного странно натягивать на голову символ невинности, выбегая замуж второй раз. Впрочем, подобные тонкости никого не смущают, и у зеркала вертелась полная девица с выпирающим тугим животом, месяц восьмой, не меньше, и с такой же, как у меня, «занавеской» на макушке. Помнится, было очень смешно увидеть таблички «Комната жениха» и «Комната невесты», и уж совсем невмоготу оказалось слушать заученную речь полной дамы с красной перевязью на мощной груди. «Семья – ячейка советского общества» – вот тема выступления. Потом в пепельнице подали два кольца, костяной указкой ткнули в амбарную книгу… Интересно, как сочетаются браком сейчас? Зайка с Аркадием наотрез отказались играть свадьбу. Они просто по-быстрому сбегали в районный загс, а вместо гульбы в ресторане я, тогда еще бедная преподавательница, добыла им две путевки в Пицунду. Впрочем, Ольга иногда, когда особенно обозлится на муженька, упрекает его: