Софья Кудрявцева - Подарок ко дню рождения (фрагмент) [litres самиздат]

– Хорошая фотография, Верочка на ней настоящая – прослезилась Валентина Кузьминична – расскажи ка мне, как ее убили? А то по телефону я ничего не поняла.

Аленка в очередной раз рассказала, что произошло в день убийства, правда на этот раз без подробностей.

– Никогда бы не подумала, что она так закончит. Хотя она всегда была очень скрытная. Мы столько лет с ней дружили, а я про неё совсем мало знаю.

– А что вы знаете? – подала голос молчавшая все это время Маринка

– Да что… познакомились мы с ней, когда она в Министерство культуры пришла. Я уже там работала. Она была по художественной части, отвечала за организацию выставок известных и мало известных художников, скульпторов и тд. К тому моменту она уже была известным на всю Москву искусствоведом, а как она сама рисовала… слов нет. Я всегда ей говорила, что ты все других выставляешь, устрой свою выставку, все эти писаки тебе в подметки не годятся, но она только отмахивалась и смеялась. Сама я была по хозяйственной части, достать, привезти, обеспечить всем необходимым. Ох и тяжелая эта была работенка, в стране, где все было в дефиците найти что-то стоящее. Но не об этом сейчас. Вы же понимаете, что мы были абсолютно разные. Она утонченная, интеллигентная, образованная, а я деревенская девушка, как говорится только от сохи, но мы сдружились. Добрая она была, беззащитная какая-то, ну а я бойкая, боевая. Мне всегда ее защищать хотелось, и пару раз я ей по-настоящему помогла, там, где она молчала и боялась перечить, подключалась я, а голос у меня уже тогда был зычный, бывало, как начну отчитывать кого-то, руководство старалось на глаза не попадаться, не то, что мелкие сошки. А однажды, меня в растрате обвинили, не знаю, как уж так получилось, но выписала я для пошива флагов на первомайские праздники 200 метров красной ткани, оплатила, а привезли 20. Как уж там с бумагами произошло, кто ошибся, не знаю, может специально, кто подставить захотел, место то у меня хлебное было, многим я мешалась. Вот тут-то ни моя громогласность, ни напор не помогли, светила мне колония строго режима, а уж на сколько одному Богу известно. Прибежала я к Вере вся в слезах, реву, слова сказать не могу. Отправила она меня восвояси тогда, а вечером пришла, принесла деньги. Где она их взяла ума не приложу, по тем временам это были огромные деньжищи! Докупила я на них недостающие метры, обошлось все.

– А Вы потом никогда не интересовались, откуда у неё столько денег было?– спросила Аленка.

– Спросила один раз, но она сказала, чтобы я больше эту тему никогда не поднимала и не вздумала никому ничего рассказать и впервые в жизни так на меня зыркнула глазищами своими, что я на всю оставшуюся жизнь зареклась ещё раз об этом спрашивать. Хотела я со временем долг ей отдать, но она не взяла ни копейки. Вот какая она была – тут старушка не выдержала и заревела.

– Извините, а какая у неё девичья фамилия была? – спросила Маринка. Валентина Кузьминична, как по команде прекратила плакать, выудила из кармана своего пестрого халата носовой платок и громко отсморкалась.

– А я не знаю ее девичью фамилию.

– Как так? – хоромы удивились девчонки.

– Так она к нам, когда пришла, уже замужем была и фамилия у неё была по мужу Ковалева.

– Странно, а мне она не говорила про первого мужа никогда – в очередной раз удивилась Аленка.

– Да, она за него замуж выскочила еще до прихода к нам. Уж не знаю зачем, любить то она его никогда не любила. А потом этот Курочкин нарисовался. Тогда-то беда и разразилась.

Девчонки оживились и затаили дыхание, боясь пропустить что-то важное.

– Помню, когда она его первый раз увидела, даже преобразилась вся. Никогда за ней раньше такого не замечала. В его присутствии глаза ее ещё больше блестели, на щеках румянец появлялась. Да что говорить, хорош он был. Высокий, волосы чёрные как смоль, подбородок волевой. По нему девки с ума сходили, да и он ещё тот ходок был, ни одной юбки не пропускал. Поняла я тогда, что хорошим это не кончится. Она замужем, а в то время к разводам и связям на стороне не то, что сейчас относились. Выгнали бы из партии, и крест на карьере, считай, ставить можно было. Да как я не отговаривала ее, как не убеждала, и гулящий он, и бедный как церковная мышь, ничего не помогало. Забеременела она, пришла ко мне, говорит, уйду от мужа, не могу с ним жить и обманывать его не могу, ребёнок то от Андрея. До сих пор себе простить не могу, что тогда вмешалась. Но разлучила я их, не буду рассказывать как, но я искренне считала, что доброе дело делаю, Верочку спасаю. Но верно говорят, что благими намерениями дорога в ад выложена. В итоге ни у кого жизнь не сложилась. Верочка тогда аборт сделала, да так больше никогда детей иметь и не смогла. Андрейка, видимо, сильно ее все-таки любил, ошиблась я на его счёт, не смог ни с кем жить по-человечески. Был один раз женат, да неудачно, так всю жизнь бобылем и прокуковал. От мужа Вера все равно потом ушла, а со мной общаться перестала на долгие годы. Вот только пару лет назад увидела ее в интернете этом, да написала ей, покаялась. Она хоть и говорила, что давно меня простила, но чувствовала я, что держит ещё на меня обиду.

– А можете рассказать, что же вы сделали такого? Как разлучили их?– спросила Маринка.

– Ой, девочки, не пытайте, стыдно мне, крест этот до конца дней нести буду и в могилу с собой унесу. Противно и вспоминать… молодая я была, дурная. Знала бы наперёд, как все обернётся…– Валентина Кузьминична опять горько заплакала. Девчонки сидели растерянные и не знали, как ее успокоить.

– Извините, что вспомнить Вас все это заставили – пролепетала Аленка

– Да ладно, чего уж там.

– Вы, говорите, ни у кого жизнь не сложилась удачно, а у Вас?– пытаясь отвлечь старушку от грустных воспоминаний, спросила Маринка.

– У меня? Вот у меня как раз неплохо сложилась. После того, как мы с Верочкой общаться-то перестали, я замуж вышла. Года три, наверное, с нашей ссоры прошло. Встретила ее как-то в Министерстве, я уже беременная была прилично, а все равно носилась, крутилась. Она меня увидела, как будто ее водой ледяной окатили. Подошла, поздоровалась, спросила разрешения живот погладить. Тут-то она мне на эмоциях и рассказала, что по глупости аборт тогда сделала. Упала я перед ней на колени, прощения просила. Да сделанного не вернёшь. А я потом родила прекрасную дочку, с работы ушла, муж хорошо нас обеспечивал. Вот пару лет назад только похоронила его. Дочь умница, красавица, внуков двое. Хотите фотографии покажу?

– Конечно,– тактично закивали подруги, чтобы как-то подбодрить того и гляди готовую снова заплакать женщину.

Вера Кузьминична торопливо поднялась со стула и выудила из верхнего шкафчика объемный фотоальбом. Девчонки заметно приуныли, предвкушая долгое любование чужой жизнью, но старушка видимо поняв их настроение, достала одну фотографию, с которой на девушек смотрели мальчик 11 лет и девчушка 5-6. Оба были смугленькие, черноглазые с улыбками от уха до уха.