Елена Логунова - Принцесса без башни [litres]

И я осталась одна. Без противника, союзников, зрителей.

Без надежды найти поддержку и понимание, снискать сочувствие и получить утешение.

Хотя, конечно, малиновый пирог…

Я захлопнула дверцу джипа и заторопилась во двор.

Без поддержки и понимания я как-нибудь обойдусь, а вот без чая с пирогом – нет, они мне жизненно необходимы!

За чаем в лучших светских традициях беседовали о погоде и природе. Мой внутренний Бэрримор, убедившись, что скандала в благородном семействе не случилось, успокоенно удалился. Я тоже выразила желание откланяться, как только кончился пирог. Мне хотелось прилечь.

– Приходи потом к нам, – подмигнула мне Машенька. – Посмотрим фото и видео.

– Сегодня без меня, – отговорилась я. – Так будет лучше.

Я не добавила, что лучше будет не только для меня, но и для Машеньки с Федей, которые не закончат жизнь раньше времени и в муках.

Я определенно чувствовала, что просмотр видеозаписей с той камеры гоупро, которая венчала в полете мою во всех смыслах буйную голову, заставит восстать и Дракулу, и Джека-потрошителя, и студента Раскольникова с боевым топором, так что в смертельной опасности рядом со мной окажутся все от мала до велика, не исключая старушек. А баба Катя, пустившая на постой пару гнусных личностей, в чем виновата?

Я ушла к себе. В комнате было тихо – Денис отправился гулять с Барклаем. Я прилегла отдохнуть, но вспомнила про клад под кроватью и полезла его проверять. Пляжной сумки с сокровищем на месте не было. Встревоженная, я встала и побрела к соседям – Зяме и Алке.

Они в одежде и обуви лежали на своем двуспальном диване, и вид у них был такой обессиленный и обескровленный, словно все эти разговоры про вампиров имели под собой реальные основания, и в кроватке, красиво занавешенной от комаров тюлем, дрых не просто младенец, а новое воплощение легендарного владыки Трансильвании!

Опасливо покосившись на детскую кроватку – складки тюля шевелились, надеюсь, от сквозняка, – я потрясла Зяму за плечо, и он слабо застонал, открывая глаза. Трошкина, похожая на марионетку с обрезанными веревочками, даже не шелохнулась.

– Где деньги, Зин? – в мамулином стиле – цитатой – конспиративно поинтересовалась я.

– В кошельке? – предположил братец, явно не понимая, чего я от него хочу.

– В кошелке! – напомнила я. – Моя пляжная сумка из-под кровати исчезла!

– А-а-а, ты об этом. – По тону чувствовалось, что «это» Зяму сейчас совершенно не волнует. – Мы с Алкой ее перепрятали. Дай поспать, а?

– Куда вы ее перепрятали?

– Туда…

Не конкретизируя, Зяма плотно смежил веки и снова замер, как неживой. Чур меня, не буду обзаводиться младенцем, пока не заработаю на круглосуточную няню…

Часа через два – я уже благополучно отчалила в объятия Морфея – пробудившийся Зяма вспомнил, что не дал мне внятного ответа на сакраментальный вопрос про деньги, и явился исправить это упущение. В ночной тиши, нарушаемой только легким майорским храпом, он подкрался к нашему ложу, мстительно потряс меня за плечо и нашептал, сонной, мне в ухо:

– Идем, покажу, где они.

– Кто? – Спросонья я тупила.

Братцу это явно импонировало:

– Кони в пальто.

– Какие еще кони?

– Привередливые.

– Ты издеваешься? – сердитым шепотом предположила я.

Зяма энергично кивнул. Глаза его смеялись, но морда была серьезная-пресерьезная. Чисто конь в пальто! Ва-ажный.

Я встала, привычно доукомплектовала минималистичный спальный наряд просторной футболкой Дениса, сунула ноги в шлепанцы и вышла вниз за братцем во двор.

Там, размеренно встряхивая крупный сверток, стояла Трошкина. Деловитость и выверенность ее движений наводили на мысль о каком-то технологическом процессе вроде промывания золотоносной руды, но вместо сита с самородками она держала в руках спеленутого младенеца.

– Только не говорите, что спрятали клад в подгузнике, – попросила я.

– До этого мы не додумались, – с сожалением ответил Зяма.

– Но мы нашли другое хорошее место. Идем покажем. – Трошкина, потряхивая потомка, пошла к калитке.

– Надеюсь, все помнят, что вступление в концессию новых членов никак не меняет наши доли? – спросила я, намекая на незапланированное участие в секретной операции младенца.

– Ты тоже не одна, – парировал Зяма.

Я оглянулась: со двора за нами увязался Барклай.

– Пес уже доказал, что полезен!

– Кто спорит? Может, и младенец на что-то сгодится, – сговорчиво покивал братец.

Минут пять я напряженно думала, какого рода пользу теоретически можно извлечь из младенца? В голову лезли одни только ужасы из мамулиных романов. Я даже забеспокоилась, когда Трошкина опустила куль с ребенком на здоровенный пень под стеной ежевики – как на друидский алтарь возложила!

– Ты это зачем?

– А, и в самом деле, что это я? Подержи-ка. – Подружка сунула младенца мне. – Просто тут нужно в четыре руки…

Тихо шипя, Алка с Зямой подобрали свисающие до земли колючие плети, позволив мне увидеть аккуратный усеченный конус из взрыхленной земли.

– Кротовая нора, и что? – не поняла я.

– И все, – расплылся в довольной улыбке братец. – Подумаешь, кротовая нора, кому она интересна, правда?

– Разве что Дюймовочке, – согласилась я. И тут до меня дошло: – Это не крот? Это вы тут порылись?

– Ну правда же отличная захоронка? – Зяма откровенно напрашивался на комплимент.

– Катерина Максимовна сказала, что кротовина – одна из самых распространенных форм биогенного рельефа, – важно сообщила Трошкина.

– Блин! Вы и бабулю в это втянули?! Она-то уж точно потребует свою долю! – расстроилась я.

– Не беспокойся, про клад бабуля ничего не знает, – успокоил меня Зяма. – Я просто сказал ей, что, кажется, видел на нашем участке крота, и она по собственной инициативе прочитала мне целую лекцию о жизни этих животных. Ты, кстати, знала, что земля из кротовины очень полезна для горшечных растений?

– А, теперь я поняла. Упоминание цветов в горшках проассоциировалось у тебя с монетами из горшка, так и родилась эта гениальная идея. – Я кивнула на муляж кротовины. – Что ж, захоронка не банальная. Есть, конечно, определенная угроза со стороны любителей шуб – ты, кстати, знаешь, что кротовый мех весьма ценится? Но в этих жарких широтах меховые изделия практически не носят, так что охотников на кротов, наверное, можно не принимать во внимание.

Алка и Зяма встревоженно переглянулись.

– Пожалуй, я сбегаю домой за лопаткой, и мы подыщем нашему кладу местечко получше, – решил братец и без промедления убежал.

За ним умчался пес, полагающий, что он участвует в веселой подвижной игре.

Мы с подружкой остались вдвоем. Пардон – втроем, я не посчитала ребенка, а зря: кулек затрясся, обещая следующий акт с ремаркой «те же и громко вопящий младенец». Трошкина тут же возобновила волнообразные движения материнских рук, шепотом предложив мне: