Дарья Донцова - Нежный супруг олигарха

Уже лежа в кровати, я еще раз мысленно провертела в голове ситуацию. Похоже, фишка не является сверхценностью, она не принесет никому богатства, так что не стоило устраивать ради нее масштабный спектакль. Но тем не менее вор рискнул. Может, все-таки его интересовала шкатулка? Ага, он взял ее, полюбовался и… вернул назад.

Внезапно мне стало жарко, и я села в кровати. Стоп! Грабитель явно не хотел, чтобы мы догадались о том, что в квартире шарили чужие руки. Вор филигранно вытащил у меня ключи, а потом оставил их лежать у двери. Значит, мерзавец знал: я рассеянна, найдя квартиру открытой, сначала испугаюсь, но потом увижу ключи и мигом сделаю вывод: вот балда, ушла, забыв запереть замок. Хорошо, тут нет никаких неясностей. Но скажите мне, каким образом вор вернул коробку? Он что, пришел к нам в гости и незаметно поставил ее в шкаф? Так ведь никто из посторонних не появлялся! Следовательно, у пакостника есть ключи. Он успел сделать оттиск! И в любой момент способен войти сюда! Ночью! Хозяева мирно спят в постельках, собак наших разбудить трудно, и они никогда не шумят, если в дверь не звонили.

Меня вымело из-под одеяла, на цыпочках я побежала в прихожую и задвинула щеколду. Так, необходимо поменять замок. Скажу домашним, что у меня украли сумочку, и вызову слесаря. А еще я не успокоюсь, пока не пойму, что за чертовщина происходила со шкатулкой и зачем потребовалось столько усилий, чтобы стащить грошовую фишку.

Вернувшись в комнату, я залезла под одеяло, свернулась клубочком и внезапно опять лишилась сна. Илья Кабанов мог ошибаться! Он всего лишь журналист, правда, работающий в издании, посвященном коллекционерам. Но все равно борзописец не является экспертом. Необходимо встретиться с Ваней Муркиным. Вдруг он скажет, что фишка – невероятно дорогая вещь?

В девять утра я вошла в темную приемную морга, откуда когда-то забирали гроб с телом Полины Брызгаловой, и стала озираться. В помещении было две двери, обе украшали таблички: «Вход строго воспрещен». Поколебавшись пару мгновений, я постучала в одну створку, распахнулось окошечко, показалось лицо молодого мужчины.

– Кто? – без особых церемоний спросил он.

– Евлампия Романова, – растерялась я.

Форточка с треском захлопнулась. Обескураженная приемом, я снова поскребла по деревяшке, вновь возникла та же морда.

– Стой спокойно, – велел мужик и пропал.

Потянулись минуты. Холод проник под легкую куртку, меня затрясло в ознобе.

– Такой нет, – заявил санитар, высовываясь в отверстие. – Вы ничего не перепутали? Евлампия Романова отсутствует.

– Это я! Жива пока!

– Ну ё моё! – разозлился тип. – Я тело ищу, а она себя называет. Ну не дура ли? Назови покойника!

– Примерно два года назад в вашем морге лежала Полина Брызгалова. Нельзя сейчас узнать, кто ее одевал, гримировал и выдавал родственникам?

Окошко вновь захлопнулось, зато распахнулась дверь, из нее вышел полный парень в мятом халате.

– Ты охренела? – насмешливо спросил он. – Два года назад! Я такого еще не слышал. Во народ! Вчера бабка пришкандыбала, сын у нее помер. Тело выдали, забрала, расписалась, похоронила и сюда заявилась. Часы, говорит, у покойника были, отдайте, а то в милицию сообщу, какие вы воры. Но эта хоть через неделю приплюхала. А ты – два года!

– У меня нет претензий.

– Тогда чего?

– Просто надо поговорить с санитаром, который занимался Брызгаловой.

– Зачем?

– Надо.

