Дарья Донцова - Лягушка Баскервилей

– Все равно, – улыбнулась я, – разреши забрать фотку.

– Мне не жаль.

– И пойдем все-таки поищем телефон домработницы…

Через пару минут у меня в руках оказался листочек с наспех нацарапанными цифрами. Алина тщательно заперла квартиру, поплевала на бумажку с печатью и вернула полоску на место. Я отвезла Волынкину домой и, еле удержавшись от желания позвонить Татьяне прямо сейчас, порулила в Ложкино.

Очень надеюсь, что домработница вспомнит, рядом с кем ее запечатлели в тот памятный день. Конечно, Алина права: я сама многократно забывала в сумочках всякие мелочи, а Розалия, очевидно, убрав свадебные аксессуары, более никогда к ним не прикасалась. Но мне надо узнать, что за женщина на фото! Может, все-таки мать Розалии? Татьяна могла знать правду: прислуга часто в курсе секретов хозяев. Вдруг у домработницы и телефон ближайшей родственницы Розалии есть?

Несмотря на поздний час, окна нашего дома ярко сияли огнями. В прихожей, около галошницы, мирно спал Хуч.

– Ты почему тут устроился? – удивилась я, стаскивая туфли.

– От «силиконовой долины» жутко воняет, – прозвучало в ответ.

Я вздрогнула и в ту же секунду увидела Машку, выходящую из гардеробной.

– Очень хорошо понимаю Хуча, – заявила дочка, – от подобного запаха самой захотелось в ботинки забиться. «Силиконовая долина» ужасна не только внешне, она еще и тухлая.

– Какая долина? Ты о чем речь ведешь? Машка фыркнула:

– Тема решил дом отделывать.

– Знаю.

– Нашел прорабов.

– Я их видела, Донские Витя и Лада.

– Во! Она и есть «Силиконовая долина». Мусик, ты эту Ладу разглядела в деталях?

– Не очень, получила лишь поверхностное впечатление.

– И как?

– Ну, вообще говоря, не следует судить о человеке вот так сразу, не узнав его…

– Она похожа на кобылу, – захихикала Маня.

– Есть немного. Только Тема не собирается жениться, ему просто надо отделать здание, – улыбнулась я.

Маня прищурилась:

– Ты сядешь в кресло к стоматологу, у которого гнилые зубы?

– Нет!

– А к парикмахеру, если у того грязные волосы?

– Наверное, не рискну.

– Теперь внимательно посмотри на Донских, – фыркнула Машка. – Тема у нас наивный в бытовом плане. Бизнес-то круто ведет, но стоит ему из офиса выйти, он в ребенка превращается. Иди, муся, в столовую, и потом скажешь, что с этим делать.

– Почему ты называешь Ладу «Силиконовой долиной»? Она имеет отношение к компьютерам?

Машка прыснула:

– Нет. У мадамы в грудь, губы и попку вкачаны литры геля. Поэтому она «Силиконовая долина».

– Маша! – Что?

– Это неприлично!

– Что?

– Так обзывать человека.

– Я констатировала факт, – надулась Маруська. – Если свинью назвать свиньей, будет нормально? А как описать тетку, залившую себе во все места жидкую резину? Ладно, не нравится «Силиконовая долина» – стану называть ее просто: клизма.

Я покачала головой и пошла внутрь дома. Похоже, Лада пришлась Маруське не по душе. Да и Хучику тоже – мопс предпочел залечь в прихожей, а в столовой, между прочим, сейчас подали угощенье: вкусный сыр, от аромата которого у Хучика начинается обильное слюноотделение.

Я вошла в просторную комнату, нос моментально уловил странно-неприятный запах. Подобный исходит от цветов, гниющих в вазах, или от куска бри, забытого на столе.

– Дашутка, – ажиотированно воскликнул Тема, – иди сюда! Здорово, что ты пришла! Наши разбежались, а мне нужен совет.

Старательно задерживая дыхание, я села на стул, находившийся с противоположной стороны от Лады; прорабша вскочила:

– Эй, Ирка, подай хозяйке кофейку. Дашенька, солнышко, вы устали? Такая бледная… Наверное, слишком много работаете. Люди! Ау! Дайте же ужин человеку! Ну, похоже, никого не дождешься, пойду сама позабочусь.

Я растерялась. Лада вела себя так, словно мы знакомы по крайней мере лет двадцать. И Машка права: строительница, если учитывать специфику ее работы, одета более чем странно.

Большую попу Лады слишком сильно обтягивали белые бриджи, украшенные ярко-черными буквами «D» и «G». В мою душу немедленно заползли сомнения. Вряд ли Дольче с Габанной видели эскиз этих брюк, скорей всего одежку сшили ловкорукие китайцы. Да и тесная маечка, в которую Лада втиснула свои перси как минимум пятого размера, никогда не встречалась с модельерами «Прада», несмотря на то что футболку украшает фамилия этой великой женщины. А на ногах у Лады, как я отметила еще утром, красовались босоножки на головокружительных, очень тонких каблуках.

Ощущая себя сварливой старухой, я изо всех сил постаралась удержать на лице ласковую улыбку. У каждого народа свои привычки. Японцы, например, войдя в дом, моментально сбрасывают уличную обувь и ходят по квартире в белых носочках; россияне предлагают вам тапочки, порой не совсем чистые; немцы принесут сменную обувь с собой – они предельно аккуратны и предпочитают всегда иметь в сумке мешочек с баретками. А вот во Франции крайне неприлично сказать гостям: «На улице дождь, переобуйтесь». Парижане считают подобное, естественное для москвичей, замечание хамством. Максимум, что может позволить себе хозяйка страны трех мушкетеров, это положить у входа мокрый половичок, о который гости пошаркают подошвами. Но есть одно исключение: француженка, обутая в лодочки на угрожающих гвоздеобразных каблуках, никогда не двинется далее прихожей, которую потомки людей, взявших Бастилию, традиционно выстилают плиткой.

Кстати, во Франции не принято постоянно разгуливать на каблучищах. Иностранцы, прибывающие в Москву, всегда удивляются нашим бабам, которые жарким летним днем гоняют в босоножках, пятка у которых поднята на высоту Эйфелевой башни. «Шпильки» – это вечер, соответствующее платье, декольте, макияж, меха, брильянты. И потом, во Франции не устраивают званые вечера в квартирах: для банкетов созданы рестораны. Ну а теперь основное: знаете, почему дамы не топают дальше прихожей в уличной обуви? Тонкий каблук портит паркет, на нем остаются вмятины, а французы бережливы, если не сказать скаредны. Фраза «Она явилась к нам без приглашения и оставила в гостиной следы от туфель» звучит в устах французской хозяйки с таким выражением, с каким наша заявит: «Эта дрянь увела моего мужа». Кстати, по поводу убежавших супругов мои парижские подружки переживать не станут, а вот необходимость заменить часть паркета доведет большинство из них до бешенства.

Однако эта Лада нахалка! Разве можно шнырять по чужой столовой, стоя на отвертках? И еще у нее слишком белокурые волосы и неестественно приторный голосок.

– Дашутка, – щебетала тем временем ничего не подозревающая о моих мыслях Лада, – я положила сахар в чашку, с твоей фигурой можно сладкое. А мне… Эх!