Дарья Донцова - Канкан на поминках

– Какого черта он их брал!

– Так похолодало же! А я в одном костюме. Извини уж, замерз, свитерок и курточку надеть захотелось, – ерничал Вовка.

– Как же я не догадалась, что это Славка!

– Ну, дорогая, не расстраивайся, ей-богу, к такому выводу прийти оказалось непросто!

– Нет, – твердила я, – ведь я видела странности. Он ужасно нервничал, когда вез меня в Бутырку, и потом эта поездка к бабке, копать картошку… А еще я звонила ему домой, трубку сняла Лариска и набрехала, что Рожков не приехал, а кто-то в этот момент у них дома слушал наш разговор по другому телефону… Надо же было быть такой дурой!

– Ладно, – хмыкнул Вовка, – не убивайся. Теперь, когда наконец все всем ясно, можно и домой. Надеюсь, к моему возвращению закололи жирного тельца?

Я молча посмотрела на него. Нет, ты не знаешь всей правды, впрочем, надеюсь, никогда и не узнаешь ее. Во всяком случае, я никогда не расскажу о родственных связях между тобой и Соней, не обмолвлюсь и о том, что твои родители живы. Пусть Вовка по-прежнему считает своей матерью Жанну, а отцом Ивана Костина. Если они сами не открыли ему истину, то я не имею права этого делать. И потом, не та мать, что родила, а та, что выкормила. Нет, не хочу класть на плечи друга такой груз, эта тайна умерла.

Домой мы поехали вместе в Вовкиной машине. Перед выездом я позвонила к себе и сказала Кирюшке:

– Мы с Костиным сейчас прибудем, готовьте сюрприз!

– Какой сюрприз? – изумился майор. – Кстати, что ты рассказала детям?

– Ничего, – пожала я плечами. – Все собиралась открыть им правду про твою смерть, да духу не хватило. Еще хорошо, что Катерине телеграмму не послала. Честно говоря, я решила, что сначала найду настоящего убийцу Репниной, а потом уж расскажу всем… У меня язык не поворачивался сказать о том, что тебя посадили… И потом, если честно, у меня в душе жила уверенность – ты жив! Прямо чувствовала это. Я и нашей гостье ничего не сообщила, чтобы не волновать.

Вовка захохотал:

– Ну, Лампец! Только что ты говорила совсем иное! А как же сон? А прохожий? Налицо полное отсутствие интуиции! И что за гостья у вас живет?

Я поджала губы. Ничего не скажу. Пусть испытает настоящий шок при виде Ксюши и своего новорожденного сына, может, тогда поймет, как мне было плохо!

Дома я затащила Вовку в гостиную, посадила на диван и заорала:

– Эй, ребята, выводи их!

Через секунду дверь в комнату распахнулась и появилась живописная группа. Впереди шла Лизавета, неся в руках младенца, завернутого в кружевную пеленку, за ней двигался Кирюшка, он вел под руку принаряженную Ксюшу. Молодая мать тщательно уложила волосы и даже накрасила губы помадой.

– Вот, – гордо сказала я, – вот наш сюрприз!

Повисла тишина. Вовка и Ксюша уставились друг на друга. Дети выжидательно молчали, даже собаки, понимая важность момента, затихли. Когда пауза слишком затянулась, я решила взять дело в свои руки. Надо же, от счастья оба главных участника события проглотили языки!

– Ну, Володя, – подтолкнула я майора, – скорей обними Ксюшу!

– Зачем? – неожиданно ответил приятель.

Вот тут я обозлилась по-настоящему.

– Затем, что это твой сын и твоя жена.

– Кто? – продолжал идиотничать Костин.

– Дед Пихто, – взвилась я, – Ксюша, конечно. А ты, Ксюня, чего молчишь, а?

– Я его не знаю, – выдавила из себя девушка, – впервые вижу, это не мой Володя!

– Как не твой?

– Просто, – ответила Ксюша.

– Ничего не понимаю, – заорал Кирюшка, – ничегошеньки!

– Но, – завела я, – как же, ты сама приехала, сказала, Володя ждет!

– Ждет, – со слезами на глазах подтвердила Ксюня, – но это не он!

– Жуть! – взвизгнула Лиза.

