Дарья Донцова - Дама с коготками

Наконец я услышала отдаленный звук сирены и немного приободрилась.

С полковником я познакомилась несколько лет тому назад. Поставила ему незачет по французскому языку. Александр Михайлович учился тогда в Академии МВД и безуспешно пытался прорваться сквозь колючие кустарники французской грамматики. Ну не давался ему язык Золя и Бальзака! Промучившись два семестра, я наградила полковника незаслуженной четверкой, только с одной целью: чтобы не видеть больше ужасающие сочинения на тему «Моя комната» или «Москва – столица России», что было выше моих сил. В благодарность несчастный слушатель приволок букет роз и пригласил меня в ресторан. Так началась наша дружба.

Через некоторое время моя жизнь бедной преподавательницы, да к тому же еще матери-одиночки с двумя детьми, резко изменилась. Лучшая подруга Наташка выскочила замуж за безумно богатого француза и поселилась в Париже. Естественно, что вся моя семья, состоявшая к тому времени из дочери Маши, сына Аркадия и его жены Оли, получила приглашение приехать в гости. Не успели мы оказаться в самом красивом городе Европы, как попали в центр невероятной истории. Жана Макмайера, мужа Натальи, убили, и завертелось расследование.

Родственников у бедного Жана, кроме жены, не было. И Наташка в одночасье стала единоличной обладательницей хорошо налаженного бизнеса, трехэтажного дома в предместье Парижа, коллекции картин и солидного счета в банке.

Подруга предложила нам уехать из Москвы и поселиться вместе с ней во Франции. Но у нас как-то не получилось окончательно покинуть Россию. Так и существуем на два дома – полгода тут, полгода там, и совершенно неожиданно для себя превратились в «новых русских», хотя и со старыми привычками. Купили большой дом в пяти километрах от Москвы и живем в нем все вместе. Денег теперь хватает на любые прихоти, но у нас не очень получается швырять ими направо и налево. Очевидно, сказываются годы, проведенные в бедности. Правда, теперь я работаю всего три часа в неделю и не ради заработка, а просто для того, чтобы не киснуть дома, а за Машей каждое утро приезжает автобус из дорогого колледжа. Аркадий учится на адвоката, невестка, имеющая дома кличку Зайка, храбро сражается сразу с тремя языками: английским, французским и арабским. Глядя на ее мучения и развешанные по всему дому таблицы со спряжением неправильных глаголов, Маруся спросила:

– Зайка, может, лучше выучить один язык как следует, а не три кое-как?

Ольга оторвалась от Виктора Гюго и сообщила:

– Вот придут опять коммунисты к власти, деньги все отнимут, я пойду в репетиторы и стану всех кормить. Знание языка – кусок хлеба с маслом, а то и с сыром!

Маруся захихикала:

– Коммунисты придут, а мы убежим во Францию! Кому там арабский нужен?

В огромном доме вместе с нами живут три собаки и две кошки. Питбуль Банди, ротвейлер Снап и карликовая пуделиха Черри. Пита и ротвейлера мы привезли с собой из Парижа, пуделиха – московское приобретение. Первых двух псов завели для охраны, но ничего не вышло. Эти, с позволения сказать, стражники больше всего на свете обожают пожрать. Их пасти вечно заняты какой-нибудь вкуснятиной. Домработница Ирка поит мальчиков кофе со сгущенкой и угощает блинчиками; гости засовывают в разверстые пасти сдобное печенье и куски сыра; почтальон, завидя пита, тут же начинает разворачивать шоколадку, а молочница никогда не забывает угостить творогом. Результат налицо: страшные охранные псы обожают всех без исключения. Их мокрые носы нежно тычутся в руки, а карие глаза словно спрашивают: «Чем угостишь меня?» Кошки, птички, мыши – их лучшие друзья. Белая ангорка Фифина, любимица Оли, тихо шипя, прогоняет пита от камина и сама укладывается на теплое местечко. Трехцветная Семирамида обожает лакать из собачьих мисок молоко. Появляющиеся с завидным постоянством два раза в год котята храбро карабкаются по почти семидесятикилограммовым тушам, затевая драки на необъятной морде пита. Недавно псы пережили страшный стресс. Один из знакомых подарил Марусе попугая Жако, и мерзкая птица просто заклевала мальчишек. Пока противное пернатое три дня жило в столовой, ни Банди, ни Снап туда не решались войти.

Звук сирены оборвался, за дверью послышался топот, и через несколько секунд холл наполнился резким запахом табака, шумом и скрипом форменных ботинок. Эксперт Женя поставил на пол довольно объемистый чемоданчик и пробасил:

– Даша, рад тебя видеть в добром здравии. Где клиент?

Я молча ткнула пальцем в сторону гостиной, Женя вздохнул:

– Даша, скажи честно, что трогала на месте происшествия?

– Ничего, увидела труп и сразу вышла.

– О! Делаешь успехи, – съехидничал Женька, – в прошлом году, помнишь, залапала все, что смогла.

Я молчала, ну какой смысл ругаться с ним? На самом деле Женька довольно милый, к тому же абсолютно прав! В прошлом году мои домашние сильно осложнили его жизнь.

– Хватит привязываться к женщине, лучше займись трупом, – раздался за спиной строгий голос, и Александр Михайлович обнял меня за плечи.

Эксперт тут же испарился, ноги у меня перестали трястись, и я стала с противным всхлипываньем излагать приятелю суть дела. Не успела рассказать о том, где познакомилась с Сержем, как дверь гостиной открылась, и на пороге появился бледный профессор. Молодой милиционер помог бедолаге сесть в кресло. Профессор буквально рухнул на сиденье и, обхватив руками голову, принялся бормотать:

– Белла, зачем? Ну зачем, Белла? Ведь простил тебя искренне, все забыл, зачем?

– Что вы забыли? – заинтересованно спросил Александр Михайлович, протягивая новоявленному вдовцу стакан воды.

– Все, – продолжал плакать Серж, – я простил ей все.

Через пару минут мужчина успокоился и рассказал происшедшую недавно историю, ставшую настоящим испытанием для семейной жизни.

Оказывается, профессор часто уезжал в командировки, детей у них не было, и Изабелла оставалась одна. Они даже купили небольшую собачку, мальтийскую болонку, чтобы женщина не тосковала. Но Белла все равно чувствовала себя очень одинокой, и Серж старался побыстрей закончить дела. Однако в марте он заметил, что жена сильно изменилась. Изабелла стала носить короткие юбки и записалась на курсы английского языка, которые посещала три раза в неделю. Сначала профессор обрадовался, увидев, что жена перестала грустить. Потом, однако, начал проявлять недовольство. Рубашки часто оказывались теперь неглажеными, а обед и ужин зачастую сводились к разогретым наспех готовым блюдам, по мнению Сержа, абсолютно несъедобным. Да еще Белла стала говорить, что по завершении курсов пойдет работать экскурсоводом, потому что ей надоело сидеть день-деньской одной в квартире.