Дарья Донцова - Лягушка Баскервилей

Едва поверившая ей москвичка уходит, Раиса бежит в ординаторскую, там есть телефон и книжка, в которой указаны домашние номера всех врачей. Естественно, никто не вычеркивал из нее координаты Зинаиды. Раиса соединяется с Алиной, а та отвечает шантажистке: «Вы подождите, сейчас приеду. Я на машине, много времени дорога не займет».

– Тараканьи бега, – прошептала я, – она мне про них говорила.

Дегтярев хмыкнул:

– Очень романтично. Раиса решила и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Она ничего не рассказала про тебя Алине, просто потребовала от той денег за молчание, а потом хотела получить неплохую сумму и от дуры-москвички, ринувшейся к банкомату. Но она не знала, с кем имеет дело. Алина, которая внешне выглядит белым ландышем, явилась с подарками, привезла коробочку конфет, предложила выпить чаю с апельсиновым вареньем. Раиса с радостью согласилась, поела вкусный, слегка горьковатый джем и очень скоро почувствовала себя плохо. Алина постаралась, положила в угощенье убойную дозу яда. Дальше просто! Убийца расковыривает и без того ветхий резиновый шланг, по которому от баллона к плите течет газ, выходит на улицу, бросает в избу через открытое окно зажженную газету и успевает отбежать прочь до взрыва. Думаю, через некоторое время скончалась бы от какой-нибудь болячки и Елена Николаевна Пацюк, Алина и ей намеревалась, наверное, привезти «вкусный» презент от бывшей сотрудницы. Собственно говоря, это все.

– А телефон?

– Какой?

– Дешевый аппарат, случайно найденный домработницей в кресле спальни Розалии-Ларисы. Зачем бывшая заключенная купила его? Кто звонил женщине? Почему сообщил о смерти Валентины Корольковой?

– Ах, это… – небрежно махнул рукой Дегтярев. – Видишь ли, Лариса очень любит мать, хоть Галина и вела себя по отношению к дочери более чем странно. Оказавшись на свободе, Лариса хочет помочь родительнице. Сначала дочка и мама, словно шпионы, общаются при помощи записок. Они кладут в дупло дерева в парке послания, но потом понимают, что это очень глупо и опасно. Галина один раз теряет письмо, его находит Берта Густавовна и подстерегает Розалию-Ларису. В конце концов жена Павла покупает телефон для связи с мамой и тщательно прячет его. Л ара предусмотрительна: она не сообщает Галине номера и не говорит, где и с кем живет, просто пару раз в неделю сама звонит ей и спрашивает, как дела у любимой родительницы. А дела у Галины всякий раз идут очень плохо, несчастная девочка-инвалид постоянно нуждается в деньгах…

– Вот сволочь! – не выдержала я.

– Да уж, некрасивое поведение, – закивал полковник. – Берта Густавовна кипела от ярости, рассказывая о матери Ларисы. Кстати, это она звонила бывшей ученице.

– Берта?

– Ну да. Лариса боялась встречи с Корольковыми. Хоть она и понимала, что подобное маловероятно, а все же, вдруг столкнутся на улице, и Юля с Валентиной, несмотря на измененную внешность, узнают бывшую жену Сергея? Вот Лариса и попросила Берту Густавовну разузнать о судьбе Корольковых и позвонить ей на тайный телефон. Что Берта и выполнила, отрапортовала о кончине Валентины. Она говорила быстро, ни секунды не сомневаясь, что трубку взяла ее бывшая ученица. Лара предупредила ее, длинную беседу по этому аппарату вести нельзя, не дай бог кто из Майковых поймает ее, потом объясняй, что хотела помочь маме. Нелли ведь строго-настрого велела невестке забыть свое прошлое.

– Если Алина тот самый человек, который в погоне за шахматами, не колеблясь, убил лучших друзей и собственную маму, то почему она решила помочь мне? Отвела на квартиру к Майковым, сорвала печать, разрешила ходить по дому…

Александр Михайлович со вкусом зевнул.

– Видишь ли, Алина знала, что у вдовы в письменном столе хранилась крупная сумма денег. Розалию-Ларису арестовали, у Волынкиной есть ключи от квартиры, она не удержалась и хапнула эти деньги. Попросту украла. Не удалось Алине узнать, где шахматы, так хоть чем-то поживилась. Хапнуть-то она хапнула, а потом призадумалась. Лариса арестована, может рассказать о деньгах. И как объяснить их отсутствие? У кого есть ключи? А тут ты появилась на ее горизонте! Вот Алина и обрадовалась: надо сходить с доморощенной сыщицей в квартиру Майковых, и если возникнут подозрения в отношении пропавшей суммы, она просто скажет: «Их, наверное, эта Васильева взяла. Я вышла из комнаты, она и подсуетилась». Алина просто перестраховалась. Правда, у меня осталось одно недоумение, вопросик, ответ на который в конце концов надеюсь получить от Алины. Почему она спокойно отпустила тебя, не предприняла попыток к устранению слишком любопытного объекта?

Сначала я хотела возмутиться. Нет, вы только посмотрите, полковник столь увлекся, что называет меня «объектом», и ему для полнейшей логичности поступков преступницы не хватает лишь моей смерти! Но тут грубая рука сдавила желудок, к горлу подкатила тошнота.

– Эй, эй, – погрозил пальцем Дегтярев, – не вздумай упасть в обморок! Только не хватало шума, приезда «Скорой», носилок и прочей лабуды!

– Кофе… – прошептала я, – кофе…

– Ты же не пьешь растворимый, – удивился Дегтярев. – Хотя мне не жаль! Заварить покрепче?

– Нет, я не про то, – с огромным трудом произнесла я. – Алина сварила мне кофе, очень необычный, с кардамоном, корицей и какао, а еще она положила туда слишком много сахара. Мне напиток сразу показался гадким, но из вежливости я попробовала чайную ложку, убедилась в своих предположениях и растерялась. Обижать Алину – не пить кофе – не хотелось, она так старалась. И тут, на мое счастье, из прихожей раздался грохот, женщина пошла посмотреть, что случилось, а я быстренько вылила пакость в мойку, промыла раковину и сказала ей, когда она вернулась: «Потрясающий кофе, вкус специфический».

Брови Дегтярева начали медленно сползаться к переносице.

– Вот почему Алина спокойно, как ты говоришь, отпустила гостью… – прошептала я. – Вот почему много говорила, отрава ведь действует не сразу. Я должна была спокойно уехать, удовлетворенная беседой, и умереть ночью во сне. Только я выпила лишь ложечку и поэтому осталась жива. Меня, правда, временами теперь тошнит, голова кружится, и ноги подкашиваются.

– Врача!!! – заорал Дегтярев, хватая телефон. – Срочно! «Скорую»!! Реанимацию!!! Нарколога!!!

Пришлось объяснить полковнику его ошибку:

– Ты путаешь специалистов. Я не страдаю алкогольной или лекарственной зависимостью, тут нужен токсиколог.

Полковник замер, а потом заголосил пуще прежнего:

– Серпентолога!!!

Я закатила глаза. Вот уж специалист по змеям здесь совсем ни при чем. Но лучше не спорить с толстяком, тот по непонятной причине впал в истерику.

Ивану Федосееву удалось перебраться в отдел к Александру Михайловичу. Как и планировалось, журналисты узнали о раскрытом им – им! – деле. Иван, абсолютно не стесняясь, раздавал интервью, рассказывал о своих озарениях. Ясное дело, обо мне, сделавшей львиную часть работы, он и словом не обмолвился.