Дарья Донцова - Обед у людоеда

– У меня астма, – неожиданно спокойно пояснила редакторша и села на белый диван. – Откуда вы знаете про «Морскую»?

– Марина рассказала, – охотно пояснила я, – вы зря надеялись на ее корректность. Неужели не знали, что наркоманка за дозу готова на все?

Зина впилась в меня лихорадочно блестевшими глазами.

– Сколько вы хотите за молчание?

Да, права народная мудрость: «Когда бог хочет наказать человека, он отнимает у него разум».

– Какой смысл вам покупать меня? Марина все равно расскажет в милиции правду; когда ее начнет ломать, то и язык развяжется… А я могу сделать так, что о происшествии в «Морской» никто и не узнает, но…

– Что, – безнадежно спросила Зюка, – что?

С нее слетела вся импозантность и элегантность. На лице, еще вчера радовавшем глаз безукоризненной кожей, появились морщины, от носа к подбородку обозначились складки. Сейчас Зинаиде можно было дать пятьдесят лет с гаком. Впрочем, скорей всего это и есть ее настоящий возраст.

– Что, – тупо повторила редакторша, – что?

– Раскажите мне, как и почему убили Жанну, а я сумею спрятать вас, просто дам возможность убежать, на Кипр, например. Мне не надо, чтобы вас наказывали, просто я хочу вынуть из СИЗО абсолютно невиновную Ремешкову…

Зинаида рассмеялась:

– О боже мой! Я и пальцем не трогала Жанну, поймите!

Я швырнула в кресло небольшой полиэтиленовый пакет, который до этого держала в руках вместо сумочки, и погрозила Зюке пальцем:

– Лучше не врите, себе же хуже сделаете.

Редакторша устало покачала головой:

– Жанну я и пальцем не трогала.

– Согласна, – кивнула я, – но напихали в бутылку столько цианистого калия, что на Таманскую дивизию с лихвой бы хватило.

– Нет, – бубнила Зина.

– Да, – отрезала я. – Все очень логично. Вы берете деньги с людей за положительные рецензии, а Жанночка вам не заплатила. Обозлившись, вы «приложили» ее на страницах журнала. Бедная художница страшно переживала, но потом откуда-то узнала про «Морскую» и припугнула вас. Теперь настал ваш черед сходить с ума. И чтобы чувствовать себя спокойно, вы купили «Айриш Крим»… И ведь не побоялись, что кто-нибудь еще захочет полакомиться ликером! Действительно, какая ерунда – трупом больше, трупом меньше, к тому же у вас в «анамнезе» уже есть одно убийство, той несчастной, в замшевой юбочке, как, кстати, ее звали?

– Люба, – прошептала хозяйка, – Люба Воротникова, только она сама это сделала, ей-богу, а с Жанной тоже по-другому было, – нетвердой рукой она взяла сигарету и начала каяться.

Зина Иванова приехала в Москву из Иркутска, поступила в Литературный институт на отделение критики, и начались голодные годы студенчества. Из родителей у Зиночки осталась только мама, работавшая в газете корреспондентом в отделе литературы и искусства. Тряхнув связями, маменька смогла пристроить дщерь в столичный вуз, но посылать той достаточно средств для проживания в Москве не получалось. Впрочем, поступала Зина уже взрослой, после школы она работала в газете курьером. Как все иногородние, она сначала увидела столицу не с лучшей стороны. Плохое общежитие, скудное питание, и рядом никого, кому можно было поплакаться в жилетку.

Но в молодости и зрелости на одни и те же проблемы смотришь по-разному. Зинуля подкрашивала чернилами «залысины» на туфлях, покупала в «Детском мире» подростковые белые футболочки и варила их в воде с аналиновой краской… Получалось отлично, просто фирменные майки… Постоянное недоедание сделало ее еще недавно по-детски пухлую фигурку стройной, а глаза загадочно – огромными… У нее появились кавалеры. Но долго около хорошенькой девочки не задерживался никто. Зина испытывала отвращение к сексу, ее просто тошнило при виде раздетых мужиков, и она заставляла любовников по часу простаивать в душе, чтобы полностью «смыть» запах мужского тела. Потом, на одной вечеринке, она случайно оказалась в постели с женщиной и поняла правду о своей половой принадлежности.

В богемном кругу, куда были вхожи студенты Литературного института, на геев и лесбиянок смотрели без всякого порицания, и Зиночка легко находила партнерш. Ну а затем ее свели с Адой Марковной. Директор гостиницы! Это был явный моветон! Но Адочка щедро одаривала Зину, полностью взяв ее на свое обеспечение. Завязался роман. Вскоре Зиночка поняла, что влюбленная Ада готова на все. Девушка окончательно распоясалась, стала хамить Аде, заводить шашни на стороне… Но, очевидно, Ада Марковна была из породы тех людей, кому по душе, когда их унижают… Зинины художества она принимала с выражением христианского терпения на лице, позволяя девчонке делать все, что вздумается.

Голодные студенческие годы давным-давно прошли. Ада Марковна, нажав на все имеющиеся связи, ухитрилась прописать любовницу у себя в квартире под видом двоюродной сестры. Кто помнит шестидесятые годы, тот поймет, как это было непросто. Но Ада сумела обойти все препоны, более того, она же пристроила Зюку на работу в малоизвестное широкой публике издание, многотиражную газету, которую выпускал для своих членов Союз художников СССР. Так началась карьера Зинаиды на журналистском поприще.

В тот роковой майский день Зинка здорово поддала. Маститый и обласканный властями Эдуард Хромов открыл свою выставку и упоил всех присутствующих вусмерть. Как всегда, на таких банкетах водка и коньяк лились рекой, а с закуской было плохо – немного сыра, докторской колбасы и штук сто пирожных.

Зинуля не любила сладкое, а сыр и колбасу расхватали моментально. Пришлось ей пить, не закусывая, да к тому же она не успела пообедать. Наверное, поэтому коньяк, вместо того чтобы попасть в желудок, ударил в голову. Зина почти перестала соображать и смутно помнила дальнейшие события.

Сначала она, выйдя из выставочного зала, шлялась по улицам, потом отчего-то забрела в кино, затем, уже слегка протрезвев, оказалась на Киевском вокзале. Здесь к ней и подсела веселая девчонка в замшевой юбочке. Слово за слово, и они выяснили, что великолепно подходят друг другу… Незнакомка назвалась Любой Воротниковой, приехала она в Москву за счастьем из Харькова и не имела в большом городе никого – ни друзей, ни родственников, естественно, квартиры тоже. Так они и пришли в «Морскую», слегка покачиваясь, потому что подобранная на вокзале Воротникова даже не успела снять комнату.

Войдя в номер, они сначала разделись, потом Зина пошла в душ. Когда журналистка вернулась, ее партнерша заливалась слезами.

– Что случилось? – удивилась Зюка.

В ответ Люба вытянула вперед правую руку с опасной бритвой. Зина перепугалась до полной потери самоконтроля. Воротникова перестала рыдать и принялась хохотать.

– Положи лезвие, – велела Зинаида.