Дарья Донцова - Кекс в большом городе

Вот тогда и родилась версия о разлуке сестер, об их сводном родстве. Луиза уехала в Москву.

Девушка отличалась от Наташи и Андрея. Хоть и говорят, что главное – это воспитание ребенка, только чем тогда объяснить жадность, корыстолюбие и жестокость девочки, которой с пеленок внушали библейские заповеди? Отчего у отца и матери Ереминых родились столь разные дети? Юрий, который, наплевав на родню, удрал с большим количеством денег, сластолюбивый, трусоватый Андрей, тихая, но решительная Наташа и жадная до одури Луиза.

Сначала Еремины не собирались открывать младшей правду, но потом Наташа увидела, что сестра маниакально стремится выйти замуж. Луиза знакомилась на улице с парнями, приводила их в дом и устраивала истерики, когда Ната трезво говорила ей:

– Ну подумай сама, зачем ты нужна бедному провинциалу с армией голодных родственников?

Луиза рыдала, соглашалась с сестрой, разрывала отношения и… снова пыталась захомутать первого приглянувшегося ей мужчину. Потом она вдруг завела разговор о детях, о том, как хочет иметь ребеночка, пусть даже и внебрачного. Вот тут Наташа испугалась по-настоящему и открыла ей всю правду про лепрозорий, побег и умерших от проказы родителей.

– Господи, – всплеснула я руками, – теперь понятно, почему Луиза задавала такие странные вопросы врачу в морге, про инфекцию, можно ли ее подхватить, целуя покойного, и не выползет ли зараза из-под земли!

– Да, – кивнул Олег, – она решила, что и Наташа, и Андрей погибли от приступа лепры.

– Глупости, проказа не инсульт, сразу убить не может, она ест человека медленно.

– А Луиза, которой Наташа раскрыла истину буквально за несколько дней до своей смерти, посчитала иначе, – вздохнул Олег, – она, в отличие от родных, подробностей о семейной болезни не знает. И еще, Луиза очень жадна, кончина брата и сестры радует девушку, деньги-то достанутся ей!

– Луиза решила поговорить со мной от страха? Боялась одна войти в квартиру?

– Да, – кивнул Олег, – именно так. Узнала о смерти близких, испытала сначала ужас, потом радость, затем поняла, что боится открыть хоромы Ереминых, и тут ты подвернулась. Но потом Луизу понесло, у нее началось нечто вроде истерики, требовалось высказаться, вылить свои эмоции, но она все-таки контролировала себя, потому и выдала «официальную» версию, ни словом не обмолвилась о проказе! Боялась, что ее отправят в лепрозорий. Наташа, чтобы урезонить сестру, капитально напугала ее, сказала: «Если кто правду узнает, мигом все за дверью медицинской тюрьмы окажемся».

– И откуда ты все знаешь! – поразилась я. – Ведь Наташа и Андрей умерли!

– Епифания жива, – пояснил Олег, – основные детали я узнал от нее, и Луиза оклемалась.

– Она не умерла?

– По счастью, нет, успели помочь.

– Луиза перед операцией велела позвать меня, зачем?

– Она поняла, кто хотел убить ее, и пыталась сообщить имя.

– Лера Опара!

– Верно.

– Она сущестует?

– Да!

– Кем же женщина приходится Анастасии Опара?

– Никем. У врача никогда не было семьи.

– Только не надо сейчас говорить, что они однофамилицы, – взвыла я, – подобное невозможно! Опара настолько редкая фамилия…

– И не думал об этом, – пожал плечами Куприн, – Лера Опара, с одной стороны, есть, а с другой – ее нет.

– Это как?

– Попробую объяснить, – вздохнул Олег, – знаешь, в чем твоя основная беда?

– Ну? – насторожилась я. – Интересно очень.

– Наметишь одну версию, сама в нее поверишь и идешь танком, не замечая ничего вокруг. Порой отметаешь «толстые» обстоятельства, если они не укладываются в твою схему, притягиваешь за уши незначительные. Ты лишена здравого смысла и объективности, а еще отчего-то веришь людям, хотя большинство из них склонно врать с абсолютно честным видом. Почти все, с кем ты разговаривала в последнее время, не сообщили тебе правды либо столь искусно перемешали ее с ложью, что только остается удивляться.

– По-твоему, я кретинка?!!

– Да нет, просто обычная женщина, – спокойно ответил муж.

Следовало обидеться и затопать ногами, но любопытство оказалось сильнее других эмоций.

– Так кто и что мне соврал?

Куприн кивнул:

– Слушай.

На деньги, полученные от отца Ереминых, Епифания сумела сделать ремонт монастыря. Настя Опара сидела на зоне, она очень тяжело перенесла заключение и в конце концов решилась «умереть». Составить лекарство ей помогла Катя, которой за участие в деле был обещан приют в монастыре. Катерине было некуда деваться, вот она и согласилась. А Епифания не могла бросить двоюродную сестру, дочь обожаемой Одигитрии. В результате предпринятых усилий Анастасия оказалась на свободе. Каким образом Епифании удалось получить на руки паспорт Опары, она не рассказала, зато остальную информацию скрывать не стала.

Опара очутилась в обители, а через несколько лет настоятельница выбила для нее и Кати по комнате в бараке.

– Анастасия жила под своей фамилией? Она не боялась?

Олег покачал головой:

– Нет. О главвраче лепрозория, севшей за взятку, позабыли давно. К тому ж в стране произошли колоссальные изменения, монастырь теперь процветает, верить в бога стало модным, к чудотворной иконе идут не только верующие, но и политики, звезды экрана. Да посмотри «глянец», ни одно интервью с так называемым общественно значимым лицом не обходится без вопроса: «Верите ли вы в бога», на который следует страстный рассказ о регулярных молитвах. Нас шатнуло в другую сторону, от тотального атеизма к показной религиозности. Ясное дело, Епифания теперь имеет вес, с ней считаются местные власти.

– Я не о том, как она получила комнаты, это понятно. Но люди! Неужели никто не удивился возвращению Опары! А милиция!

Олег вздохнул.

– Ну насчет людей! Один умер, второй не знал ничего об Опаре, третий нечто слышал, но не понял сути, четвертому на всех наплевать. Живет себе старуха тихо, и бог с ней. Потом, не забудь, после «воскрешения» Анастасия довольно долго обитала в монастыре, она уже совсем пожилая, ее ровесники в основном поумирали, у молодых свои заботы, никому нет дела до Опары, которую все вокруг за толщину кличут Квашня. Кстати, многие считают кличку фамилией, оттого тебе и говорили пару раз: «Настя Квашня». Нет, со стороны общественности опасаться нечего. Беда пришла из-за другого угла.

Примерно год назад в монастырь поздним вечером постучалась женщина, с головы до пят укутанная в черное, лицо незнакомки скрывала вуаль. Открывшей калитку монахине дама шепотом сказала:

– Больна я сильно, зараза кожу ест, сказали, мать Епифания поможет, травы имеет.

– Настоятельница почивает, – ответила монахиня, – до завтра подождите, можете переночевать в обители.