Дарья Донцова - Метро до Африки

– Слушайте! Слушайте!

– Вам лучше отдохнуть, – опрометчиво сказала я и тем самым вызвала новую вспышку истерики.

– Нет! – вцепилась в меня Полина. – Не хочу в подвал! Нет! Нет! Слушайте!

Мы с Дегтяревым подхватили ее, отвели на кухню, где Рита уже приготовила чай, и уставились на медсестру.

– Лучше арестуйте меня… – прошептала Жукова, горбясь на стуле. – Я думала, умру там. Слушайте!

Из уст девушки полился рассказ. Я тише мыши затаилась на табуретке. Кое-что из озвученного Жуковой мне уже было известно, но о некоторых деталях я даже не догадывалась.

У Полины, провинциальной девушки, решившей покорить Москву, была заветная мечта: она хотела иметь много денег. Но она понимала, что не сумеет сама заработать на все свои желания, значит, надо найти человека, способного их осуществить. Ну и как поступают в подобном случае обычные девушки? Они выходят замуж и садятся супругу на шею. Но Полина не хотела расплачиваться за богатство собственной свободой. Она придумала лучший план – решила удачно женить брата Сашу.

Александр во всем подчинялся авторитарной Полине. Парень был инфантилен, несамостоятелен, с раннего детства привык играть даже не вторую, а двадцатую скрипку. И он тоже хотел разбогатеть. План Поли показался ему удачным, вот только осуществить его оказалось непросто – обеспеченные невесты не роились в тех местах, которые были доступны Филимонову. Друзей брат с сестрой в Москве не завели, своих коллег по работе Полина считала нищими и корешиться с ними не собиралась, а как проникнуть в круг богачей, ведущих красивую жизнь, не знала. Хорошие отношения завязались у Жуковой только с соседкой по дому, Юлией Моргаловой – по непонятной причине Полина испытывала расположение к девушке с первого этажа.

Потом алчной парочке повезло. Полина с огромным удивлением узнала, что работающая вместе с ней в отделении толстуха Ирина Зайцева – дочь крупного хирурга, единственная наследница приличного состояния. Полина приказала Саше ухаживать за Ирой, и роман начал потихоньку развиваться. Вот только ­родители Зайцевой были начеку. Услыхав от матери Иры, что профессор спустил все средства в казино, Полина пришла в негодование и приказала Саше:

– Посылай дуру на …! Ищем другой объект.

Но в отличие от жестокой «сестрицы Аленушки», «братец Иванушка» был нежным и жалостливым. Он не мог сразу оторвать кошке хвост, предпочел отрезать его маленькими кусочками, наивно надеясь, что их отношения с Ирой тихо-тихо сойдут на нет. Саша боялся скандала.

Полина тем временем усиленно ищет новый объект. И тут к ней приходит Юля и просит:

– Будь добра, принеси из больницы немного снотворного и антидепрессантов. Мне без рецепта никто лекарства не отпустит.

– Сходи к врачу, – резонно советует Полина, – с успокаивающими препаратами шутить нельзя.

– Нет! – шарахается Юля. – Он же попросит рассказать, почему я плохо себя чувствую!

– Так объясни, – пожала плечами Жукова. – Не надо стесняться доктора, вероятно, он кучу ерунды до тебя слышал.

– У меня не ерунда, – прошептала Юля и, внезапно разрыдавшись, выложила такую историю, что на Полину временно напал столбняк.

Юлечку воспитывала мачеха Леокадия, очень добрая женщина. Но был у нее один пунктик – Лёка считала себя прорицательницей, ясновидящей, экстрасенсом, целительницей – все в одном флаконе.

– В нашей семье я одна такая, – гордо говорила Лёка, – остальные только прикидывались ведуньями, изображали из себя особенных. А мне Господь дал дар, молнией ударил! Видишь следы на ноге?

Маленькая Юлечка верила мачехе, она ее очень любила. Да и было за что: Лёка заботилась о девочке, старалась ее баловать. А еще Юля заметила, что всем, кто просил у Леокадии пророчеств, та обещала одно хорошее. Ну, допустим, сообщала: «Тебе обязательно повезет, через десять лет ты разбогатеешь».

Даже став взрослой и разобравшись, чем занимается Лёка, поняв, что мачеха ни на что не способна и просто дурачит легковерных людей, Юля не переставала удивляться ее доброте и какой-то детской наивности. Самое забавное было в том, что Лёка верила: она помогает окружающим, дает им надежду. Лишь один раз Леокадия Бланк накаркала смерть, сказала коллеге Светлане: «Не продавай квартиру, муж все равно умрет, врач тебя обманывает, эффекта от лечения не будет».

– Зачем ты ее напугала? – спросила Юля у мачехи, когда рыдающая Светлана убежала из их квар­тиры.

– Понимаешь, – с тяжелым вздохом ответила Лёка, – доктора не могут лечить таких, как ее муж, я хотела уберечь Светлану от совсем уж ужасной жизни. Супруг умрет, а она очутится на улице.

Юля закивала. Она была в курсе многих дел, в том числе знала про подвал, вход в который вел из буфета. Кто и зачем оборудовал укрытие, Юлечка не интересовалась, но, когда к Леокадии приходили клиенты, девочка частенько спускалась в бетонный мешок и ждала своего часа. Через некоторое время Лёка незаметно для посетителя открывала дверь (у убежища имелся крупный недостаток – вход в него закрывался автоматически, едва нога ступала на пол, и освободить человека, находящегося в укрытии, можно было только снаружи). Услыхав тихий скрип, Юля выходила и замирала посередине комнаты. В гостиной мерцала одна свеча, спрятанный на подоконнике вентилятор колыхал белую ночнушку, в которую была облачена Юля, Леокадия заводила речь («медиум» вещала по необходимости то мужским, то женским голосом). Некоторые очень впечатлительные клиенты падали в обморок…

– Лёка с детства ловко имитировала чужую речь, об этом мне сказала Марфа, – шепнула я Дегтяреву.

– Это кто? – тихо спросил полковник.

Я махнула рукой:

– Потом, не мешай слушать!

Полина не обращала на нас внимания. Было ощущение, что вызволенная узница впала в гипнотический транс – она покачивалась из стороны в сторону, прижав к груди стиснутые кулаки, и вещала ровным, монотонным голосом…

Юле нравилось помогать людям, и она знала, что посторонним ничего о сеансах рассказывать нельзя. Леокадия с заработанных денег всегда хотела сделать девочке подарок, но все рубли у нее отнимал Андрон. Чем старше становилась Юля, тем меньше нравился ей родной отец. При чужих он был вежлив, а на самом деле жадный, грубый, жестокий, настоящий хам и мерзавец.

Шли годы, Андрон становился все нетерпимее, он часто устраивал Леокадии скандалы, обвинял ее во всех неприятностях и неудачах, а самое главное – постоянно упрекал в отсутствии денег. Андрон, кстати, приносил в дом копейки (он служил декоратором в театре, расписывал задники, рисовал на картоне замки, деревья, всякие интерьеры для спектаклей), но не забывал пару раз в неделю заявить супруге:

– Если бы не ты, я сумел бы создать великую картину. У меня таланта на пять Леонардо да Винчи! Только быт заел, ребенок есть хочет, и ты на шее сидишь.