Дарья Донцова - Зимнее лето весны

– Это который поселок? Их тут два.

– У леса.

– Года три небось, – равнодушно сообщил он.

– Он еще не построен?

– Не-е, – протянул дядька, – думаю, не скоро хозяева новоселье отпразднуют. У них проблемы с правами на землю, вот и законсервировались. Взятку чиновникам не дали, те кислород и перекрыли. Правильно поступили! Раз богатый – плати! Ограбили народ, а теперь их трясут – закон общей подлости. А вы че интересуетесь?

– Из чистого любопытства, – прошептала я и полезла в джип.

– Девушка, – окликнул меня механик, – осторожней, кроссовки угваздали, ща в машину грязи нанесете.

Я посмотрела на обувь. Действительно, она вся в строительной пыли. Значит, мне ничего не привиделось – ни таунхаус, ни убийство Анны Михайловны!

На груди заверещал мобильный. Подавив желание зарыдать в голос, я схватила трубку.

– Виола, любовь моя, как настроение? – заботливо осведомился Алик. – Все ли в порядке? Не нужна помощь?

На долю мгновения я опять испытала желание разрыдаться и закричать: «Скорей, сюда!» Но остатки самообладания заставили меня ответить:

– У меня все супер! Никаких проблем.

– Отчего голосок странный? – не успокаивался Алик.

– Рот едой набит.

– Пардон, я помешал тебе ужинать! – расстроился Мальков и тут же с нескрываемым ужасом воскликнул: – А где ты вечеряешь? Надеюсь, не купила шаурму?

– Я в приличном ресторане, поглощаю рыбу дораду.

– Фу, – выдохнул Алик. – А то у нас позавчера писатель Киркин отравился. Знаешь такого?

– Простите, нет.

– Хороший фантаст, – болтал Мальков. – Стабильный интерес у СМИ вызывает. Угораздило же его у вокзала блинчик с грибами купить! Ну вообще. Ни в какие ворота не лезет! Пошел жену встречать, жрать захотел и на уличную хавку польстился. Чума! Скрутило через полчаса, до дома добраться не успел, увезли на «Скорой» прямо с площади. Такой геморрой теперь! В клинике осведомитель «желтухи» был, и понеслось… От одних заголовков нашего хозяина язва желудка сцапала. «Издательство «Марко» не платит Киркину денег, поэтому он питается отбросами», «Киркин бомжует», «Фантаст обречен жрать собачатину из-за жадности издателей». Ну при чем здесь шавки? Блинчик с грибами был! Но за тебя я спокоен. Еще позвоню. Чмок-чмок!

Я отпустила трубку, аппарат повис на цепочке. Собрав в кулак силу воли, я выехала на шоссе, добралась до Москвы, свернула на Новорижскую трассу и решила выпить чашку кофе на бензозаправке.

Кофе слегка отрезвил, ко мне вернулась способность соображать. Я не убивала Игоря Гаврилина! Вернее, не помню, чтобы совершала подобное действие. Интересно, существует лекарство, выпив которое вы теряете временно разум и память? Скажем, вы способны передвигаться, но потом не можете припомнить ничего? Вдруг меня опоили подобным препаратом, я вышла с тусовки Бустиновой вместе с Гаврилиным, а потом… Нет, не подходит! По словам Анны Михайловны, я посещала Игоря раньше, но ведь я не сумасшедшая и хорошо знаю: моя нога ни разу не ступала в его таунхаус. Откуда там мои вещи? Не знаю. Лена Петрова принесла! Она похожа на меня во всем! И это ее запечатлела кассета!

Может, зря я испугалась? Существует экспертиза, которая даст заключение: на пленке не Виола Тараканова, а ее двойник. Наверное, следовало заполучить запись и отнести ее к специалистам. Каким именно образом? Да вульгарно выкупить компромат у Викторовой!

