Дарья Донцова - Привидение в кроссовках

Светочка из той же породы. Проходя по торговому залу, я все­гда слышу ее звонкий голосок, перекрывающий ровный гул других звуков. Света ухитряется одновременно пересказывать содержание нового романа Марининой, объяснять дорогу в отдел научной литературы и отдавать распоряжения другим продавцам… И вот сейчас она молчит и пьет лекарство. Было отче­го испугаться.

– Света, – сурово проговорила я, – как директор, требую немедленного рассказа! Что произошло?

– Вы не поверите.

– Говори.

– Смеяться начнете.

– Выкладывай.

Девушка тяжело вздохнула:

– Тут живет привидение.

Я так и подскочила.

– Откуда знаешь? Ты его тоже видела?

Света разинула рот:

– Что значит – тоже?

– Ну я встречала здесь по ночам фигуру, одетую в белое. Никому не рассказывала, честно говоря, предполагала, люди решат, будто я с ума сошла. А теперь выясняется, что оно и тебе показывалось.

– Нет, – покачала головой Света, – я его сегодня весь день только слышу. Воет и воет, прямо душу надорвало. Сначала у Шуры спросила, потом у Лили, но они ниче­гошеньки не замечают, а мне прямо тошно. Да еще Алла Сергеевна…

– Она тут при чем?

Светочка горестно вздохнула:

– Я подошла к ней в обед, попросила: «Отпустите меня домой, плохо совсем, мигрень начинается».

Естественно, Алла спросила:

– В чем де­ло?

Света рассказала о надрывающем душу вое, а заместительница директора отмахнулась:

– Не обращай внимания, тут в восьмидесятых годах, еще в старом магазине, повесилась в туалете на трубе од­на из продавщиц. Вот с тех пор ее призрак здесь иногда и бродит!

– Глупости! – вспылила я.

– Ага, – обиженно протянула Света, – сами только что про фигуру в белом рассказывали. Значит, если вы видите нечто непонятное, то это призрак, а если я слышу вой, то все неправда?

– А ну пошли, послушаю вместе с тобой!

Мы пересекли торговый зал, совершенно пустой, потому что магазин завершил работу, дошли до стены, где стоял автомат, торгующий открытками, и Света спросила:

– Ну как?

Я прислушалась.

– Ниче­го.

– Ага, – кивнула Света, – погодите минутку, постойте тихонечко.

Я послушно замерла. В тишине раздавалось только непонятное поскрипывание, да с улицы доносился шум проезжавших мимо машин. Внезапно в мирные звуки вплелось нечто инородное. «А-а-а-а, – понесся тоненький, надрывный вой, – у-у-у-у»…

– Вот, – подняла вверх указательный палец Света, – вот. Пожалуйста! Я сначала ду­мала, у кого-то из покупателей ребенок капризничает, и внимания не обратила, а потом сообразила, что звук из-за стены идет. Вот, сюда прислонитесь.

Я прижала ухо к указанному месту и услышала горестное:

– Ау, ау, ау…

– Жуть берет, – дернула плечом Света, – а вы тут ночевать останетесь.

Сказать, что мне не хотелось ложиться спать в кабинете, – это не сказать ниче­го. Но деваться было некуда. Остаток вечера я провела на диване, стараясь лишний раз не спускаться вниз. Правда, протяжный, ноющий звук был слышен только в торговом зале, возле автомата. В буфетной царила полная тишина. Но все равно мне было неуютно, и я постаралась свести пребывание на кухне к нулю. Мане и Леле я ниче­го не стала рассказывать про дикие звуки, незачем пугать девочек.

Часов в девять мне понадобилась книга для чтения, я спустилась в торговый зал, порылась в детективах и машинально прислушалась. За стеной царила тишина.

Вдруг мне в голову пришла очень простая, но радостная мысль: мы со Светой две дуры! Звук несся со двора, если я не ошибаюсь, там где-то стоят мусорные баки, а около них, как водится, кучкуются дворовые кошки, разыскивающие пропитание. А что приходит в голову сытому коту? Совершенно верно, он настраивается на игривый лад и начинает искать партнершу. Правда, сейчас не март, но какая, в кон­це концов, разница? Обрадовавшись, что недоразумение так легко объяснилось, я схватила томик Поляковой и пошла к себе.

В девять Маня и Леля привели с прогулки собак.

– Кушать! – завопила дочь. – Вкусная, питательная смесь «Педигри пал», ветеринары всего мира рекомендуют, ваша собака светится здоровьем.

Послышался бодрый цокот когтей, это наша стая торопилась к раздаче мисок.

Че­рез пару минут Манюня влетела ко мне в кабинет:

– Мусик, где Хучик?

Я отложила книгу и, зевая, ответила:

– Бродит по магазину.

– Он не у тебя?

– Нет.

– Странно.

– Почему?

– Я ду­мала, сидит тут за закрытой дверью и не может выйти, – пояснила Маруська. – Он не пришел ужинать.

Я села. Это серьезно. Хучик большой любитель поесть. Правда, готовый корм он уничтожает без всякого энтузиазма. К слову сказать, остальные на­ши собаки тоже недолюбливают сухие комья, которые производители расхваливают до тошноты. А уж кошки! Слышали ко­гда-нибудь по телевизору бодрый голос, вещающий: «Ваша киска купила бы «Вискас», если бы она умела говорить…»

Не знаю, что делают рекламщики с несчастными животными, что­бы заставить тех, урча от удовольствия, вылизывать мисочки. Фифина и Клепа да­же не приближаются к деликатесу, и я знаю, что сказали бы на­ши кошки… нет, совсем не то, на что надеются производители «Вискаса». Фифа и Клеопатра примутся материться как извозчики, отпихивая от себя блюдо с «лакомыми кусочками в желе».

– Ты, хозяйка, никак ума лишилась? – завопят они. – Где мясо?

Да­же сейчас мне приходится покупать кискам сырую говядину. Собаки менее капризны. Дома им варят на мясном или курином бульоне вкусную кашу, а в магазине насыпают «Педигри пал». Сообразив, что других харчей не бу­дет, свора стала нехотя лопать «сухари». Хучик же все­гда прибегает первым. Стоит кому-нибудь загреметь мисками, как мопс тут же мигом приносится на звук в надежде получить вкусненькое. Вообще, у всех собак три радости: гуляние, еда и сон. Но у Хучика полная мисочка вызывает просто экстаз. Я еще нико­гда не встречала собачку, так любящую поесть. И вот сегодня он не явился к ужину.

Мы начали рыскать по магазину, крича на разные голоса:

– Хуч, Хучик, миленький, где ты?

Но мопсик не показывался.

– Мо­жет, он вышмыгнул на улицу? – предположила Леля.

Я посмотрела в окно, на улице свирепствовала пурга.

– Маловероятно.

– Ой, – вскрикнула Леля, – небось утром выводили всех гулять, а Хуча позабыли во дворе!

– Он не захотел выходить, – сказали мы с Маней в один голос и посмотрели друг на друга.

– Его и на завтраке не было, – прошептала Маруська, – все прилетели, начали есть, а Хучика нет. Только я в школу торопилась, решила, что он сейчас подбежит, и ушла.

Я похолодела и стала рыться в памяти, восстанавливая события. Значит, так. Ночь он не спал на моем диване, утром не завтракал, днем Аллочка поискала мопсика, что­бы угостить его сыром, и не нашла, теперь он не явился к ужину. Похоже, Хуча вообще тут нет.