Дарья Донцова - Муха в самолете

Летом Луиза всегда ездила отдыхать в Веревкино, хотя могла податься на море. Луиза очень любила Ирину и использовала любую возможность, чтобы побыть вместе с подругой. Когда она родила, то приезжала к Ирине вместе с сыном, хотя дочь Ирины была лет на восемь старше его.

Кстати, после появления Матвея Луиза стала ненормальной матерью, кидавшейся со всех ног выполнять любые желания сына.

– Ты его избалуешь, – иногда пыталась одернуть потерявшую разум подружку Ира.

– Любовью испортить нельзя, – отвечала та, – господи, я так счастлива! У меня теперь есть сын.

Ира только вздыхала, предвидя, как разовьются события в дальнейшем. Мальчик вырастет эгоистом, ну разве можно с пеленок внушать малышу: «Ты гений, ты станешь великим, знаменитым…»

А Луиза именно так и вела себя. Сначала у Матвея появилась домашняя учительница, и Луиза заквохтала:

– Матюша уже говорит по-английски! Он гениально чувствует язык.

Затем, чтобы развить творческие способности мальчика, его стали учить рисованию и живописи, и мать мигом заявила:

– Матвей уже пишет пейзажи!

– В три года! – ухмыльнулась Малова.

Но Луиза не услышала насмешки в словах подруги.

– Да! Конечно! Он гениально чувствует краски.

В пять лет Матвея отвели в музыкальную школу, и безумно любящая мать стала уверять окружающих: «Матвейчик гениально чувствует инструмент».

Ира злилась, слыша эти идиотские высказывания, но молчала, свою дочь она воспитывала иначе, вкладывала ей в голову простые мысли: «Ты ничем особым не выделяешься, помочь тебе будет некому, надо хорошо учиться и самой всего достигать, мама не вечна!»

Вот так они и жили, летом вместе, зимой порознь, и чем старше становился сын подруги, тем ясней Ира понимала: из Матвея не получится ничего хорошего. Очень уж он надеется на маму, чуть что кричит:

– Ой, помогите! Мне тяжело!

– Сейчас, сыночек, – кидалась на призыв Луиза и в момент разруливала все мелкие проблемы, – мамочка с тобой, она всегда рядом.

Если исключить разницу во взглядах на воспитание, в остальном жизнь подруг шла гладко, но потом случилось страшное событие.

В декабре, незадолго до Нового года, к Маловой заявилась гостья, пришла без спроса в избу и сказала:

– Здравствуй, Ирина.

– Добрый день, – осторожно ответила Малова.

– Не узнаешь?

– Простите, нет!

Баба размотала платок, на плечи хлынул водопад рыжих, мелко завитых кудряшек.

– Вероника, – подскочила Малова, – ты откуда?

– Значит, вспомнила, – удовлетворенно сказала Ника.

– Конечно, – улыбнулась Ира, – хоть мы и не виделись давно, но волосы у тебя прежними остались.

Ника кивнула:

– Ну да, рыжая я, редкое исключение в жизни Марка Матвеевича.

Малова попятилась, от гостьи попахивало спиртным.

– Ты о чем?

Ника без приглашения села на табуретку.

– Да ладно тебе кривляться, я по делу приехала, денежному.

Ира напряглась.

– Извини, не понимаю, о чем речь.

– У меня есть дочь, Ася, слышала о ней?

– Прости, – замялась Ирина, – знаю, что у тебя дочь, но не более того, мы ведь с тобой никогда на личные темы не беседовали, лишь по работе общались. Ты откуда мой адрес узнала?

– В кадрах, – пояснила Ника, – а я вот про твою девку все знаю, – протянула она, – и в курсе, что наши дочки сестры.

– В каком смысле? – оторопела Малова.

– По отцу, – объяснила бывшая коллега, – ты от Марка Матвеевича родила, и я тоже, он еще тот кобель!