Служащий вытащил сигареты.

– Тебе надо, ты и ищи!

– У вас, наверное, есть книга учета? – спросила я. – Талмуд, куда заносится информация о выдаче тел.

– Ну.

– Если посмотреть ее за нужный год, то можно найти запись про Брызгалову.

– Ну.

– Легко узнать, кто дежурил и отдал родственникам покойную.

– Ну.

– Мне очень-очень надо найти этого работника! – закончила я речь и вынула кошелек.

Санитар благосклонно взял купюры и открыл дверь.

– Входи.

Я заколебалась, мужчина правильно истолковал мои сомнения.

– Не боись, трупаков нет, – ухмыльнулся он. – А если бы лежали, то не тронули бы тебя, они тихие, отбегались уже. Садись, ща принесу!

Через два часа я обнаружила нужную запись и попросила санитара:

– Можете сказать, кто выдавал тело Брызгаловой? Почерк очень неразборчивый.

Мужик прищурился.

– Хм… вроде… Ефимыч!

– Он кто?

– Ефимыч? Сменщик мой, сегодня я как раз вместо него заступил.

– Куда ваш коллега после работы пошел?

– Домой, – равнодушно ответил санитар, – не по бабам! Ефимыч уже дед, не до тусовок ему.

– Дайте его телефон, – попросила я.

– Ты платила только за книгу, – напомнил меркантильный мужик.

Когда очередная бумажка перекочевала из моего кошелька в жадные лапы санитара, он вновь стал любезным.

– Нет у него телефона.

– Возвращай деньги, нехорошо обманывать! – рассердилась я.

– Могу адрес сказать, – предложил собеседник.

– Говори, – обрадовалась я.

Он указал на окно.

– Видишь пятиэтажку?

– Из светлого кирпича? Да.

– Там он кукует.

– А номер квартиры?

Санитар засопел.

– Не знаю.

– Предлагаешь мне бродить по этажам, звонить всем жильцам и искать Ефимыча? – вскипела я.

– Могу тебя отвести, – предложил служитель морга.

– Пошли, – обрадовалась я.

– Могу отвести, но… – слегка повысил тон рвач, – могу и не делать этого!

– Молодец, – одобрила я, вновь вынимая портмоне, – не растерялся!

Санитар выдернул из моих пальцев купюру.

– Ты платишь, я работаю, – спокойно пояснил он, – я не ворую и не заставляю тебя бабло отстегивать. Жаль денег – бегай по всему дому, спрашивай Ефимыча.

За дверью квартиры надрывался в плаче ребенок, мой спутник ткнул толстым пальцем в звонок, через некоторое время на лестницу выглянул совершенно лысый, еще не совсем пожилой дядька.

– Че приперся? – весьма недовольно буркнул он. – Не звал.

– Баба тебя ищет, – ухмыльнулся санитар. – Небось сильно ей понравился, раз башляет. Ну, разбирайтесь тут сами. Ты заплатила – я привел.

С этими словами мой провожатый развернулся и ушел, теперь недовольство Ефимыча обратилось на меня.

– Че надо?

– Заработать хотите? – прямо спросила я.

– Не моя смена сегодня.

– А мы о вашей побеседуем.

– Теперь только в субботу приду, – равнодушно сообщил Ефимыч, – я отгул взял.

– В тот день вы работали.

– В который? – напрягся Ефимыч. – Пропало чего? У меня, как в аптеке, все записано, отмечено, в книгу занесено. За других не отвечу, а за себя ручаюсь. Небось сами потеряли! Вам же говорят: не оставляйте больным ценное, золотые кресты домой забирайте. А то потом носитесь, жалобы пишете… Только с нами это не пройдет! Тело из отделения медсестра привозит, и я сразу пишу: труп пустой, без ювелирки. А сестра подписывает. Ступайте в отделение, где лежал ваш родственник, они небось стырили, мы чистые. У мертвого брать грех!