Дарья Донцова - Привидение в кроссовках

– Зачем? – изумилась я.

Ленка пожала плечами:

– Хотят знать иностранные языки. И они каждый год празднуют день рождения своего магазина, причем не где-нибудь, а в хорошем ресторане. Результат налицо: коллектив, как дружная семья. Никакая дрянь там не задерживается, ее просто вытесняют. Продавщицы легко разбираются в ассортименте, покупатели клубятся, в кассы текут деньжонки. Причем Нина ухитряется держать в своем магазине самые дешевые цены! У всех Маринина по сорок рублей, а у нее тридцать пять! Вечно у них какие-то конкурсы среди покупателей, викторины, встречи с писателями.

– А это зачем?

– Господи, Дашка, – улыбнулась Лена, – народ бежит к любимому автору и просит автограф, сообразила?

– А-а-а, – протянула я, – им же для это­го надо купить книгу!

– Молодец, – похвалила Ленка, – мигом сечешь! В общем, решила я Нину к себе переманить. И так и этак подъезжала. Зарплату предложила такую, что не поверишь! Процент от прибыли давала.

– И что?

– Ниче­го, – вздохнула Ленка, – она мило так сказала: «Спасибо за лестное предложение, но «Молодая гвардия» мое дитя, а мать ребенка не бросит да­же за громадные деньги».

– А ты что?

Ленка вытащила сигареты.

– Ну там еще есть замдиректора Людмила и Люба, завскладом. Я к ним разбежалась, только зря. Бортанули они меня. Вежливо, с улыбочками. Кланялись, словно китайские мандарины. Ах, Елена Николаевна, ваше предложение такая честь для нас, такая честь! Только что не сказали, катись-ка ты, Ленка, куда подальше. Вот и си­жу с больной головой. Где взять директора! Главное, знаю, какой он должен быть.

– Ну?

– Женщина за сорок, не обремененная семьей, такая, что­бы пропадала на работе. Желательно, с квартирой, дачей, машиной, что­бы не было желания хапнуть, честная, инициативная, бойкая, интеллигентная, словом, такая, как ты, Дашка!

Я подавилась кофе.

– С ума сошла?

– Ни на минуту.

– Но у меня двое детей: Аркадий и Маня, да еще Ольга, невестка, и внуки. Анька и Валька, близнецы!

– Твой Аркадий давным-дав­но вырос, – ответила Лена, – ско­ро тридцатник справит, Зайка, то есть Ольга, целыми днями на своем телевидении пропадает, я ее каждый день на экране вижу. Манька не сегодня-завтра школу закончит. А насчет близнецов да­же не заикайся. У них няня имеется, Серафима Ивановна, ты, моя радость, фиговая бабушка, памперсы застегивать и то не умеешь!

Пришлось признать, да, не умею, няня меня и близко не подпускает к детям.

– Еду у тебя готовит Катерина, – неслась дальше подруга, – убирает Ирка, денег у вас столько, что за три жизни не потратить…

И опять пришлось согласиться: да, все верно, и в средствах не нуждаемся, и прислуги полно.

– Ты же со скуки дохнешь, – наседала Ленка, – а мне помочь не хочешь! Чем целый день занимаешься?

– Детективы читаю, – промямлила я.

– А теперь станешь их продавать!

– Но я ниче­го не понимаю в цифрах! Еле-еле пять и два сложить могу.

– Ерунда, там отличная бухгалтерия.

– Но у меня нет специального образования.

– У меня тоже, – парировала Ленка и, видя, что мои аргументы иссякли, радостно воскликнула: – Дашутка, ну согласись, совсем ненадолго, месяца на два.

– Почему на два?

– Есть в том магазине, – задумчиво пробормотала Ленка, – од­на особа, Алла Рюмина, на первый взгляд очень подходит для директорского кресла. Опытная, хваткая, работает в книготорговле всю жизнь. Я прежних сотрудников магазина выгнала, ее одну оставила.

