Дарья Донцова - Кекс в большом городе

– Гектор, – закричала Таня, – умоляю, пожалей их!

Пес чихнул, снова присел и опять взметнулся вверх. Но на этот раз он не стал кувыркаться, просто огромной головой боднул Павла в лоб. Мерзавец плюхнулся на асфальт.

– Гектор, милый, – чуть не рыдала Таня, – остановись.

Собака схватила Коляна за правое запястье и потрясла, на рукаве у парня показались капли крови, та же участь ждала Павла.

– Гектор! – закричала Таня. – Стой, ой, ой, ну не надо!

Но ротвейлер решил расправиться с врагами до конца. То, что хулиганы лежали без сознания, с прокушенными руками, его не остановило.

Гектор глянул на Коляна и совершенно по-человечески вздохнул. Весь его вид говорил: «Неохота, конечно, но ведь надо!»

Потом он поднял лапу, блестящая струя полилась на хулигана.

– Гектор, – умоляла Таня, – нельзя быть таким мстительным! Это нехорошо! Неинтеллигентно! Фу!

Пес встал на четыре ноги, с удовлетворением оглядел дело своих рук, если, конечно, слово «рука» возможно употребить в этой ситуации, потом подошел к Павлу и внимательно осмотрел поверженного хулигана. Пописать собаке уже было нечем, но Гектор сумел найти достойную альтернативу, он повернулся к мерзавцу задом, сгреб лапы вместе, сгорбился…

– Гектор! Какая гадость! – завизжала Таня. – Ты же знаешь, что мэр велел штрафовать тех, кто оставляет кучки! У меня нет веника и совка! Как теперь я уберу за тобой! Впрочем, если парень согласится снять рубашку, можно вместе с ней твою визитную карточку выбросить.

Гектор окинул хитрым взором обкаканного хулигана, потом вразвалочку вернулся к девушке и сел у ее ног.

– Милый, – заволновалась та, – ты испачкался!

С этими словами она вытащила из кармана кокетливый белый носовой платочек и принялась заботливо вытирать морду пса.

На улицу вышли милиционеры.

– Боже! Опять! – возмутился старший.

– Прости, Юра, – покаянно ответила Таня, – я их предупреждала, уйдите, нет, не послушали.

– И нам теперь их в отделение тягать! Ну е-мое, вызывай Лешку!

Один из милиционеров вытащил мобильный, второй присел около Гектора.

– Слышь, парень, ты обещал больше их не обсирать!

Ротвейлер понурил голову.

– Ну накостылял по шее, и хватит! Прикинь, какая вонь опять пойдет! Дежурный материться станет!

– Р-р-р, – тихонька заворчала собака.

– И некрасиво это!

– Р-р-р.

– Дал по лбу – и хорош!

– Р-р-р.

– Ох, видно, тебя не перевоспитать!

– Гав, – согласно ответил Гектор.

– Милый, хочешь булочку, – засуетилась Таня, – кушай, котик!

Ротвейлер разинул клыкастую пасть, мигом, не жуя, проглотил сдобу и начал облизываться.

– Котик обормотик, ненасытный ротик, – сказал Юра и тут только заметил меня: – Чего глядите, гражданочка?! Езжайте себе мимо, ничего интересного, нормальная работа, задержание асоциальных элементов.

– Булочки жду с корицей, – растерянно ответила я, – надо же, как ваша девушка собаку натаскала!

Юра улыбнулся.

– Не, наоборот все, это Гектор Таню дрессируют. Идите в магазин, испекли они целый противень.

– Собака учит Таню? – изумленно переспросила я.

– Ага, – кивнул Юра и протянул Гектору еще одну плюшку.

– Успокойся, пакостник, вечно бы тебе по-своему поступать.

– Ротвейлер умеет кувыркаться в воздухе и бить соперника лапой, – не успокаивалась я.

– Это еще ерунда, – кивнул Юра, – впрочем, неудивительно, в прошлой жизни Гектор существовал под именем Брюс Ли.

Пораженная увиденным, я вошла в пекарню, набрала булочек, пирожков, потом, не удержавшись, прихватила еще и кекс. Продавщица тщательно стала укладывать покупки в фирменные коробочки. Длилось это довольно долго, одна булочка никак не хотела влезать в отведенное ей место.

– Сейчас еще одну упаковку принесу, – вздохнула кондитерша.

– Не надо, – ответила я, – давайте так.

Когда я вышла на улицу, милиционеры, переругиваясь, впихивали в раздолбанный «уазик» еще не пришедших в себя грязных хулиганов. Тани не было видно, Гектор с видом смиренной овечки сидел у двери пекарни. При виде меня он задергал носом, псу явно нравился аромат сдобы.

– Можно пройти? – спросила я.

Гектор прищурился.

– Вы же не тронете меня? – осведомилась я. – Ничего плохого не делаю, иду к себе домой, с плюшками. Ваша Таня мне симпатична, ей, правда, следует слегка пополнеть, но я не имею никакого права ехидничать над весом девушки, сама не слишком корпулентна.

– Гав, – тихо вступил в разговор ротвейлер и начал шевелить хвостом-обрубком.

– Хотите булочку?

– Гав.

– А вам можно?

– Гав.

Я покосилась на ментов, занятых процессом погрузки. Наверное, ничего плохого не случится, если я угощу пса, такому и килограмм выпечки не повредит. Но как булку дать? Положить на асфальт? Боюсь, Гектор оскорбится.

Пересиливая страх, я вытянула руку.

– Прошу вас.

Очень осторожно, одними губами, пес взял угощение и мгновенно проглотил его.

– До свидания, – кивнула я, – конечно, мне хочется еще раз увидеть, как удивительная собака красиво кувыркается в воздухе, но понимаю, что вы больше так сегодня делать не станете.

Ротвейлер отвернулся и стал смотреть на своих коллег, у которых никак не получалось впихнуть хулиганов в железный коробок на колесах. Я пошла к своей машине, взялась за дверь и услышала:

– Гав!

Я повернулась на звук, Гектор, явно ждавший того, что я посмотрю на него, присел на задние лапы, потом ловко, пружиной, взлетел вверх, сделал сальто, вновь встал на четыре лапы и сообщил:

– Гав!

Я чуть было не уронила коробки, набитые пирожками. Ротвейлер великолепно понимает человеческую речь, и он явно решил поблагодарить незнакомку за угощение.

– Гектор, – послышалось слева, – давай, пошли.

Ротвейлер стрелой полетел на зов, через несколько секунд на улице не осталось и следа от милиционеров и хулиганов, только несколько капель крови на асфальте свидетельствовали о том, что мне ничего не приснилось.

…Оля была в своей комнате, она читала роман Куприна «Яма». Не слишком подходящее произведение для девочки-подростка. В свое время родители Томочки вытащили этот том из собрания сочинений великого писателя, мама и папа моей лучшей подруги полагали, что повествование о жизни проституток в царской России совершенно не нужно изучать детям. Но сейчас по телевизору демонстрируют такие ленты, что Куприн с его «Ямой» кажется добрым, наивным сказочником. И навряд ли Олечка откроет для себя много нового на этих страницах.

Решив не делать девочке замечаний, я спросила:

– Как день прошел?

– Отлично, – ответила она.

– Чем занималась?

– Читала.

– Весь день?

– Ага. Еще в ванной мылась! – бойко отрапортовала Оля.

– Молодец, – похвалила я, – значит, не боишься одиночества.