Дарья Донцова - Микстура от косоглазия

– Павел вам не оставил свой телефон или адрес?

– Нет.

Я окончательно загрустила, тупик. Бежала-бежала по тоннелю, надеясь увидеть свет в конце, и налетела лбом на стену.

И что теперь делать? Куда податься?

Инесса Матвеевна продолжала молча сидеть на диване.

– Можно дам вам свои координаты? – спросила я.

Славская безучастно ответила:

– Бога ради, только зачем?

– Вдруг этот Павел снова навестит вас, узнайте, пожалуйста, его адрес и сообщите мне.

– Ладно, – уронила Инесса Матвеевна.

Я нацарапала номер на бумажке и подала ей. Она молча положила клочок около себя.

На улице я чуть не зарыдала от отчаяния. Нечего даже надеяться, она моментально потеряет бумажонку с цифрами, и Павел, конечно, к ней больше не придет!

Домой я вернулась в ужасном настроении и нашла на кухне Вована, с шумом хлебавшего щи.

– Будешь супчик? – спросил он меня.

Я скривилась:

– Не люблю первое.

– Это ты зря, – протянул Вован и пошел к плите, – Томуська кислые щи сварганила, объедение! На мясе, с томатом, обожаю такие. Жаль, редко достаются!

– Вот скоро твоя Лора приедет, тогда и оторвешься по полной программе,

– пообещала я Вовану, наливая себе чай.

– Лора не готовит, – грустно пробормотал мужик.

– Вообще? – удивилась я.

– Ага, – кивнул Вован, – у нее времени нет совсем, по сорок концертов в месяц дает!

– Зачем же так себя изводить?

– Деньги зарабатывает, – с набитым ртом пробубнил Вован, – вот, новую квартиру построили, сейчас обставим, дом заложим. Участочек уже присмотрел, гектар по Ново-Рижскому шоссе.

– И сколько же дней в месяц ты видишь жену?

Вован почесал в затылке.

– Иногда вообще не встречаю. Она может из города в город по полгода кататься!

– А вы, значит, с Мариной Степановной кукуете?

Вован кивнул.

– И тебе нравится такая жизнь? Извини, но, по-моему, это нельзя назвать семьей, – заявила я.

Мужик налил себе еще тарелку супа и сердито сказал:

– Только не начинай, как все!

– А что делают все?

– Да Лора с матерью мне плешь прогрызли. Дудят в два голоса: брось свою работу, становись у жены администратором.

– Ну, наверное, это выход, начнете вместе разъезжать.

– Я люблю свою службу, – отчеканил Вован, – и ни на что ее не поменяю. И потом, меня тошнит в автобусе, а с Лорой придется постоянно в нем ездить. Она специально для себя и музыкантов купила «Икарус», велела его покрасить в розовый цвет, а на боках написать: «Лора и группа «Аут».

– Может, тебе бросить ее и жениться на нормальной женщине? – брякнула я. – Станешь кислые щи каждый день хлебать!

– Я Лору люблю, – заявил Вован, – она скоро петь перестанет, сядет в загородном доме, начнет цветы разводить…

И он снова потопал к кастрюле за новой порцией супа. Я с сомнением покосилась в его сторону. Пока все, что слышу о Лоре, не позволяет думать, что она станет спустя какое-то время самозабвенно заниматься домашним хозяйством.

– Что же твоя супруга, раз она так хорошо зарабатывает, не наймет прислугу? Сейчас очень просто найти порядочную женщину. Будет вам стряпать, стирать, гладить.

Вован вывалил в суп остатки сметаны из банки.

– Так у нас домработницы долго не выдерживают.

– Почему?

– Сама видишь, какой у мамы характер, любую со свету сживет, – пояснил Вован, – да и мне не нравится, когда по дому посторонние шляются. Ничего, я привык уже, спасибо Лоре.

– Интересно, – стала я злиться, – за что же ты благодаришь жену?

– Она меня любит, – меланхолически сообщил Вован, – и маму тоже. А уж Марина Степановна ее просто обожает! Лора о нас заботится.

– Ее же дома никогда нет!

– Это верно.

– В чем же тогда забота проявляется?

– Лора купила посудомойку, стиральную машину-автомат, СВЧ-печку, – принялся перечислять Вован, – у нас с мамой теперь не жизнь, а праздник. Утром встал, на кнопочку нажал: пожалуйста вам из кофеварки эспрессо. Из морозильника готовые котлеты вынул, в СВЧ-печку сунул: будьте любезны, обед. Вечером еще в одну пупочку ткнул: все моется, стирается, вертится. Благодаря Лоре у нас нет никаких бытовых проблем. Знаешь, сколько такая техника стоит? Уж поверь мне, не одну тысячу баксов. Лора не жадная, она для нас с мамой ничего не пожалела.

Я не нашлась, что ответить на подобное заявление. Вован как ни в чем не бывало дохлебал суп и налил себе чай.

– Что не ешь? – спросил он. – Колбаса вкусная. Давай, Михайловский тебе!

– Что? – не поняла я.

– Михайловский тебе, – повторил Вован.

– Ты о чем?

– Тебе Олег не рассказывал?

– Нет.

Вован захихикал:

– У нас работает такой Степа Михайловский, хороший парень, но дико тупой. Зато положительный, водку не пьет, аккуратный, все бумажки у него всегда в порядке, брюки отглажены… Ну, сама понимаешь, начальство его постоянно в пример ставит.

Год назад московским ментам представилась возможность поехать за государственный счет, да не куда-нибудь, а в Париж. Французские полицейские должны были приехать в Москву, а наши отправиться в страну первой республики. Вован и Степа оказались среди членов делегации. Поскольку российские бравые служители правопорядка языкам не обучены, то с ними поехала и переводчица, хорошенькая девчонка лет двадцати пяти. У нее сразу вспыхнул роман с одним из москвичей, и девица манкировала своими служебными обязанностями. Вернее, она с удовольствием служила переводчицей для своего избранника, а Вована и Степу игнорировала.

Поселили мужиков в небольшой, но очень уютной гостинице, устроили их в ресторане отчего-то за разные столы, но за день до отъезда Степа сел вместе с Вованом.

– Чего тебе не понравилось с французами? – спросил муж Лоры.

Степа смущенно улыбнулся.

– Идиотство вышло.

– Какое?

– Не скажу, смеяться станешь!

Но Вован не отстал, и Степа объяснил, что случилось у него за трапезой. В первый день, когда он спустился к завтраку, один из лягушатников приветливо глянул на милиционера и сказал:

– Бон аппетит.

Прозвучало это у Степы в ушах так: «Бонаппети», и он подумал, что сосед решил представиться.

– Михайловский, – улыбнулся Степа и принялся за булочку с вареньем.

Вечером ситуация повторилась. Француз вновь улыбнулся.

– Бон аппетит.

– Михайловский, – спокойно ответил Степа, полагая, что сотрапезник просто забыл об их знакомстве.

На следующее утро между ними разыгрался тот же диалог, пять дней подряд мужчины говорили друг другу одно и то же. Степа пребывал в легком недоумении, ну неужели у этого парня напрочь отшибло память? Ладно, пусть он не способен выучить сложную славянскую фамилию Степана, но за каким чертом постоянно повторяет свою? Степа и так давно понял, что вертлявого мужичонку зовут Бонаппети. Но тут переводчица вспомнила и про других своих подопечных. Она подошла к столику, услыхала «диалог» и чуть не скончалась от смеха.