Дарья Донцова - Каникулы в Простофилино

Репортер, до сих пор сидевший молча, кивнул. И тут Риту осенило:

– Вы в сговоре! Из газеты сообщили о моем звонке! Естественно, документы об оплодотворении Галки фальшивые! Да я…

Тимур Бероев мягко улыбнулся.

– Леша, иди погуляй!

Корреспондент молча повиновался.

Адвокат вытащил сигареты, заговорил ласково:

– Есть восточная мудрость: «На свете не существует такой стены, через которую не способен перешагнуть верблюд, груженный мешками с золотом». Вы, похоже, умная женщина, поэтому позвольте напомнить еще и русскую пословицу: «С сильным не дерись, с богатым не судись».

– Ясно, – прошептала Рита.

– Вот и славно, – закивал юрист. – Я надеялся на вашу разумность и не ошибся. Денег, естественно, никаких не будет.

Ларионова кивнула.

– Но, учитывая некоторую деликатность обстоятельств, – как ни в чем не бывало продолжил адвокат, – могу предложить нечто лучшее, чем купюры.

– Револьвер? – вскинула брови Рита. – Нам всем застрелиться?

Бероев засмеялся.

– У вас специфическое чувство юмора! Нет, конечно. Есть арабская пословица: «Коли хочешь сделать человека богатым, не давай ему слиток золота, лучше научи трудиться».

– Я уже по уши наслушалась ваших мудростей! – вскипела Ларионова.

– Галина получит отличное место работы, – продолжил адвокат, – с замечательным окладом. Но служить она там станет при условии, что навсегда прикусит язык.

– Хорошо, – кивнула Рита.

– Вот визитная карточка, – протянул Бероев белый прямоугольник. – Каркин Антон Петрович великолепный человек, умница, хозяин крупной фирмы. Галину там ждут.

– Теперь ясно? – насупилась Настя, исподлобья глядя на меня. – Мы с Ритой вам все рассказали.

– Нет, не ясно, – абсолютно искренно ответила я.

– Маму взяли на работу в фирму Каркина!

– Ну и что? – пожала я плечами. – У дяди Антона служило очень много народа.

– Он ее убил! – топнула Настя. – А жена его, Анна Семеновна, помогла. Бедная мамулечка там долго не продержалась. Рита права, мама была наивной, слишком простодушной, ее даже младенец легко мог надуть. Ну скажите, разве простому курьеру дадут тысячу долларов в месяц? Я сразу заподозрила нечистое и пристала к ней с вопросами. И мамуля рассказала правду – про Павла Остапова и прочее.

Я глянула на Риту, Ларионова кивнула.

– Некий резон в высказываниях Насти есть. Мне тоже оклад показался чрезмерным. Кстати, на деле выходило даже больше – около полутора тысяч. А за что? Галя развозила в коробках заказы – всякие цветочные композиции, икебаны. Муторное дело! Коробки чаще всего оказывались тяжелыми, тащить их следовало на городском транспорте, и время могло быть любое. Знаете, сейчас у богатых новая фишка – поздравляют с днем рождения ровно в полночь. Вот Галке и предписывалось ровно в ноль часов ноль минут позвонить в дверь и сказать: «Вам подарок! Хэппи бёздэй!» А когда подпрыгивающая от восторга именинница – чаще всего такие сюрпризы получали женщины – впускала курьера в квартиру, Галя должна была снять упаковку и разместить букет в вазе, подрезав стебли и добавив в воду средство для «долгожительства» цветов. Норкиной всегда давали точнейшие указания, и если их не соблюсти, капризные экзоты не проживут и дня. Одни любят свет, другие темноту и так далее. Галочка устраивала цветочки в правильном месте и непременно получала щедрые чаевые. Да о такой работе, несмотря на неудобный график и тяжелые коробки, только мечтать можно!

– Слишком много денег! – закричала Настя. – Они ее убили!

– Просто Остапов подобным образом откупался от Гали, – вздохнула Рита.

– Но мама умерла! – не успокаивалась Настя.

– От инфаркта, – напомнила Рита. – Кстати, ты по какой причине мою куртку сегодня схватила?

– Холодно показалось, – с вызовом ответила Настя. – Я ж не думала, что она ее сопрет!

– Зачем ты осквернила могилу Каркиных? – тихо спросила я.

– Они убили маму! – затвердила Настя. – Насмерть.

Ларионова обхватила себя за плечи.

– Иди умойся, – велела она девочке.

Настя неожиданно послушалась, Рита схватила меня за рукав.

– Не губите Настю, не сообщайте в милицию. У девочки подростковый период, гормоны бушуют, да еще любимая мама умерла. Вбила она себе в голову дурь. Много цветов погибло?

– Все, – ответила я, – могила в ужасном состоянии.

Внезапно Рита ринулась в прихожую.

– Пошли.

– Куда? – насторожилась я.

– На кладбище.

– Зачем?

– Приведем захоронение в порядок, – лихорадочно шептала Ларионова, – подметем, почистим… Если местным бомжам денег дать, они цветов приволокут. Ну что вы стоите? Шевелитесь! А то, не дай бог, родственники завтра придут и в ментовку нажалуются!

– Могилу изуродовала Настя, – зло сказала я. – Если девочка сумасшедшая, ее следует показать психиатру. Кстати, кладбище на ночь запирают.

– Я нормальная! – закричала Настя, высунувшись из ванной. – Мне мама все рассказала! Она там кое-что подслушала! Вот так! Убили ее Каркины! Они всех убивали! Подонки! Ну ничего! Отомщу! Убью! А-а-а-а!

Плач перешел в вопль, Настя упала на пол, уперлась головой и пятками в паркет, изогнулась дугой…

– Что с ней? – в полнейшем ужасе прошептала Рита.

Я присела и попыталась придержать подбородок несчастного подростка.

– Неси скорей нож!

Ларионова метнулась в кухню и через секунду вернулась.

– На.

Я просунула лезвие между зубов Насти, с огромным трудом разжала ей челюсти и сказала:

– Вытащи язык.

– З-зачем? – в страхе сказала Рита.

– Похоже, у девочки эпилепсия, она может задохнуться.

Ларионова выполнила мой приказ.

– Настя здорова, – прошептала она, – никаких припадков у нее никогда не было.

– Все когда-нибудь случается в первый раз, – отреагировала я.

– Ты врач?

– Нет.

– Медсестра?

– Не имею никакого отношения к медицине.

– Откуда знаешь про эпилепсию?

– Жизнь длинная, – отмахнулась я, – всякого навидалась. Не давай ей закрывать рот. Пойду вызову «Скорую»…

– Эт-та тута што? – прошамкала старуха, неожиданно вышедшая в коридор.

– Уйди, баба Лена! – велела Рита.

Но пенсионерка не унималась.

– Хто ляжит-то?

– Настя, – ответила я, понимая, что баба Лена не отвяжется, пока не удовлетворит любопытство. – Где у вас телефон?

– Поищи у Насти в комнате, – бормотнула Рита. – Там база стоит, вторую трубку бабка вечно теряет.

– Эт-та Настя? – гундела старуха.

– Да, – кивнула я.

– Опять плохо?

– Девочка уже так падала? – спросила я, открывая дверь в указанную комнату.

Взор обежал спальню подростка. Бедность тут била из всех углов: ни телевизора, компьютера, магнитофона, ни милых детскому сердцу мягких игрушек. Старая железная кровать, древний трехстворчатый гардероб и тумбочка, на которой стояла единственная дорогая вещь – красивая настольная лампа, в изножье которой был прикреплен искусственный бонсай. Наверное, Насте кто-то сделал подарок.