Дарья Донцова - Контрольный поцелуй

– У меня такой голос, – заявляет он Лиде, – если мешает – купи беруши.

Так что тишина в присутствии мужчины для моей подруги казалась в диковинку.

– Зачем же ты водила Анатолия за нос? – пришла я в негодование. – Ну к чему было говорить, что не замужем и бездетна? Он ведь тебя и в самом деле любит.

– Не поверишь, – виноватилась Лидуля, – я себя такой у него ощущала… абсолютно свободной и спокойной, без забот и тревог, полная расслабуха.

Лиде казалось, что она поступает честно. Ведь сразу сообщила мужику о невозможности сочетаться с ним браком. И вообще, думала до Нового года с ним видеться, а потом соврать об отъезде за границу.

– Ну, отдохнуть хотелось, – втолковывала мне Лидка, – Андрюшка сколько раз любовниц заводил – и ничего, а у меня даже никакого намека на секс, платонические отношения, тихая гавань…

Я вздохнула. Все мы безумные эгоисты, и объяснять Лидушке, что Толя мог страдать, не стану.

– Зачем меня в Ново-Переделкино отправила?

– Да испугалась, что мужик начнет меня искать, я же пропала, вдруг выйдет неведомыми путями на Артамонова. Представляешь?

Да уж, Андрей не перенес бы такого удара по самолюбию. Его Лидия, можно сказать, полная собственность, и ездит на свидание к другому. Он никогда не поверит, что неверная жена просто отдыхает. Такой вариант поведения не уложится в Андрюшкиной голове. В его сознании бабу и мужика может связывать только одно – постель.

– Так ты не собиралась бросать Андрюшу?

– Ты чего?! – возмутилась Лида. – Столько в него вложить и уйти?..

Посчитав проблему решенной, я приступила к следующему вопросу:

– Зачем под поезд прыгнула?

– Я? – снова пришла в негодование подруга. – Я под поезд? Это кто же такую глупость придумал?

Оказалось, выслушав мой рассказ о встрече с Надей, Лидуша решила поехать на станцию «Аэропорт» и поспрашивать дежурных и пассажиров. Она бегала по платформе, выискивая свидетелей, и тут кто-то сильно толкнул ее вниз.

– Ничего не помню, – сообщила Лида, – только толчок, потом свет, и все. Открываю глаза – больница.

Ага, шел, поскользнулся, упал – гипс. И ведь так оно и было. Значит, Лида – просто жертва. Тогда кто же он такой, решающий проблемы простым способом: сталкивая на рельсы мешающих ему людей?

Я уезжала от Лидии, заручившись ее клятвенным обещанием никому ничего не рассказывать, ни о находке Полины, ни о моей активности. Подруга пообещала исправно изображать умирающую.

– Ты ведь понимаешь, что, если придумавший все это человек узнает о «покупке» Полины, он сделает так, что мы никогда не найдем Надю. А искать негодяя надо в вашем близком окружении, среди тех, кто знал о сестрах Подушкиных и о твоем пристрастии к плодово-ягодному мороженому!

Лидуля кивнула. Ладно, пора использовать последний шанс найти Надю. Раз уж не могу вычислить мерзавца через семью Артамоновых, пойду другим путем.

План был гениально прост. Переоденусь нищенкой и попробую влезть в этот криминальный бизнес.

Когда бойкая украинка выкатывала из вагона на станции «Аэропорт» инвалидную коляску, Надюша попросила пить. Девушка равнодушно ответила: «Сейчас приедем, и попьешь». Следовательно, они живут где-то недалеко, и начинать плясать надо именно от этой станции.

Около часа дня я уже стояла возле небольшого эскалатора. Наряд был продуман до мельчайших деталей.

Пришлось заехать в подвал, где расположился магазин «Секонд-хенд», и основательно порыться в мешках со старыми шмотками. В результате «раскопок» приобрела непонятное серо-буро-малиновое платье, не прикрывающее колени. Сверху накинула коричневый жилет, с утра похолодало, и он был очень кстати. На ноги натянула гольфы, так чтобы между юбкой и резинками мелькала полоска голой кожи, ступни украсились китайскими матерчатыми тапочками. Вчера от души вымазала их глиной, и к утру, высохнув, новые баретки приобрели замечательный омерзительный вид. Подходящей сумки в подвальчике не нашлось, поэтому в руки пришлось взять пакетик из супермаркета «Рамстор».

Лицо покрыла темным тональным кремом и навела карандашом для бровей жуткие синяки под глазами.

Теперь следовало подумать, что написать на табличке. Отвергнув из суеверия надписи типа «Собираю на похороны дочери» или «Помогите на протез для сына», я решительно нацарапала: «Умер муж, не могу оплатить гроб». В конце концов, супруга у меня нет и не предвидится, так что не навлеку ни на кого несчастье.

Придав лицу подходящее моменту кисло-траурное выражение, заняла позицию и приготовилась ждать.

Подавали мало и неохотно, больше советовали.

«Шла бы работать», – предложила одна женщина.

«Стыдно, молодая, а просит», – сообщила другая.

«Развелось вас, тунеядцев», – заявила третья.

Мужчины проходили молча, иногда швыряя в пакет желтые и белые монетки. Около двух часов напротив устроилась пожилая монашка, толстая, неповоротливая и одышливая. Дышала она с присвистом, похоже, у бедняги астма. В руках у старушки громоздился большой черный ящик, запечатанный огромной красной сургучной печатью. На передней стенке фотография каких-то развалин и листочек: «На восстановление храма Святой Троицы в селе Лыково». Старуха расстелила на полу газету, кряхтя, встала на колени и принялась отбивать земные поклоны, приговаривая:

– Господь с вами, люди добрые, подайте, сколько сможете, на благородное дело ради праздника.

Теперь все проходили мимо меня молча, но и милостыню не подавали, зато в ящик монашки дождем посыпалось подаяние…

И тут появился мальчишка, щуплый, с неприятным, тухлым каким-то взглядом. Оглядев нас с бабкой, он решительно подошел к старухе и, изо всех сил пнув ящик, осведомился:

– Кто тебе разрешил тут промышлять?

Бабулька что-то прошептала, но парень сильно толкнул ее и заорал:

– Тут я хозяин, а не Федор, моя территория, поняла, лабуда убогая!

Монашка попробовала встать, но пацан пихнул ее еще раз именно в тот момент, когда бабушка начала подниматься с колен. Женщина упала, юноша принялся пинать ее ногами. Прохожие текли равнодушно мимо, словно на их глазах избивали не монашку, а кошку. Впрочем, наверное, негодяй, бьющий животное, вызвал бы больше эмоций. Но я терпеть не могу, когда мучают безответных, поэтому подбежала и спросила:

– Ты что делаешь, подонок?

Мальчишка сдул со вспотевшего лобика жидкую прядку волос – умаялся сердешный, избивая бабушку, – и процедил:

– Не лезь, с тобой потом разбираться стану!

А вот это он зря, иногда во мне тоже просыпается зверь. К тому же мальчонка такой хлипкий, соплей перешибить можно. Ну какой из него хозяин, так, мелочь, «шестерка»… Поругаешься с таким, глядишь, и настоящие мэтры подвалят.