Люся Лютикова - Прошла любовь, завяли помидоры

– Ты Люда Лютикова? – уточнила Чубарова. – Проходи.

В тесной прихожей было не развернуться. Почти всё пространство занимал громоздкий полированный шкаф, стоящий здесь, видимо, с самых первых дней. Пол был заставлен разнообразной обувью, какими-то коробками, пакетами… Расстёгивая пряжку на туфлях, я ударилась локтем о детский трёхколёсный велосипед, а головой упёрлась в дверь, ведущую в туалет.

В коридор вышел маленький мальчик с игрушечной балалайкой. Он нажимал на кнопочку, и из балалайки раздавалась пронзительная мелодия. Когда она заканчивалась, мальчик снова нажимал на кнопочку, и мелодия звучала вновь.

В глубине квартиры другой ребёнок ныл и капризничал. Женский голос сначала пытался его увещевать, но в итоге сорвался на крик:

– Да ешь же ты эту чёртову кашу!

В туалете оглушительно спустили воду. Оттуда вышла тучная пенсионерка во фланелевом халате, которая немедленно набросилась на Елизавету:

– Бумага кончилась! Просила же купить! Ну и дочери у меня! Что одна, что вторая – идиотки! Никакого толку от вас нет!

У бабки был такой противный скрипучий голос, что хотелось её придушить. Елизавета, однако, проявляла олимпийское спокойствие.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Здрасьте, – прошипела бабка и, бросив на меня подозрительный взгляд, скрылась в комнате.

Мальчик с балалайкой в очередной раз включил свою мелодию. Каждая её нота уже отпечаталась у меня в мозгу калёным железом.

Я будто бы снова попала в сумасшедший дом. Причём, подозреваю, что в реальной психушке, где я была сегодня утром, обстановка намного спокойнее.

– Вот так и живу, – вздохнула Елизавета, – никакого просвета.

– Примите мои соболезнования, – сказала я.

Конечно, она прожила с Валерием не двадцать лет, а всего лишь два дня, но всё равно у женщины горе – муж умер.

– Чего уж тут, – обречённо ответила Чубарова, – знать, судьба такая. Проходи на кухню, там поговорим.

Коридор был такой маленький, что мы уже практически стояли на кухне. Я видела, что обстановка там довольно непритязательная. Старый, ещё из восьмидесятых годов прошлого века, наборный гарнитур. Пластиковый кухонный стол, такие же дешёвые пластиковые стулья, более уместные на даче. Большой холодильник невпопад выделялся ослепительно белым пятном, как богатый европеец в нищей вьетнамкой деревушке. Пожалуй, это была единственная вещь, изготовленная не в двадцатом столетии.

В люстре горела одна тусклая лампочка, хотя рожков было три. Так обычно поступают в коммуналках: жильцы не могут мирно договориться, чья очередь покупать лампочки, и освещают места общего пользования по минимуму, лишь бы не свернуть шею в потёмках.

Чтобы разглядеть лицо Елизаветы, мне пришлось пристально на неё пялиться.

Сейчас она была без макияжа, в своём первозданном виде, поэтому совсем не походила на Галку Афонину. Во-первых, Чубарова была старше Галины на несколько лет, значит, ей около сорока. Лицо вытянутое, глаза небольшие, карего цвета, взгляд колючий. Волосы каштановые, на лице россыпь веснушек, как у многих рыжих от природы людей.

От Елизаветы попахивало спиртным. Тут же на столе стояла початая бутылка молдавского вина. Однако было заметно, что Чубарова пила не только сегодня по случаю смерти мужа. У меня сложилось впечатление, что до состояния «пьёт, не просыхая» дамочка ещё не дошла, но за воротник она закладывает регулярно.

В точности как говорила сотрудница ЗАГСа, Елизавета не выговаривала букву «р». Но выглядело это совсем не мило. Мило это выглядит у прелестной девочки четырёх лет. А когда перед тобой сидит опытная бабец, с расчётливым взглядом и одутловатым от спиртного лицом, то понимаешь, что её логопедические проблемы – это следствие того, что выросла она в неблагополучной семье, где родителям было просто плевать на ребёнка.

– Выпьешь со мной? – предложила Елизавета.

Я не люблю обращаться к незнакомым людям на «ты», у меня какой-то внутренний барьер, да и крепкие спиртные напитки я с ними не распиваю, но сейчас мне надо было втереться к Чубаровой в доверие, так что пришлось сделать над собой усилие.

– Наливай!

Елизавета прикрыла дверь на кухню, однако уединиться не получилось: мальчик пристально смотрел на нас из коридора через стекло, и он опять завёл свою шарманку.

– Иди в комнату, – раздражённо сказала Елизавета, – дай поговорить с человеком.

Мальчик молча повернулся и ушёл.

– Кто это?

– Племянник. У меня их двое. А скоро и третий появится. – Чубарова разлила вино по бокалам. – Ну, за мою дерьмовую жизнь, не чокаясь!

Я сделала глоток, вино мне не понравилось, показалось кислым. А Лизавета залпом осушила свой бокал и заметно повеселела.

– Значит, Афонина в тюряге. Хоть одна хорошая новость за сегодня!

– Она пока в следственном изоляторе, – уточнила я, – вину ещё надо доказать.

– Докажут, не сомневайся, – ухмыльнулась Чубарова. – Если уж попала туда, обратного хода нет, оттуда дорога только в тюрьму.

Вот и я этого опасалась.

– А за что её посадили?

– За убийство.

Собеседница искренне изумилась:

– Вот уж не подумала бы. Значит, правильно говорят, что в тихом омуте черти водятся. Кого же она убила?

– Валерия.

– Это которого?

– Мужа своего бывшего.

Елизавета аж подскочила на стуле.

– Валерка Афонин сдох?! И его убила Галина?! И теперь она в тюрьме?! Ну, подруга, ты мне сегодня одни хорошие новости приносишь! Да я на день рождения таких роскошных подарков не получала! Валерка убит, Галка в тюрьме – это просто праздник какой-то!

Тут пришла моя очередь подскакивать на месте.

– Подожди-ка, так ты не знала, что Валеру убили?! Разве он на тебе не женился? Галка была уверена, что он развёлся с ней ради тебя!

– И поэтому Афонина его убила? Из ревности ко мне? Так получается?

Я пожала плечами. Кто же знает, что двигало Галиной, у неё подтверждённый психиатрический диагноз, но эта версия самая правдоподобная.

– Получается, так.

Чубарова расхохоталась в голос.

– Вот я роковуха, прикинь! Просто женщина-вамп! Из-за меня жены своих мужей убивают. Сегодня определенно лучший день в моей жизни! Лучший!

– Значит, Валера на тебе не женился, – констатировала я.

– Сволочь он последняя, вот что я скажу. Он меня кинул. Сначала приехал с букетом роз, мол, люблю – не могу, хочу на тебе жениться, но развода ждать долго. Предложил в ЗАГСе сыграть роль Галины, чтобы развестись в один день. А завтра, дескать, пойдём в другой ЗАГС и подадим заявление. И пропал. Сгинул без следа. На звонки не отвечает, занёс меня в черный список.

– Ловко он тебя использовал, ничего не скажешь!

– Бог не Тимошка, – злорадно ухмыльнулась Елизавета, – видит немножко. Отлились кошке мышкины слёзки.