– Погодите, – велел Вова, – ну-ка объясняйте все по порядку.

Следующие полчаса мы, перебивая друг друга, выкладывали информацию. Наконец фонтан иссяк.

– Все ясно, – изрек Володя.

– Что, что? – накинулись мы на него.

– Либо мужик обманул Ксению, дав неправильный адрес…

– Этого не может быть, – категорично заявила девушка, – мой Володя не такой!

– Либо… ну-ка скажите, – ткнул майор пальцем в окно, указывая на точь-в-точь такую же девятиэтажку, как наша, – какой номер того домика?

– Восемь а, – хором сказали Кирка и Лизавета.

– А в каком мы обитаем?

– В восьмом, – бормотнула я и тут же заорала: – Скорей, бежим!

Все вылетели на улицу, забыв про куртки и ботинки. Впереди летел Кирюшка, за ним неслась Ксюша, мы с Лизаветой, судорожно прижимавшей к груди новорожденного, чуть отстали, Володя быстрым шагом шел в арьергарде. Собаки, на которых никто не позаботился надеть поводки, ошалев от неожиданной свободы, носились туда-сюда, оглашая окрестности нервным лаем. Сзади всех, тяжело отдуваясь, ковыляла толстая Муля. Поняв, что происходит какое-то невероятное событие, апатичная мопсиха изменила своим привычкам и прервала сладкий сон ради участия в марафоне.

Не говоря ни слова, мы вознеслись на нужный этаж и стали звонить в дверь. Она тут же распахнулась – на пороге возник высокий, светловолосый парень.

– Ксюня! – воскликнул он. – Где ты была? Я извелся весь.

– Вовочка, – зарыдала девушка, кидаясь ему на шею, – Вовочка!

Мы во все глаза наблюдали за ними.

– Но как же так, – прошептала я, – у младенца глаза майора!

Костин хмыкнул:

– Ох, Лампа, опять напутала, ты просто ожидала увидеть моего сына, вот и умилилась глазам.

Внезапно Кирюшка заплакал. Я прижала к своей груди его всклокоченную голову. Надо же, какой ранимый, тонко чувствующий мальчик!

– Ну, ну, успокойся, дружочек, видишь, все хорошо. Ксюша нашла мужа, а ребеночек папу, не переживай так!

Кирка вытер сопли о мой рукав и проныл:

– Да, она, Ксеня, теперь больше у нас готовить не будет, все, никогда теперь шарлотку с кремом не поедим, кончилось вкусное!

Я оторопела:

– Так ты из-за еды убиваешься?

Кирка простонал:

– Это тебе, Лампа, одного бутерброда в день хватает, а мой растущий организм требует белков, жиров и углеродов!

– Углеводов, – машинально поправила я.

Ксюша повернула к нам счастливое лицо:

– Кирюшка, не волнуйся! Никогда не брошу вас, а уж шарлотку станешь теперь есть каждый день, мне нетрудно ее испечь.

Ничего не понимающий отец младенца с изумлением глядел на нас, потом поинтересовался:

– Ксюнь, а это кто?

Неожиданно все покатились со смеху, громовой звук пронесся под сводами.

– Сейчас я тебе все объясню, – простонала Ксюша, – только, боюсь, не поверишь!

В этот момент послышалось напряженное сопение. Коротколапая Мулечка, не успевшая забежать вместе со всеми в лифт, добралась пешком до места событий, поспев к шапочному разбору.

Прошла осень. Я по-прежнему пытаюсь вбить в детские головы необходимый минимум музыкальных знаний. Кирюшка и Лизавета ходят в школу. Собаки и кошки, слава богу, здоровы. Только Муля, почуяв, что не за горами холодная, вьюжная зима, впала в спячку. Из горы пледов она выбирается лишь поесть и погулять. Ксюша вышла замуж за своего Володю. Он оказался приятным, домовитым парнем, и мы со спокойной душой считаем его другом. Кстати, обещание печь пироги, данное Кирюшке, Ксюха честно выполняет, и мальчик бегает между нашими домами, сюда – с шарлоткой, туда – с пустой формой для кексов. Младенец, названный Филиппом, растет не по дням, а по часам. Из сморщенного «полуфабриката» он превратился в розовощекого мальчишечку с перевязочками на пухлых ножках и ручках.