Дарья Донцова - Маникюр для покойника

Сначала они с Михаилом ликуют, уничтожая документы, потом призадумываются. Как же поступить все-таки с Катей? Не может же она всю жизнь просидеть на чердаке в Алябьеве. И тут Слава предлагает: он поедет на дачу, заставит Катю выпить бутылку водки и подожжет сторожку. Смерть пьяной бомжихи никого не удивит, скорей всего никакого следствия заводить не станут. Несколько дней Михаил колеблется, а потом дает «добро». Дальнейшее всем известно. Гоголев едет в Алябьево, где натыкается на Евлампию и получает ранение.

– Кстати, – поинтересовался Владимир, – можно взглянуть на эту, с позволения сказать, игрушку?

Я полезла в сумочку и достала пистолетик.

– Зачем вы носите его с собой? – строго спросил майор.

– Кирюша попросил купить к нему пульки-шарики, продают в «Детском мире», – принялась я бестолково объяснять, – но их делают разного калибра, вот и пришлось прихватить «наган», чтобы не ошибиться… Да все никак не могла заехать в магазин.

– Ладно, – нахмурился Костин, – пока побудет у меня, а впредь советую не приобретать для ребенка столь опасных забав. Если подобная пулька попадет в глаз, и в колонию сесть можно.

Я тихо спросила:

– А что со Славой?

– Ничего, – ответил майор, – трещина в нёбе, перелома нет, и, конечно, болевой шок и шок от неожиданности. Он никак не ждал, что робкая женщина выстрелит, думал, пугает игрушкой. Честно говоря, я сам удивлен убойной силой этой штучки. Теперь все ясно?

– Нет! – закричали мы с Катей. – Нет! Кто убил женщин и Костю?

– Это никак не относится к вашему делу.

– Ну, пожалуйста, миленький, – заныли мы, – очень интересно.

Володя улыбнулся:

– Женщины всегда вьют из меня веревки, в особенности такие красивые, как вы. Так и быть, только скажите, Евлампия, как вас зовут дома?

– Лампа, – хихикнула Катя.

– Очень мило, так вот, Лампочка, с чего вы решили, будто Костя убит?

От подобного вопроса я даже оторопела:

– Видела на диване тело, жуткое зрелище, руки отрублены…

– Вот-вот, – настаивал майор, – неужели вам подобное поведение убийцы не показалось странным? Сначала стреляет в лицо, убивает Катукова. Дело сделано, можно уходить. Зачем уродовать руки? Такое делают только в одном случае, когда хотят затруднить процесс идентификации тела.

– Вы хотите сказать, – забормотала я, чувствуя, как в голове быстро-быстро выстраивается в законченную картину гигантская головоломка, – вы хотите сказать, что на диване лежал не Костя?

– Ага, – подтвердил Володя, – не он.

– А кто?

– Ох, девушки-красавицы, душеньки-голубоньки, – запел милиционер, – что мне будет за то, что нарушу должностную инструкцию и разболтаю вам тайну следствия?

– Я тебе самым лучшим образом прооперирую щитовидную железу, – пообещала Катя.

Я отметила, что она перешла с майором на «ты», и быстренько добавила:

– Придешь завтра в гости и получишь свинину, запеченную с чесноком, картошку с сыром, а на десерт пирог с клюквой.

– Так, – потер руки Володя, – договорились. Впрочем, с операцией пока подождем, а вот свининку откушаем с удовольствием, кстати, пирожок лучше тоже с мясом, а не с ягодой. Для меня лучшее пирожное – котлета.

Мы пообещали выставить на стол только мясо и превратились в слух.

– В начале шестидесятых годов, – завел Володя, – жила в Москве семья Катуковых. Мама – Анна Федоровна, директор школы, доченька Марьяна да годовалый Костик. Отец семейства Сергей Катуков скоропостижно скончался. Впрочем, Анна Федоровна недолго горевала. Муж, честно говоря, был никудышный, жуткий бабник, трахал все, что шевелится. На какие ухищрения только не шла директриса, чтобы хоть как-то удержать мужа. Даже родила еще одного ребенка, Костика, наивно полагая, что сын удержит мужика от гулянок. Куда там! Сергей вел себя как обезумевший мартовский кот. Анна Федоровна даже вздохнула свободно после его кончины, решив, что сама сумеет вывести детей в люди. Жизнь ее потекла спокойно, но недолго наслаждалась женщина тишиной и размеренным бытом. В апреле месяце восьмиклассница Яна, рыдая, призналась матери в беременности. Делать аборт оказалось поздно. Анна Федоровна подумала, подумала и решила взять грех на себя. Пошла в роно и, запершись в кабинете у начальницы, поведала историю: она тяжело больна по дамской линии, требуется срочная операция, а вводить в курс дела коллег не хочется. Станут шептаться по углам.

Заведующая пошла навстречу и якобы отправила Анну Федоровну на курсы повышения квалификации.

Катукова забрала из школы Яну, прихватила Костика и съехала на дачу. В августе дочь благополучно родила мальчика, названного Славой. Рожала она дома, вернее, на даче, и Анна Федоровна сама приняла внука и только потом вызвала «Скорую». Врачи, замороченные вызовами, увезли в роддом директрису с младенцем на руках. Яна осталась на даче. В роддоме, увидав роженицу с готовым ребенком, моментально отправили Анну Федоровну в палату. Осматривать ее не стали. Женщина сообщила, что великолепно себя чувствует, а кругом орало с десяток баб, между которыми как угорелые мотались две акушерки и один врач. На шестой день выписали справку на имя Катуковой Анны и отправили «мать» домой. Так Слава стал «сыном» своей бабки. Анна Федоровна отлично продумала дальнейшие действия. Она отдала ребенка сестре покойного мужа – Наталье Катуковой, сказав, что родила сына, а денег и сил на воспитание нет. Анна Федоровна усиленно напирала на то, что мальчик зачат покойным Сергеем, но Наталья отсчитала девять месяцев назад и поняла, что брат тут ни при чем. Однако она взяла мальчика, так как давным-давно мечтала о сыне.

Яна и мать возвратились в Москву. Анна Федоровна ликовала. Честь и репутация дочери спасены, в школе никто ничего плохого не заподозрил. Единственное, что не нравится директрисе, так это то, что отец Славика и любовник Яночки, молодой красивый циркач, живет рядом с ними в соседней квартире. Он, конечно, был в курсе, что Яна родила мальчика, знал, как назвали сына, но особых отцовских чувств к ребенку не испытывал и даже был рад, что того отдали на сторону и не потребовали с него алиментов. Кстати, Анна Федоровна могла пожаловаться в милицию, и Федулову пришлось бы плохо. Растление малолетних, так называл Уголовный кодекс связь с девочкой, не достигшей восемнадцатилетия. Но директриса больше всего боялась дурной славы и не обратилась в правоохранительные органы. Только попросила Василия оставить дочь в покое.

– Федулов! – закричала я, подпрыгивая на стуле. – Василий Федулов!

– Да, – кивнул Володя, – именно он. Но тут судьба благоволит к Катуковой. «Зятек» остается во Франции и исчезает из поля зрения!

Тайна раскрывается только после смерти Натальи Катуковой. «Братья», кстати, похожие как две капли воды, начинают общаться. Летят годы, из уголовника Слава Катуков превращается в респектабельного богатого бизнесмена. У Кости дела идут не столь хорошо, хотя он тоже достигает определенного благополучия. Но Костя страстный бабник, наверное, получил в наследство от отца любовь к бесконечным романам, и почти все его средства уходят на романы. Актер любит красивые жесты, дарит охапками цветы, презентует дорогие подарки, букеты, конфеты, духи…