Дарья Донцова - Контрольный поцелуй

Узнав все о дочери, Зоя тем не менее побоялась встречаться с Лидой. Да уже и не могла – здоровье не позволяло. Единственное, что она решилась сделать, – оформить завещание и написать объясняющее все письмо. Послание было надежно спрятано у верной подруги. Зоя была уверена, что честная мадам Фош никогда не полезет в конверт, к тому же документ написан по-русски.

На обратной дороге в самолете я даже рискнула выпить коньяку. Что «Эр Франс», что Аэрофлот – всегда подают пассажирам какое-то пойло, полагая, что бедным людям негде взять другие напитки. Но следовало привести нервы в порядок, и я опрокинула рюмку.

Ай да Зоя! Интересно, смогла бы я решиться на подобный поступок? Вот так сразу, не раздумывая, почти голой, уйти из дома с незнакомым мужчиной? Наверное, все же нет. Скорее всего в голову полезли бы дурацкие мысли: а вдруг врет? Вдруг маньяк-убийца? Сейчас завезет в лес и… А Зоя побежала, ни о чем не думая, и выиграла. Во всяком случае, жизнь ее прошла в полном удовольствии, и муки совести ее не тревожили. Лишь в конце своей жизни решила наградить Лиду. Да и то только потому, что детей больше не было. Неизвестно, как все сложилось бы, родись у нее парочка ребятишек от Сержа.

Она даже побоялась съездить в Россию, чтобы повидаться с единственным ребенком, настолько страшилась потерять приобретенное благополучие и душевный комфорт… Нет, Зоя не вызывала у меня добрых чувств. Скорей легкое непонимание… К тому же баба оказалась неумной. Придумала дурацкий вопросник, но забыла предупредить подругу, что Лида Артамонова не владеет французским… Да и внешне, честно говоря, мы не слишком похожи. Правда, если опираться только на словесное описание, то мы обе субтильные блондинки с голубыми глазами. Но ведь «Пинкертон» присылал Зое фотографии. Почему не оставила хотя бы одну подруге? Непостижимо.

Но больше всего меня занимал сейчас не моральный облик мадам Д'Обиньон-Артамоновой и не ее умственные способности, а все, что связано с наследством.

Просто не могу поверить, что Лида знала о больших деньгах, а три миллиона франков – это примерно пятьсот тысяч долларов – и не рассказала об этом мужу. Да, она обожает Андрюшку до беспамятства и готова ради его благополучия пожертвовать и наследством девочек. Это вполне укладывается в структуру ее личности – отказать все муженьку. В конце концов, дочки служили только той веревкой, которая должна была покрепче привязать Андрея к Лиде. И ему она бы первому сообщила о богатстве. Однако, судя по обалделому виду Артамонова, он ничего не знал…

Дикое, невероятное предположение пришло мне в голову. Что, если кто-то, пока неизвестно как, узнал о наследстве? Перехватил первое послание мэтра Кассиса, потом отправил от имени Лиды завещание… Значит, этот кто-то вхож в дом Артамоновых, к тому же абсолютно уверен, что, получив деньги, Андрюша поделится с ним… И что из этого следует?

От ужаса я покрылась липким потом. Да это же просто, как апельсин: надо избавиться от девчонок и Лидки. И ведь так и произошло. Поля с Надей пропали, и Лидушка в больнице. И вовсе она не покушалась на самоубийство, ее пытались убить и почти преуспели. Значит, следует искать близкую знакомую Артамонова, скорее всего любовницу, бывающую в доме. Это она организовала похищение девочек и «самоубийство» Лиды, а мотив вечен, как мир, – деньги, огромное для российского человека состояние – пятьсот тысяч долларов!

Теперь надо быть очень осторожной. Неизвестная преступница умна и хитра, спугнуть ее ничего не стоит. Сейчас она ждет Лидиной смерти. К сожалению, возможно, и девочки давно мертвы. А Надя в инвалидной коляске? Голова окончательно пошла кругом. Да и было отчего!

Когда самолет коснулся земли и, подрагивая, понесся по взлетной полосе, я наконец приняла решение. Не стану сообщать Артамонову о Зое. Скажу, что ничего не узнала, что адвокат отказался беседовать с посторонней бабой и выдавать ей информацию. Андрюшке же до Парижа быстро не добраться, у меня самое меньшее месяц в запасе. И за это время надо найти злодейку. Совершенно уверена, что это женщина. Во-первых, подобный дьявольский план мог прийти в голову только бабе, а во-вторых, она явно рассчитывает прибрать к рукам и вдовца, и денежки…

В Москве шел дождь. Ну почему в отечестве так часто плохая погода? Стащив с вертящегося круга четыре неподъемных баула с вещичками, я нагрузила тележку и еле-еле дотолкала ее до дверей, а за ними уже возвышался Аркадий и подпрыгивала радостно щебечущая Маня.

Дома дети принялись потрошить сумки, я же пошла звонить Артамоновым. Подошла Валерия.

– Как Лида?

– Стабильно тяжелое состояние, – пояснила Лера, – но врачи говорят, раз ухудшения нет, могут появиться положительные сдвиги. А пока она в коме.

Прогнав из головы мысли об одной француженке, пролежавшей перед кончиной двенадцать лет без сознания, я спросила:

– Где Андрюша?

– В театре, репетирует «Офелию».

Ну да, конечно! Не станет же он, как иногда показывают в кинофильмах, сидеть у изголовья умирающей жены и держать ее за руку! У Андрея работа на первом месте, впрочем, у Леры тоже, о чем она и поспешила заявить:

– Я сейчас тоже убегаю, на лекцию опаздываю.

– Подождите, – успела я задать еще один вопрос, – что с девочками?

– Ничего, – коротко ответила Валерия. – Пока никаких сведений, видно, придется все-таки обратиться в милицию…

Я пошла варить кофе. Наконец-то заботливая бабушка решила искать внучек, да и то, наверное, только потому, что приставучая Дашка Васильева без конца названивает!

Я выкатила из гаража «Вольво» и поехала в центр. На завещании, которое показал мне мэтр Кассис, стояла печать нотариуса и адрес конторы – Ленинградское шоссе, дом 64.

Побегав минут пять вокруг огромного серого здания, нашла лестницу, ведущую на второй этаж, и небольшую дощечку «Нотариальная контора».

Обычная трехкомнатная квартира, превращенная предприимчивыми людьми в учреждение. Полноватая женщина подняла глаза от бумаг.

– Никифорову Анастасию Леонидовну можно видеть?

– Это я, – приветливо ответила дама. – Вы по какому вопросу?

– Да вот небольшая неприятность получилась, – я изобразила смущение.

– Слушаю внимательно, – сказала нотариус.

– Во Франции умерла тетя и завещала деньги, большую сумму, моей сестре, Лидии Артамоновой. Мы специально просили ее упомянуть в бумаге только Лиду, чтобы не платить большую пошлину.

– Очень разумно, – кивнула головой женщина, – если в семье нормальные отношения, так делают часто.

– У нас все в порядке, – заверила я ее. – Но, к сожалению, случилось несчастье, Лида сильно заболела и попала в реанимацию. За несколько недель до этого сестра составила завещание в пользу мужа. Я съездила в Париж, показала бумаги, но местные правоведы утверждают, что завещание оформлено не строго по правилам, могут возникнуть осложнения.