– Так в чем де­ло? – обрадовалась я. – Пусть садится в кресло начальника, и де­ло с концом.

– Что-то меня удерживает от это­го поступка, – вздохнула Ленка.

– И что же?

– Не знаю, – пробурчала Лена, – вот и решила такую штуку сделать. Ты поработаешь месячишко-другой, а я посмотрю, как Аллочка себя поведет. Ну что для нее важнее: успех дела или личные амбиции.

– Эксперимент ставишь?

Подруга кивнула:

– Можно и так сказать. Ты мне помоги, ну, пожалуйста!

– Вдруг не получится?

– Уволю с позором, – хихикнула подруга, но, увидав мое вытянувшееся лицо, рассмеялась.

– Не дрейфь, там и зеленая мартышка справится, было бы желание.

Понимая, что она меня сломила, я все же пыталась сопротивляться из пос­ледних сил:

– Вот поговорю сегодня с домашними, вдруг они против?

– Они за, – припечатала Ленка. – Все, как один, считают, что тебе полезно встряхнуться. А то, как сказал Кеша: «Мать стала похожа на сыр «Камамбер».

– Это в каком смысле? – удивилась я.

– Это в том смысле, что плесенью покрылась, – сообщила Ленка, – лад­но, толковать больше не о чем. Зарплата достойная, место приличное, за работу, товарищи! Завтра в десять утра жду на Федосеева, буду представлять тебя коллективу.

– В десять! – ужаснулась я. – Это же надо в восемь встать.

– Ну и что?

Конечно, ниче­го. Будучи преподавательницей французского языка, я вскакивала ни свет ни заря, но за годы безделья ни разу не проснулась раньше пол-одиннадцатого.

– В восемь самое время вылезать из-под одеяла, – заявила Ленка, – долго спать вредно.

Ну, с этим, пожалуй, можно поспорить.

– Все, – хлопнула Карелина ладонью по дивану, – обсуждать больше нече­го.

Назавтра, ровно без пяти десять, я вошла в магазин. Группка оживленно переговаривающихся девушек притихла, потом од­на сказала:

– Извините, мы откроемся в одиннадцать.

Я хотела было спросить, где Ленка, но тут подруга ворвалась в зал и резко приказала:

– Все наверх, в кабинет директора.

Че­рез пять минут в довольно небольшом помещении стало тесно.

– Прошу тишины, – рявкнула Лена.

Мигом стихли разговоры.

– Знакомьтесь, – начала Карелина, – Дарья Ивановна Васильева, ваш директор. Возраст не сообщу, сами видите, дама молодая, энергичная, полная планов. Дарья Ивановна имеет высшее специальное образование, она окончила сначала полиграфический институт, а потом курсы директоров книжных магазинов.

Я разинула рот, Ленка что, с ума сошла? Мы же учились вместе в инязе!

– Жизнь так сложилась, – как ни в чем не бывало неслась дальше Ленка, – что Дарья Ивановна в середине восьмидесятых оказалась в Париже, там она долгие годы директорствовала в одном из крупнейших французских книжных магазинов на бульваре Ривожи. Правильно? – повернулась она ко мне.

– На улице Риволи, – машинально поправила я, – в Париже нет бульвара Ривожи.

– Ага, – кивнула Ленка, – не в этом суть.

Слушая, как она превозносит мои де­ловые качества, я медленно покрывалась холодным потом. Ну, Ленка, ну сумасшедшая. Впрочем, определенная правда в ее словах есть. Я и впрямь долгое время жила в Париже, езжу туда по нескольку раз в год, у нас там дом, а на французском языке говорю так, что жители страны трех мушкетеров принимают меня за свою. Правда, небольшой акцент в речи все же есть, поэтому гасконцы считают меня бретонкой, бретонцы – гасконкой, а парижане уверены, что их собеседница провела детство и юность в департаменте Коньяк. Впрочем, иногда некоторые, особо проницательные, интересуются: