Дарья Донцова - Микстура от косоглазия

– Убирайся, не хочу иметь дело с воровкой.

Ксюша, рыдая, ушла. Все, больше они не виделись.

– Когда произошло объяснение?

Вадим призадумался.

– Холодно было, снег лежал, год назад. Точно! Вспомнил! В самом конце ноября.

В комнату постучали.

– Да, – раздраженно воскликнул скрипач, – ну кто там еще?

Вошла домработница.

– Уж извините… Опять, как вчера, одной не справиться!

– О господи, – закатил глаза Вадим, – иду!

Потом он повернулся ко мне:

– Простите, бога ради. Мама завела котенка, крохотного совсем, лезет везде. Вчера под холодильник заполз, сегодня, похоже, тоже. Сейчас достану его и вернусь.

Легким шагом он вышел в коридор. Я осталась одна и снова стала оглядывать комнату. Надо же, как тут все продумано, красиво, да, хорошо иметь много денег, небось одно кресло, на котором сейчас сижу, стоит столько же, сколько вся мебель в нашей гостиной. Томочкин супруг Сеня очень хорошо зарабатывал, но сейчас у него не лучшие времена, журнал, который он выпускает, не выдерживает конкуренции и вот-вот перестанет выходить, Томочка не работает, сидит дома с Никиткой, Олег, правда, целыми днями занят на службе, но вы, наверное, знаете, сколько получает сотрудник милиции. Я же, хоть и зовусь теперь писательницей, бешеных гонораров пока не имею. Впрочем, если не напишу в кратчайший срок новую книгу, то вообще ничего не заработаю. Тут же передо мной возникла тщедушная фигурка Смоляковой, впархивающая в шикарный «Мерседес», и я заскрипела зубами.

Огромным усилием воли подавив в себе зависть, я переключилась на кресло. Какое замечательное, мягкое, очень удобное… Рука скользнула между подлокотником и сиденьем, пальцы нащупали скомканную бумажку. Ага, в их безупречно убранном доме тоже можно найти беспорядок. Очевидно, Вадим, как Кристина, любит съесть шоколадку, а потом запихнуть обертку в глубь кресла.

Я вытащила смятый листок, разгладила его и поняла, что держу перед собой письмо, написанное на вырванной из тетради страничке. Никогда не читаю посланий, адресованных другим людям, но тут мой взгляд упал на фразу: «Ты убил Ксюшу», и, мигом отбросив все приличия, я впилась в текст.

«Всегда знала, что ты подлец! Негодяй! Ты убил Ксюшу! Тебе это так не пройдет! Немедленно позвони по этому телефону. Рената».

Я сунула бумажку в сумку, постаралась сделать спокойное лицо, дождалась Вадима и откланялась.

На улице я вытащила мобильный.

– Алло, – ответил звонкий детский голосок.

– Позовите Ренату.

– Она придет с работы через час! – выкрикнул ребенок.

Я посмотрела на часы: пора ехать домой.

Неожиданно в нашем доме оказалось тихо, а на кухне сидел один Олег, самозабвенно евший мясо прямо со сковородки. Чугунину он поставил на клеенку, а за ней водрузил газету «Петровка, 38». Я постаралась сдержать раздражение. Очень хорошо понимаю, что каждый мужчина в глубине души уверен: вселенная вращается именно вокруг него. Зачем представители сильного пола женятся? Да просто для того, чтобы иметь человека, который станет выслушивать его идеи преобразования мира и чистить ему брюки. Я очень хорошо отношусь к Олегу, порой люблю его, порой смотрю на супруга, как мама на маленького ребенка, порой жалею своего недотепу, но иногда он раздражает меня до потери разума.

Спусковых крючков моего бешенства несколько. Я категорически не понимаю, почему, придя домой, надо швырнуть ботинки в разные стороны. Отчего бы не поставить их рядом, а? Еще в исступление меня приводит нежелание Олега закрывать шкафы и ящики. Если он открывал гардероб или искал что-нибудь в аптечке, можете быть уверены, дверцы будут стоять нараспашку, пока я их не захлопну. Зачем развешивать одежду на спинках стульев в гостиной, когда ее нужно поместить в шкаф? Почему надо мыть руки и чистить зубы, отвернув краны с водой до упора так, чтобы струя сильно била в раковину? Зачем следует выдавливать зубную пасту с конца тюбика? Отчего не вернуть на место круг от унитаза? Нет ответа на сии вопросы.

Одно время я пыталась воспитать Олега, читая ему нудные нотации. Муж злился, и педагогический азарт перетекал в скандал. Через некоторое время мне стало понятно: Куприн недрессируем, как жираф. Слегка утешал меня тот факт, что Сеня ведет себя дома точно так же. Еще наши с Томочкой мужчины обожают давать нам советы по ведению домашнего хозяйства и щедро раздают указания.

– Холодно уже, – заявил пару недель назад Сеня.

– Пора окна заклеить, – подхватил Олег.

Через два дня они с возмущением принялись восклицать:

– Ну вы и сделали работу! Разве так надо! Следовало сварить клейстер, нарезать бумагу и не покупать дрянь, которая тут же отвалилась!

Спрашивается, если так хорошо знаешь, как утеплять окна, то отчего бы самому не сделать это? Ан нет, наших мужей хватает лишь на теоретическую часть.

В какой-то момент мы с Томочкой поняли, что хотим жить спокойно, и перестали делать мужьям замечания. В конце концов, живи у вас дома все разбрасывающий в разные стороны гиббон, вы бы, наверное, не требовали от него многого. Вот и мы перестали, собственное спокойствие дороже. Теперь я абсолютно молча подбираю ботинки Олега, вешаю его брюки в шкаф и мою зеркало в ванной. Единственное, что раздражает меня почти до невменяемости, это привычка Куприна лопать ужин прямо со сковородки. Впрочем, хорошо, что он догадался поднять крышку и нашел мясо. Обычно я обнаруживаю Олега с куском колбасы в руках возле кастрюли с супом. На мой вопрос: «Отчего не налил себе суп?» – следует, как правило, один из двух ответов. Первый: «У нас есть суп? А я и не заметил». Второй: «Щи? Их же греть надо».

Олег оторвался от газеты.

– Привет, как делишки?

– Хорошо, – процедила я, отняла у него сковородку, переложила еду на тарелку и поставила на стол. – Ты ешь, как поросенок!

– У тебя неприятности? – насторожился Куприн.

– Нет!

– Книга пишется?

– Нет!! То есть все еще пишется.

– В издательстве отругали?

– Нет!!! С чего ты взял!

– Ты начинаешь воспитывать меня, когда у тебя какие-то проблемы, – вздохнул Куприн, – в прошлый раз, когда ты застряла на середине рукописи, побила меня тряпкой.

– Глупости, – обозлилась я, – просто я швырнула в тебя полотенце и случайно попала.

– Хорошо хоть не завернула в него гирю, – притворно вздохнул Куприн и вновь уткнулся в газету.

Неожиданно злость куда-то делась, и я рассмеялась.

– Что на этот раз? – буркнул Олег.

– Вспомнила, как твой Веня Малышев с вором боролся!

Олег тихо захихикал.

– Венька умелец.

В начале девяностых годов, когда прилавки встречали покупателей полной пустотой, Вене Малышеву где-то бог послал… нет, не кусок сыра, а килограммов пять замечательной свинины.