Дарья Донцова - Фанера Милосская

Мы поговорили немного о детских болезнях, и я перешла к иной теме.

– Давно в Голубкине живете?

– Я приехала беременная Сухельей. Красиво тут, только холодно. И люди злые, – пожаловалась Мадина. – Нас не любят, обзывают чебуреками. А что такое чебурек? Непонятно, но все равно обидно.

– Ничего особенного, он на кутаб похож, пирожок с мясом, – улыбнулась я. – Не обращайте внимания, скорей всего, вам просто завидуют: семья дружная, дети хорошие, муж при бизнесе.

– Мы лучше их! – с жаром закивала Мадина. – Бежали от войны голые, а сейчас все имеем. А почему? Водку не пьем и работаем, а русские мужики с бутылкой живут. Как Ибрагим магазин открыл, все толпой пошли, в долг стали пьяную воду просить, да муж так ничего не дает. Вот нас и ненавидят.

– Скажите, Мадина, не приходила ли в Голубкино женщина по имени Светлана? – задала я главный вопрос.

– Есть такая, у колодца живет, козьим молоком торгует. Но ты к ней не обращайся. Грязная очень, и коза у нее больная. Одна дачница отравилась, хотела в милицию жаловаться.

– Я о другой даме говорю, она из коттеджного поселка, который за полем стоит.

Мадина прищурилась.

– И чего ей в Голубкине делать?

– Не знаю, – призналась я, – просто спрашиваю. Очень надо выяснить, с какой целью она сюда ездила.

Мадина ткнула рукой в окно.

– Не слышала я ничего! Стой тут, пожалуйста, приехали.

Я помогла матери вытащить детей, машинально погладила по голове вертящуюся под ногами Сухелью и пошла к соседней избе, которая смотрелась очень убого на фоне добротного кирпичного дома Мадины.

– Куда прешь? – заорали с покосившейся терраски, едва я шагнула за калитку. – Ну обнаглел народ! Тут частная территория.

– Простите, мне нужен кто-нибудь из хозяев, – растерялась я.

– Ну здесь я, – слегка изменила тон баба, показавшаяся под навесом. – Чего надоть?

– Я из коттеджного поселка, того, что за полем.

– За молоком хозяева послали? Я не торгую.

– Нет, нет.

– Ваще ниче не продаю, – уперла руки в боки хозяйка. – Вали вон!

– Извините, не…

– Уматывай!

– Я хотела просто спросить! Неужели трудно ответить по-человечески?

Глаза хозяйки слегка потемнели.

– Че? По-человечески? Ты чеченку на машине привезла! Не желаю с тобой разговаривать.

– Думаю, Мадинка не чеченка. – Я решила хоть как-то продолжить разговор.

– Уж не москвичка ли? – заржала во все горло баба, обнажив гнилые черные зубы.

– Нет, вероятно, осетинка или аварка, на Кавказе много национальностей. И какая разница, в конце концов?

– Вот уж верно, – злобно выплюнула бабища. – Чебуреки они все! Вали к такой-то матери, раз ты с ними заодно!

Мне стало противно находиться в захламленном дворе рядом с грязной в прямом и переносном смысле бабой, и я, не попрощавшись с ней, вышла на улицу. Разве можно делать вывод о человеке на основании его национальности? Говорят, все русские пьют. Конечно, в России немало тех, кто дружит с бутылкой, но в нашей семье алкоголиков нет, и многие мои друзья пьют вино по праздникам. Говорят, все чеченцы террористы. Да, есть боевики и те, кто им помогает. Преступников следует сажать в тюрьму. Но при чем тут остальные люди? В нашем доме живут Бероевы – великолепные врачи, в свое время убежавшие из Владикавказа, сейчас они работают в больнице, спасли много жизней. Говорят, все азербайджанцы воры. Вероятно, встречаются среди выходцев из Баку нечистые на руку люди. Но мы уже много лет покупаем овощи и фрукты у приветливого Саши, и он ни разу не обманул нас даже на копейку. И разве среди русских, поляков, итальянцев, французов не бывает уголовников? Живи я в Голубкине, то постаралась бы подружиться с хозяйственной Мадиной, дети которой небогато, но чисто одеты, а от бабы, живущей в грязном дворе, предпочла бы держаться подальше.

– Тетя! – тихонечко прозвучало снизу. – Тетя на машине!

Я прогнала печальные мысли, глянула вниз и удивилась:

– Сухелья? Мама разрешила тебе одной выйти на улицу?

Смуглая ручонка вцепилась в мои джинсы.

– Тетя, – тихо сказала девочка, – вы хорошая.

– Спасибо, ты мне тоже понравилась.

– Подвезли маму. Больше никто не хотел.

– Наверное, остальные люди направлялись в другую сторону. – Я решила не лишать ребенка иллюзий.

– Нет, тетя. Они нас обзывают чебуреками!

Я присела и обняла Сухелью.

– Не следует повторять глупости. Тебе ведь неприятно это прозвище?

Сухелья кивнула.

– Не реагируй на него, – посоветовала я. – Если одноклассники начнут дразнить, не плачь, не показывай, что тебя задели их слова. Наоборот, смейся громче всех, отвечай: «Я не чебурек, а хачапури с сыром. Вы хачапури ели? Моя мама может вас угостить! Лепешка с сулугуни вкуснее чебурека, хоть и он неплох!» Очень скоро дети прекратят к тебе приставать. Привязываются лишь к тому, кто обижается.

– Вы про тетю спрашивали, что из поселка прибегала? – округлила черные глаза Сухелья.

– Ты видела ее? – обрадовалась я.

Девочка кивнула и ткнула пальцем в сторону стоящего чуть на отшибе небольшого домика интенсивно зеленого цвета.

– Она к Коле ходила, а потом перестала. Девочки говорят, она Кольке деньги платила. Поэтому бабы Нину презирают.

– Кого?

Сухелья поправила платок, постоянно сползавший с волос.

– Мне уже восемь лет, я большая!

– Конечно, милая, ты взрослая.

– Перешла в третий класс, – солидно заметила Сухелья. – Тут все думают, что Коля Нине изменял с той тетей, а Нина ради денег все терпела. Но это не так!

– А как? – заинтересовалась я.

Сухелья хитро улыбнулась.

– У Коли из гаража есть второй выезд прямо на дальнюю дорогу, и они с той тетей сразу уезжали. Нина ничего дома им не позволяла! Мама рассказывать не захотела, она никогда про чужих не говорит. Но вам же надо?

– Спасибо!

– Вы помогли нам – я вам, – подвела итог Сухелья. – Только маме не говорите.

– Не волнуйся, я умею держать рот на замке, – пообещала я.

– Если сейчас к Николаю пойдете, то Нины нет. Она на рынок уехала, цветами торговать, раньше ужина не вернется, – деловито сообщила Сухелья и, резко повернувшись, убежала.

Я, спотыкаясь о комья засохшей глины, подошла к резной калитке, толкнула ее и очутилась в небольшом, аккуратно прибранном дворе.

С первого взгляда стало ясно: хозяйство тут ведется железной рукой. Метлы, лопаты, грабли торчали в специальных подставках, тачка и несколько ведер стояли рядом. Особенно поразил меня пластмассовый держатель для полотенец, прикрепленный к внешней стене сарая, – на нем висели половые тряпки.

Не успела я восхититься невероятной чистоплотностью женщины, превратившей двор в картинку, как моей ступни коснулось что-то мягкое. Я опустила глаза и чуть не заорала – босоножки обнюхивал здоровенный лохматый пес ростом с крупного пони.