Елена Логунова - Принцесса без башни [litres]

– Это на случай, если там есть сторожевая собака? – проворчала я, осторожно двигаясь в ворота.

– Брось, собака уже давно выдала бы себя лаем и рычанием. – Зяма подтолкнул меня в спину. – Иди уже…

Подсвечивая себе фонариками в мобильных, мы быстро нашли изрядный лоскут свежевскопанной земли – ребристая пластмассовая крышка люка выпирала из него подобием низкого грибочка – и прикопали в уголочке наше сокровище. Без сумки, разумеется – ее закапывать я не позволила, да Зяма и не настаивал. Он прихватил с собой черные мешки для мусора, в них мы и пересыпали содержимое сумки. Вырыли ямку, положили в нее сверток, засыпали его землицей и разровняли схрон под общий уровень.

– Как будто так и было! – порадовался, любуясь делом рук своих, Зяма. – Запомни: это южный угол прямоугольника. Чтобы не перепутать, когда будем выкапывать.

– А когда мы будем выкапывать?

– Посмотрим по ситуации. Если претензий по поводу несданного клада больше не возникнет, через недельку выкопаем, опять зароем в нашей траншее и снова найдем, но уже при свидетелях. И честно сдадим, от греха подальше…

– Все честно сдадим? – уточнила я.

Мы переглянулись.

– Скажу откровенно: мне нравится ход твоих мыслей, – признался Зяма. – Но риски слишком велики. Монеты, похоже, не самые ценные, там медь и низкопробное серебро. Вот было бы золото…

– Золото! – хмыкнула я.

Да, ради древнего золота можно было бы и рискнуть… Но Зяма прав: в нашем случае честность будет лучшей тактикой.

«Честность?» – повторил мой внутренний голос, намекая, что вообще-то мы с этим кладом все время мухлюем.

Ой, ну подумаешь, еще раз зарыли его и еще раз выроем! Он же не станет от этого менее ценным? Даже наоборот, история сокровища станет еще богаче и интереснее.

– Все, возвращаемся, пока Алка не проснулась. – Зяма заторопился к воротам. – Если она заметит, что ее муж ушел со двора, да еще в специальной экипировке, мне будет очень трудно уверить ее, что он, в смысле я, просто ходил в туалет.

Мы подошли к воротам, Зяма обернулся и перекрестил вскопанную делянку:

– Береги, Боже, наше Поле Чудес!

– Идем уже, Буратино! – Мне тоже не хотелось, чтобы наше отсутствие дома обнаружили.

Алка Трошкина, она же Кузнецова, обнаружила отсутствие Зямы в супружеской постели, когда в очередной раз встала к ребенку.

Алка Трошкина, теперь уже Кузнецова, очень серьезно относилась к своей новой роли матери и была предельно внимательна и заботлива. Ну и что, если малыш Акимка спокойно спит? Может, ему холодно? Или жарко? Или комар под сетку-полог пролез и кусает несчастного крошку? И вообще, надо встать и послушать, а дышит ли ребенок. Алка читала, с младенцами такое бывает – они вдруг прекращают дышать и умирают во сне, вот ужас-то, спаси Господи!

И она, разумеется, встала. С ребенком все было в порядке, а вот папаша его куда-то пропал.

Алка немного подождала – мало ли, вдруг Зяма задержался в туалете, потом вышла во двор. Дошла до санблока – Зямы там не было, заглянула в кухню – тоже никого, даже Барклай куда-то мигрировал. Посмотрела в беседке – пусто. Чуть не ухнула в свежевырытую траншею – совсем про нее забыла! – и наконец с облегчением обнаружила мужа спящим в гамаке под яблоней.

Будить супруга она не стала – понимала, что тот все время ходит сонный, сама такая же. Выбор места ночлега тоже приняла без объяснений и возражений: ясно же, что рядом с малышом, который просыпается трижды за ночь, толком не выспишься, а в саду тишина, покой и свежий воздух. Нетипичную спальную экипировку Зямы Алка логично объяснила необходимостью защитить руки-ноги от комаров.

В общем, она умиленно полюбовалась на своего спящего красавца, вернулась в дом и легла в постель. Но вскоре проснулся Ким, и Алка снова встала. Покормив и укачав малыша, она пошла проведать своего старшенького – Зяму.

И не нашла его в гамаке!

Вот тут-то Алка вспомнила, что вышла замуж за нового Дон Жуана, который, конечно, клялся ей, что больше никогда и ни за что, ни с кем, кроме законной супруги… Но чего стоят эти мужские клятвы?

Алку Трошкину-Кузнецову обуяли сомнения и подозрения. Даже не сменив пеньюар на более подходящую одежду, она вышла со двора и мимоходом с горечью отметила, что калитка не заперта – значит, кто-то вышел до нее и, наверное, собирался бесшумно вернуться. Личность этого предусмотрительного «кого-то» не вызывала сомнений: не собака же ключик в замке повернула.

Алка вышла за ворота и огляделась. Сверху было звездное небо – полное сито алмазов, впереди – темно-серое плюшевое, даже на вид теплое море, густо присыпанное по ближнему краю цветными огнями. Там наверняка даже в этот поздний час гуляли беззаботные отдыхающие, курились дымом мангалы шашлычных, лилось в пластмассовые стаканчики дивное крымское вино, вжимаясь в остывающий прибрежный песок, сливались в экстазе романтичные парочки… По логике, дона Казимира надо было искать именно там.

Или не надо?

Или не там…

Алка подняла глаза к небу – мол, помоги, Боже! – и тут же получила подсказку, услышав металлическое звяканье, совершенно неорганичное в мягкой бархатной тьме.

Звякало выше по склону, где никто не жил, но имелось немало недостроев – более или менее романтичных руин, в которых тоже можно было наскоро уединиться и быстренько слиться в экстазе…

Алка немного подумала и пошла не вниз, а вверх.

Вскоре она убедилась, что не ошиблась с направлением: широко растянутая ветром куча золы на том месте, где недавно жгли сухую траву и спиленные ветки, сохранила следы, оставленные редкими в здешних широтах австралийскими брендовыми кроссовками с выпуклой фигуркой кенгуру на подошве. Это была Зямина обувь – ошибиться Алка не могла, кенгуристые кроссовки в подарок любимому мужу она заказывала лично.

– Прибью гада, – пообещала впечатанному в пепел кенгуру ревнивая Алка и стала искать другие следы и нашла: рядом с австралийскими черевичками отметились другие, поменьше размером и не брендовые.

– Прибью гадину, – сказала Трошкина и поискала глазами что-нибудь подходящее, потому как, выходя из дома, орудием убийства непредусмотрительно не запаслась.

Дикая местность смертоносным оружием тоже была не богата, однако кто ищет, то всегда найдет: пытливый взор Алки Трошкиной-Кузнецовой уперся в заросли могучей крапивы.

– Но сначала вы у меня помучаетесь! – пообещала Алка гаду и его гадине, после чего без раздумий обмотала руку полой просторного пеньюара и наломала дюжий веник крапивы.

С ним она и пошла дальше – на родной и еще недавно любимый голос, очень кстати послышавшийся из-за чужого забора, к которому Алка, дергая крапиву, приблизилась почти вплотную.