Дарья Донцова - Созвездие жадных псов

– Ой, первый раз такое вижу, ну умора. А ты попробуй руками по доскам поколотить, если они гнилые, то еще кусок отвалится, и отверстие расширится, живо освободишься.

Послышался стук, потом голос Кости:

– Давай помогу!

В ту же секунду вновь раздался треск, из потолка посыпался мусор, и Кирюшка с оглушительным воплем рухнул вниз. Мы даже не успели испугаться. Прямо под дырой в потолке в гостиной стоял обеденный стол, а в центре его, на белой скатерти – я очень люблю, когда столешница закрыта ослепительно белым, крахмальным полотном, – находилось большое блюдо с клубникой, засыпанной сахаром. Именно в него и угодил Кирюшка. Даже если бы он захотел выполнить подобный трюк нарочно, небось не попал бы в блюдо… Но сегодня моим скатертям не везло. Сначала на веранде пролился кофе, а теперь… Красные липкие брызги взлетели фонтаном вверх, Кирюшка обалдело крутил головой, я разинула рот, а Ребекка произнесла:

– О, вот это…

Никогда бы не подумала, что эта дама знает такие слова!

В зияющей дыре потолка виднелись лица Лизы и Кости.

– Ну как, порядок?! – завопил Костя.

Я хмыкнула. Такой вопрос часто задают в американских фильмах. К главному герою, только что выпавшему из горящего поезда, подлетает полицейский и заботливо осведомляется:

– Эй, приятель, все о'кей?

Глупее фразы и не придумать. Конечно, о'кей! Только надо выковырнуть пару пуль из головы, залечить ожоги и вправить сломанную шею.

Но Кирюша жалобно ответил:

– Нормалек, ребята, только…

Но он не успел докончить фразу, раздался визг, и сверху рухнул какой-то мешок.

…– выпалила Ребекка.

– Блин! – завопила Лиза. – Муля, кретинка, эй, Костя, держи Аду, гони их всех вон!

Я перевела дух и глянула на стол. У Кирюшки на руках очумело вертела башкой мопсиха. Очевидно, собачка кинулась спасать своего хозяина.

– Так, – обозлилась я вконец, – предупреждала же, пол на чердаке хилый, ничего не затаскивайте. А вы! Еще и псов на чердак загнали. Да одна Рейчел восемьдесят килограмм весит! Удивительно еще, что весь потолок не обрушился!

– Вылезай из клубники, – приказала Ребекка, – да иди мыться, а то ты похож на миску из-под сокодавки.

– Ладно, – пробормотал Кирюша и вежливо сказал: – Здрасьте, тетя Алина.

– Это ты мне? – удивилась гостья. – Извини, дружочек, ты перепутал, впрочем, давай знакомиться: Ребекка, для хороших друзей Бекки, можно без тети. Честно говоря, меня жутко раздражает, когда молодые люди твоего возраста начинают «тетенькать».

Кирюшка начал сползать со стола.

– Погоди, – медленно сказала я, – где ты видел раньше Ребекку?

– Эх, – горестно сказал Кирилл, – пропала любименькая футболочка! Как где? У метро «Динамо». Сама же меня отправила к тете Алине за дурацким конвертом!

– Это она?

– Конечно, но, если ей хочется, могу называть ее Бекки, мне совершенно все равно, – бубнил Кирюшка, стаскивая измазанную майку.

Я уставилась на Ребекку, та на меня.

– Ничего не понимаю, – пробормотала она, – какая Алина, какое «Динамо»? Да я давным-давно метро не пользуюсь, езжу на автомобиле.

– У тебя есть коричневая индийская юбка из марлевки?

Бекки спросила:

– Какая?

Я пошла в свою комнату и вытащила юбку.

– Вот.

– Есть, – пожала плечами Ребекка, – между нами говоря, отвратительно дешевая тряпка, но в жару просто спасение.

– А желтая кофта?

Бекки нахмурилась:

– Штук шесть или семь, я люблю этот цвет. Но вообще, желтое – это звучит так обтекаемо, нельзя ли уточнить…

Я распахнула гардероб и велела:

– Давай, Кирилл, покажи, какая рубашка была на Алине?

Мальчик начал передвигать вешалки:

– Тут такой нет.

– Нас интересует не фасон, а цвет!

Кирюшка еще раз подвигал «плечики».

– Вот, точь-в-точь, но пуговиц не было и на груди надпись по-английски.

Ребекка вздохнула:

– Какой же это желтый, это самый настоящий оранжевый.

– Подумаешь, – фыркнул мальчишка, – ведь не зеленый же! А так один шут, желтый или оранжевый.

– Одевайся, – предложила я Ребекке, протягивая юбку и рубашку.

– Зачем?

– Давай, давай.

Бекки моментально сбросила светлые брюки и розовенькую маечку. Белье у нее оказалось первосортное и страшно дорогое, а фигура изумительная, без всяких складок, валиков жира и отвислой груди. Да, с таким телом и я бы моментально обнажилась в любой компании. Впрочем, Ребекка актриса, а они привыкли переодеваться на глазах у посторонних.

– Ну, – спросила Бекки, влезая в юбку, – ну, смотри, это я была?

Кирюшка отошел в сторону.

– Футболка не такая!

– Это мы поняли, – ответила я, – а в целом как?

Мальчишка покусал нижнюю губу, потом сказал:

– На той очки были.

Я протянула Ребекке очки.

– Не, не такие, – завозмущался Кирюшка.

Бекки секунду смотрела на него, потом вытащила из кармана брюк большие «блюдца» в белой пластмассовой оправе.

– Во! – завопил Кирка. – Они, точь-в-точь! Волосы сзади собраны…

Ребекка затянула на затылке хвостик.

– Она, – уверенно ответил мальчишка, – я еще подошел, только хотел сказать: «Здравствуйте, тетя Алина», а она сразу: «Ты Ричард?»

– При чем тут Ричард? – совершенно растерялась Ребекка. – Это еще кто такой?

– Потом объясню, – отмахнулась я. – Ну а теперь разыграйте сцену. Ты, Бекки, бери конверт, протяни Кирюшке и спроси: «Ты Ричард?»

Ребекка, как все актрисы на сцене, моментально преобразилась. Вытянула руку и поинтересовалась:

– Ты Ричард?

Кирюшка взял пакет и сказал:

– Та тетка была ниже ростом.

– Сними каблуки, – велела я.

– Но у меня шлепки, – возразила Ребекка.

Я посмотрела на ее изящные ступни, обутые в нечто, больше всего напоминающее сандалии римских легионеров: абсолютно плоская подошва и несколько переплетающихся ремешков.

– Я не ношу в обыденной жизни каблуки, – пояснила Бекки, – с моим-то ростом! Кавалеры комплексуют, я частенько выше их оказываюсь, а на каблуках вообще Останкинская телебашня.

– Тетя Алина ростом чуть повыше Лампы, – заявил Кирюшка.

Так, а я едва дотягивала до метра шестидесяти.

– Ну, впрочем, не такая коротышка, – размышлял Кирюшка, – я бы сказал, она посередине между вами, выше Лампы и ниже Бекки. И потом, у нее были огромные каблуки!

– Да? – удивилась я. – Откуда ты знаешь?

– А она мне сунула конверт и в станцию шмыгнула, я за ней пошел, так Алина прямо бежала вперед, я только на эскалаторе еду, гляжу, она уже в вестибюле внизу и к поезду, вдруг так набок покосилась, чуть не упала, а баба рядом стояла и говорит девочке: «Ты все каблуки просишь, смотри, вон тетенька чуть не упала, так и ногу сломать недолго, виданное ли дело, на таких ходулях носиться!»

Он замолчал.

– Иди мыться, – пробормотала я.