Дарья Донцова - Улыбка 45-го калибра

– Что за чушь, – подскочил Орест, – ты с ума сошла!

– Нет, – покачала я головой, – лучше повернитесь лицом к стене и поставьте ноги на ширину плеч. Узнала вас по ботинкам. Вернее, по металлической пластинке. То-то мне показалось, что видела того бородача раньше. Вы убили Артура, вы не только занимаетесь незаконным изучением человеческих зародышей, но и крадете чужие вещи. Неужели думали, что уйдете от ответственности? Давайте, поворачивайтесь к стене, имейте в виду, что я детектив, который следил за вами, давайте, живо, ну…

Но Орест Львович гадко ухмыльнулся:

– Где же наш револьвер, а? Чего не достаешь оружие?

Я попятилась.

– Ага, – ухмылялся заведующий лабораторией, – понятно.

Совершенно спокойно он вытащил из кармана шприц с какой-то розовой жидкостью, снял с иглы пластиковый колпачок и вздохнул.

– Извини, сама виновата. Одно обещаю: больно не будет, у тебя просто остановится сердце.

Он шел на меня, я пыталась отойти и в результате оказалась прижатой к стене.

– Вот так, хорошо, а теперь не дергайся, – велел Орест и больно сжал мне руку, – иди сюда, киска болтливая.

Я пнула его ногой по коленям и мигом получила оплеуху.

– Говорят тебе, не дергайся, – размахивал шприцем мужик.

Но я, естественно, пыталась вырваться, в ужасе понимая, что он намного сильней меня.

– Отпусти ее, – прозвучал холодный голос, – немедленно.

Орест отскочил. У двери стояла Регина, и в отличие от меня у нее в руке поблескивал черный пистолет.

– Положи шприц на пол и отойди, – велела девушка, – да поживей: стреляю на счет «три». Раз!

– Регина, ты чего? – забубнил Орест.

– Два…

– Все, все, иду, иду, но она знает про стимулятор.

– Про что? – изумилась я. – Про какой такой стимулятор?

Регина кинула на меня быстрый взгляд, и в ту же секунду Орест бросился на нее. Девушка нанесла ему удар в солнечное сплетение, потом схватила за руку, как-то ловко вывернула ее и швырнула мужика на пол. Но Орест ухитрился схватить Регину за ноги, и они упали вместе. Через секунду мужчина сел на девушку верхом и крепко стукнул ее головой об пол. И тут я наконец отмерла, схватила со стола большую настольную лампу и что есть мочи треснула начальника по затылку. Орест странно всхлипнул и упал на бок.

– Эй, ты жива? – бросилась я к Регине.

Та села, помотала головой и неожиданно улыбнулась хорошей, открытой белозубой улыбкой.

– Погоди, дай мне мою сумочку.

Я протянула ей кожаный мешочек.

– Живей, пока он не очухался, подтяни его к батарее, – велела девушка.

Я с трудом доволокла тяжеленное тело до трубы. Очевидно, с перепугу я здорово долбанула мужика, потому что он все еще не пришел в себя.

Регина, пошатываясь, встала, вытащила из сумки наручники и приковала Ореста к трубе, потом вынула мобильный и сообщила:

– Шапочка на проводе, всем подъем.

Затем она захлопнула крышку телефона и сказала:

– Ладно, давай знакомиться, Регина Коваленко, лейтенант. Извини, что вела себя как сволочь, но так было надо.

– Лейтенант?! – обалдело протянула я. – А каких войск?

Девушка вытащила сигареты, спокойно закурила и сообщила:

– Ну ты недогадливая, однако, бронетанковых, конечно.

Не успела я поинтересоваться, при чем тут танки, как в лабораторию ворвалась толпа парней в милицейской форме и штук пять мужиков в штатском.

Остаток дня прошел ужасно. Сначала меня отволокли в какое-то здание и принялись допрашивать. Я честно рассказала все и стала просить вызвать Дегтярева. Где-то около девяти вечера появился хмурый Александр Михайлович. Мне пришлось повторить свой рассказ при нем. По мере выплескивания информации приятель делался все мрачнее и под конец превратился в грозовую тучу.

Дома мы оказались после полуночи.

– Ступай к себе, – хмуро велел полковник и заорал: – Эй, все вниз.

Из комнат посыпались домашние.

– Чего выступаешь? – удивилась Ритка.

– Молчать, – взвизгнул Дегтярев, – шагом марш в гостиную, разговор есть. А ты, Дарья, в койку! Где ключ от ее комнаты? Запереть снаружи, убрать от окна садовую лестницу, запрещаю с ней общаться. Ну, живо! Вперед!

Напуганные домашние ринулись в указанном направлении, я влетела в свою комнату и услышала, как в замке проворачивается ключ. Из глаз полились злые слезы. Так и не узнала, кто спер яйцо!

Следующая неделя была кошмарной. Меня держали под домашним арестом. Регулярно в спальне появлялась Ирка, молча ставила поднос с едой и убегала. Я пыталась с ней поговорить, но домработница мигом исчезала. Один раз она, правда, прошептала:

– Ой, Дарья Ивановна, лучше ничего не спрашивайте, ваши так обозлились, а Дегтярев так прямо озверел.

Где-то около полуночи в мою дверь тихо скреблась Маня и бормотала в замочную скважину:

– Мулечка, я тебя люблю, ты самая хорошая.

Справедливости ради следует сказать, что содержали меня лучше, чем заключенных Бутырского изолятора. Кормили, поили, оставили телевизор и даже приволокли несколько сумок, доверху набитых детективами. Судя по тому, что произведения Поляковой, Марининой, Платовой и Хмелевской лежали вперемешку с книгами Бушкова, Акунина и Дышева, покупал их Аркадий. Небось подошел к ларьку и одним махом смел все, что увидел.

Бежать из спальни не представлялось возможным. Она расположена на втором этаже, а хитрый Дегтярев велел убрать от окна садовую лестницу. Короче говоря, к субботнему вечеру я одурела окончательно. Программу телевидения выучила наизусть и даже увлеклась мексиканскими сериалами.

Около полудня в воскресенье ключ заворочался в замочной скважине, дверь приоткрылась, и появился поднос. Я увидела, что на нем стоит большой кофейник, блюдо с моими любимыми корзиночками и эклерами, отвернулась к окну и спросила:

– Меня отсюда не собираются выпускать? Между прочим, это незаконно и просто некрасиво!

– А красиво срывать людям тщательно разработанную операцию? – неожиданно ответил звонкий голос.

Я обернулась и с удивлением увидела, что поднос держит в руках Регина, а за ней маячат Дегтярев, Оксана и Зайка с Маней.

– Ты чего здесь делаешь? – от неожиданности ляпнула я.

– Ну вот, – усмехнулась Регина, ставя поднос, – вот она, человеческая благодарность. Я уговорила Александра Михайловича впустить к тебе всех, чтобы поговорить…

Я во все глаза глядела на Регину. Дурацкий пучок исчез, сейчас у нее на затылке мотался завитой «конский» хвост, а на лоб спускалась челочка. И одета она была не в жуткий серый костюм, а в джинсы и ярко-синий пуловер.

– Ты кто? – обалдело спросила я. – Ничего не понимаю.

– Не понимаешь, а везде лезешь, – рявкнул Дегтярев.

– Ты обещал больше не ругать мусечку, – взвилась Маня.