Дарья Донцова - Созвездие жадных псов

Ребекка прикурила от окурка другую сигарету.

– Всем понятно, что Андрею ничего теперь не светит, отец в могиле, и сынок-неудачник никому не нужен. Небось место для более нужного человека понадобилось!

Потом наступил черед Сергея. Незадолго до кончины Вячеслав Сергеевич договорился, что младшего сына возьмут на службу в «Экономические вести». К сожалению, Сереже достались от родителей только отрицательные качества. Ни трудолюбия, ни ума, ни доброты от отца он не унаследовал. Зато приобрел его вспыльчивость и неумение выслушивать оппонента. Нора, безусловно, обладавшая веселым, легким характером, «одарила» сына склонностью к истерикам и глупостью. А если прибавить к вышеперечисленным «достоинствам» Сереженьки амбициозность и редкостное умение наступать окружающим на больную мозоль, то станет понятно, отчего этот журналист не задерживался подолгу в редакциях.

Недавно он с треском вылетел из газеты «Мнение». Но Вячеслав Сергеевич моментально договорился в другом месте. Сейчас Сережа находился в отпуске, копил силы для новой работы, которая ждала его с первого августа. Однако несколько дней тому назад ему позвонили из «Экономических вестей» и вежливо, но твердо заявили:

– Наше издание переживает сейчас не лучшие времена, и, к сожалению, мы не можем расширять штат сотрудников.

– Боюсь, ему теперь никуда не устроиться, – вздыхала Ребекка, – сядет маме и Николаю на шею. Да еще и у меня…

– Что?

Она поморщилась:

– Если честно сказать, не слишком-то я талантлива. Но папа помогал и мне. Роль в сериале я получила только благодаря его протекции. Отец говорил: «Не тушуйся, дочурка, бери работоспособностью. Иной человек особыми качествами не обладает, зато усердием отмечен. Ничего, ничего, раза два-три снимешься, имя будет, станут звать сами. Знаешь, как студенты говорят: «Первые три года работаешь на зачетку, потом зачетка работает на тебя». Так и у артистов. Что толку быть отмеченной богом, коли ролей нет? Не расстраивайся».

Вячеслав Сергеевич договорился о следующих съемках. Ребекка, ее даже не вызывали на пробы, получила роль, но… Но сразу после поминок позвонил сценарист Оноре Волков, хороший приятель Славиных, и заныл:

– Извини, душа моя, сериал откладывается, денег нет, бери другую работу.

– Какую? – расстроилась Бекки.

– Да вот Ванька Клюкин кино снимает…

От отчаяния она согласилась на крохотную роль, но потом узнала, что сериал, в котором предполагалось ее участие, запускается в производство и идет подбор актеров. Вне себя от злости Ребекка позвонила антрепренеру, а тот, изобразив полное недоумение, протянул:

– Ну, голуба, ничего не понимаю! Мне Оноре Волков сказал, будто ты уже у Клюкина снимаешься!

– Красиво бортанули, – усмехнулась Ребекка, пряча сигареты, – можно сказать, ювелирно! Подсунули «кушать подано»… Хотя тоже понятно, небось роль для какой-нибудь профурсетки понадобилась! Путь на экран лежит через диван – это старая, всем известная истина.

– Как зовут твоего антрепренера? – пробормотала я.

– Вениамин Михайлович Селезнев, – ответила Бекки, – тот еще кадр: «Голуба, роль Алевтины откроет перед тобой все двери!»

Секунду я обалдело смотрела на нее, потом все же нашла в себе мужество и поинтересовалась:

– Про какую Тоню кричала Нора? За что она мстит?

Ребекка нахмурилась:

– Это не имеет никакого отношения к смерти папы.

– И все же!

– Очень давнее дело.

– Расскажи, пожалуйста.

– Не понимаю, зачем.

– Вдруг пригодится.

Бекки принялась крутить в руках шнурок от занавески.

– Иногда даже крохотная деталь может помочь следствию, – пробормотала я.

Девушка тяжело вздохнула:

– Ладно, хотя предупреждаю сразу, история не слишком красивая.

Вячеслав Сергеевич Славин был сиротой. В 1956 году, в возрасте 16 лет, он прибыл в Москву из крохотного местечка, расположенного возле Ветлуги. Симоново – так называлась деревенька. Отец Вячеслава погиб на фронте, мальчик его не помнил. Мать, надорвавшись на тяжелой крестьянской работе, скончалась в год, когда Славочка закончил школу. Была она полуграмотной бабой, никогда ничего не читавшей, Славины даже газет не выписывали. Оставалось удивляться, как получилось, что ее сын учился легко и без проблем, даже перескочил из пятого класса сразу в седьмой. Учителя только диву давались. Впрочем, в сельскую малокомплектную школу Слава ходил до восьмого класса, а потом начал мотаться в Ветлугу, в десятилетку.

Мать была против.

«На черта тебе энта школа, – бубнила женщина, – вон какой кабан вырос, иди работать! В колхозе конюха ищут, будешь шестьдесят рублей получать! А то чего удумал, в Ветлугу мотаться, да денег на одну дорогу сколько надо!»

Но мальчик с недетским упорством стремился к знаниям, в результате получил аттестат с золотой медалью. Да и было за что. Математику с физикой он знал лучше преподавателя, а его сочинения постоянно отправляли на разные конкурсы.

Мать умерла в январе, и полгода до окончания занятий мальчик жил у директора своей школы, Анны Ивановны Коломийцевой, именно она и посоветовала Славину поступить в МГУ.

Юноша послушался и с блеском выдержал вступительные экзамены. Начался долгий путь восхождения к высотам науки, к орденам, регалиям, научным званиям и… большим деньгам. Но все это было далеко за горизонтом. Студенческие годы Славин вспоминать не любил, голодное время. Собственно говоря, это все, что отец рассказывал о детстве.

– Один раз папа, правда, разоткровенничался, – вздыхала Ребекка, – и поведал, как ему предстояло идти на экзамен, а единственные носки просто развалились в лохмотья. Никогда не догадаешься, что он сделал!

– Попросил у ребят взаймы.

– Нет, – усмехнулась Ребекка, – у папы просто пунктик был: никогда ни у кого ничего не брать. Он взял баночку с гуталином и намазал ноги, получилось здорово, только пахло сильно!

Не сразу, но финансовое благополучие пришло, менялись жены, потом народились дети, появился дом в Алябьеве. Году эдак в 90-м, когда Вячеслав Сергеевич развелся с Тамарой и вовсю крутил роман с Аней, жарким летом он приехал на дачу с худенькой девочкой, на вид лет четырнадцати.

Нора и Ребекка удивились. Они знали, что у Славина горит любовный костер с наглой Аней, а Вячеслав Сергеевич, несмотря на репутацию Казановы, был человеком порядочным. Своей избраннице он не изменял до тех пор, пока любил ее. А найдя другую женщину, тут же рвал отношения с предшественницей. Вернее, переводил их в другое русло, из страстного любовника превращался в хорошего друга или, если хотите, заботливого отца. Крутить романы одновременно с двумя он не любил.

– Понимаешь, мышка, – объяснял отец Ребекке, – я стараюсь никогда не врать, так легче жить.