Ирина замахала руками:

– Что за дурь тебе в голову пришла! Моя девочка совсем от другого мужчины!

Но Ника, словно не слыша ее, продолжала:

– Мне Марк обещал помогать и слово сдержал, деньги давал, но Асю не признал, а я момент выжидала!

– Какой? – заинтересовалась Малова.

– Я надеялась, что он свою жену, крысу, бросит и со мной распишется, – топнула ногой Ника, – поэтому и родила от него, Луизка-то не сумела! Думала, не мытьем, так катаньем своего добьюсь, ужом в сердце вползу, очень уж хотелось в достатке пожить. Не скандалила, не требовала ничего, просто тихо напоминала: «Дочь у нас, других детей у тебя нет, кто же после на земле останется». И Марк постепенно поддаваться стал, даже начал девочкой интересоваться. А потом, бац, эта сволота забеременела!

Ника опустила голову и глухо сказала:

– Как я мечтала, что она в родах помрет! К ведьме бегала, заговор ей на смерть сделала, только не вышло ничего! Марк сразу сына полюбил, а меня вон! Правда, одно время деньги давал, но потом вообще помогать перестал, отшвырнул нас. Вот почему я к тебе и приехала!

– Чем же я могу помочь? – пришла в изумление Малова.

– Хочу тебе сделку предложить, – сообщила Ника. – Давай вместе к Марку заявимся и скажем: «Все друг про друга знаем, не один сын у тебя, красавчик, есть еще и дочери, плати нам алименты. А не захочешь, прямо сейчас к Луизке поедем и правду расскажем, девочек продемонстрируем». Кстати, и анализы сдать можно, по ним сразу определят, кто папенька. Только, я думаю, до лаборатории дело не дойдет! Испугается сволочь! Станет платить! Одну меня еще может выпереть, а двоих нет, вместе мы сила! Чего молчишь? Тебе деньги не нужны? Девок поднимать надо, кормить, поить, учить! Эй, очнись!

Ирина вздрогнула:

– Ника, ты ошибаешься!

– В чем же? – подбоченилась Локтева.

– Я родила не от Марка Матвеевича.

– Не ври.

– Честное слово, – с жаром стала убеждать бывшую коллегу Ира, – конструктор тут ни при чем.

– Весь завод говорил: он отец!

– С ума сойти!

– Ты думала, люди слепые?

– Но…

– Да почти все про его лабораторию в курсе!

– Ника…

– А ты там долго просидела. С какой радости?

– Ну…

– У Марка вечно бабы менялись.

– Я…

– Ты просто главной в гареме состояла!

– Прекрати нести чушь, – заорала Малова, – моя девочка родилась от командированного из Владивостока, нет, Уральска, то есть Свердловска!..

– Придумай сначала, откуда парень был, а уж потом бреши! – гаркнула Ника.

– Я не брешу, и впрямь забыла, понимаешь, мы с ним всего один раз…

– Хочешь сказать, что к Марку не поедешь!

– Нет!

Ника схватила платок.

– Значит, он тебе платит! Дает денег на девчонку!

– Нет!!!

– Почему же тогда прищучить его не желаешь?

– Но Марк Матвеевич не имеет ко мне никакого отношения!

– Ой!

– Ей-богу! – неизвестно по какой причине принялась оправдываться Ирина.

Вероника молча замотала голову, натянула варежки, подошла к двери, взялась за ручку и обернулась.

– Видно, одна я дура, остальные умные, сумели из денежного ручейка ведерком черпать. Ладно, понятно, ты от Марка алименты имеешь и посему молчать будешь! Что ж! Прямиком сейчас к Луизе поеду и глаза ей раскрою! Пора услышать правду о любимом муженьке, все ей выложу, и про лабораторию, и про себя, и про тебя! Денег у меня от скандала не прибавится, но хоть душу отведу! Пусть Луиза от Марка уйдет, поживет матерью-одиночкой! Да!