Но Анна Михайловна требовала неслыханные деньги, ей затмила разум статья в гламурном издании. И кто убил старуху? Я. Иного ответа нет. В холле мы находились вдвоем, входная дверь не открывалась, она распахивается с противным скрипом, значит, извне в здание не проникали. Внутри никого, кроме нас, не было. Я бежала по неотделанным комнатам и обратила внимание, что даже лестница на второй этаж отсутствует, следовательно, наверху пусто, туда никак не попасть. А дверь черного хода оказалась закрыта изнутри на крючок. В таунхаусе в момент кончины Анны Михайловны находились два человека: старушка и я. У кого был мотив для убийства? У меня, которую бабка пыталась шантажировать. У кого пистолет? У меня. Чьи на нем отпечатки? Мои. Еще хорошо, что я успела удрать до появления охранников! Кто убил несчастную женщину? Я. Но я ее не убивала! И пистолета с собой не имела. Он самым таинственным образом очутился в моей руке в момент убийства Викторовой.

Сердце начало бешено колотиться. В умопомрачении я схватила со стола корзинку с хлебом и стала заглатывать куски белого мякиша, безвкусного, словно вата. Когда на дне плетенки остались считаные крошки, я взялась за телефон. Сейчас позвоню Алику! Он обещал разруливать мои проблемы, вот пусть и напряжется. Но в тот же момент я отпустила аппарат.

Нет, нельзя. Одно дело конфликт с «желтухой» и объяснения, что Киркин слопал на улице тухлятину из чистой глупости, и совсем другое – убийство. Это слишком серьезно. Узнав, в какую кашу я влипла, Алик схватится за голову и полетит к коммерческому директору «Марко». А тот, человек крутой и жесткий, мигом заявит: «Не нужна нам маленькая писательница с большими проблемами! Решение о раскрутке Виоловой отменяю, ищи новую кандидатуру на роль звезды!» И я останусь за бортом, не успев вкусить настоящей славы и не получив больших денег. А мне, если честно, хочется и того, и другого.

Кстати, не верьте людям творческих профессий, когда они, закатывая глаза, цедят сквозь зубы: «До чего надоели фанаты! Я устал от работы! Не хочу денег!» Такие заявления – всего-навсего кокетство. За каким чертом ты полез на сцену или начал писать? Да из желания самовыразиться! Но это лишь одна сторона правды, а вторая выглядит так: слава и деньги. И если бы второй стороны не существовало, почему тогда столь распространена среди интеллигенции зависть? Отчего певцы, литераторы, актеры никогда не хвалят друг друга, а, наоборот, говорят гадости? По какой причине у журналистов капает яд с перьев? Если вы хотите самовыражаться, никто вам не мешает! Но, увы, вопрос упирается в славу и деньги, трудно пережить, если эти две жар-птицы в чужих руках. И я тут не исключение. Наверняка я элементарно завидую Смоляковой и с огромной радостью займу место, которое освободила писательница, перебежавшая в другое издательство. Раз судьба подкинула шанс, надо использовать его на всю катушку. Но… ну-ка, Виола, вспомни, как Алик сто раз повторял: «Никаких скандалов!» А тут… Убийство! Пистолет! Любовник! Шантажистка!

– Девушка, хотите есть? – крикнула из-за стойки барменша, увидев пустую хлебницу на столе передо мной. – У нас свежие пирожные.

Я вынырнула из мыслей. Где нахожусь? Сижу на заправке, пью гадкий кофе.

– Эклер возьмете или «картошку»? – настаивала продавщица.

Я встряхнулась, словно попавшая под дождь собака, слабость и растерянность испарились без следа. Я хорошо знаю: до вершины добирается только упорный человек, кто, падая, поднимается и, срывая ногти, лезет дальше. Пусть вас за пятки хватают шавки, пусть они лают вам вслед, пусть жизнь подставляет подножки, не сворачивайте с выбранного пути – и непременно добьетесь своего! Другой вопрос, понравится ли вам в одиночестве маячить на вершине, но это можно понять, лишь когда допрешь до пика.