Софья Кудрявцева - Подарок ко дню рождения (фрагмент) [litres самиздат]

«Черт, придется ноги брить и голову помыть не помешало бы… а я гладить вечером планировала, даже бутылку шампанского в холодильник поставила». Аленка терпеть не могла гладить и соглашалась на этот подвиг, только при наличии шампанского и очередного захватывающего сериала, где бравый детектив ищет коварного преступника, сезона так 3-4, параллельно влюбляя в себя всех особей женского пола, попадающих в кадр. Ну, или про медицину, про медицину Аленка тоже страсть как любила. В детстве она мечтала стать врачом, но когда выяснилось, что врачи, падающие в обморок при виде крови, нашей медицине не очень нужны, пришлось мечтать о другой профессии, а лечить только домашних или животных. Благо и тех и других у нее было в избытке.

Отправив мужа со старшими в школу, Аленка с Сашкой начали собираться в садик. С момента изоляции из-за страшного и неизведанного вируса, Аленка работала из дома. И теперь вместо сумасшедшей утренней гонки до сада, а потом бодрой пробежки рысцой на каблуках до метро, чтобы не дай бог не опоздать на работу, добираться до которой ей надо было на другой конец Москвы, она могла себе позволить неспешные прогулки за ручку с Сашкой до сада и интересные беседы. За эти 5-7 минут она узнавала кучу важной и полезной информации, что Юля умеет ходить на цыпочках, но никто лучше него не ходит по бордюрам, что кепку надо носить только на бок и никак иначе, и вообще будь тут рядом цветы, он бы обязательно их нарвал и подарил бы маме. Но все разговоры Сашки всегда сводились к его основной и самой заветной мечте – Гелендвагену. Почему именно эта машина, а не какая-то другая, науке доподлинно неизвестно. Но при виде его, Сашка даже дышать забывал. Вот и сейчас, очередной сосед на шикарной Сашкиной мечте серого цвета промчался мимо, окатив их с Аленкой водой из лужи.

–Мама, когда я куплю себе такую машину, я никогда не буду брызгаться и обязательно буду тебя на ней возить, например, на рынок за картошкой – степенно изрек Сашка.

–Да, милый, именно на рынок за картошкой на таких машинах и катаются – засмеялась Аленка.

– Мам, ну ты же будешь уже старенькая, куда еще тебя возить?– искренне удивился малыш.

«Черт, черт, черт, и ты туда же!» – ругнулась про себя Аленка, но увидев удивленную детскую мордашку, не сдержалась, заливисто захохотала и чмокнула Сашку в щеку.

Отведя младшего в сад и забежав в магазин за хлебом, Аленка возвращалась домой с тремя огромными пакетами. В подъезде она с ужасом обнаружила, что лифт не работает. Проклиная про себя местный ЖЭК, а так же свою хозяйственность, она поплелась на лестницу. Вот кто просил покупать муку про запас? Старая еще не совсем кончилась. Но ей в магазине пришла в голову гениальная мысль, а почему бы не испечь пирогов? Дома лежит полкочана капусты и из него срочно надо сделать пироги, иначе пропадет. А еще яблоки, они так вкусно пахли, были красные и так аппетитно выглядели, что она набрала целых 2 килограмма, и это еще не считая яиц, молока, и прочего, чего вдруг срочно захотелось в магазине. А что делать? Семья большая и поесть любят все без исключения. Вот теперь и мучайся, и тащи все это на 17 этаж по лестнице. Ну и ладно, она давно хотела заняться спортом.

Этаже на 9 Аленка уже твердо решила бросить курить, а на 12 решила выкурить последнюю перед смертью сигарету, заодно проверить телефон, что там ей за утро написали.

В школьном чате мамочки с 6 утра обсуждали выбор канцелярских принадлежностей и за 2 часа уже дошли до выбора пластилина. Оказывается ни в коем случае нельзя брать обычный пластилин за 120 рублей, он не экологически-чистый, да и не той твердости, а это плохо сказывается на мелкой моторике и здоровье детей, поэтому выбрать надо тот, который за 900, а те, кто экономят на развитии детей беспросветные дуры. У Аленки опять задергался глаз. Ей хотелось написать им всем: «Бабы, откуда у вас столько времени???». Но она сдержалась и с надеждой открыла чат Сашкиной группы, но там тоже все было непросто.

Мамочки ругались из-за несправедливого распределения ролей на утренник, посвященный дню осени. У тыквы было слишком мало слов, а роль рассказчика отдали почему-то тихой и забитой Арине, против которой никто ничего не имеет, но вот Варвара бы справилась лучше. А еще обсуждали поделки, выкладывая шедевры, которые сделали их пятилетки. «Твою мать, про поделку-то я забыла» – присвистнула Аленка. «Ну вот, бритье ног отменяется, и глажка с шампанским подождут, буду до ночи делать осеннюю шляпу. Надо мужу сказать, чтоб набрал каких-нибудь листьев и желудей по дороге. Знать не знаю, где он их нароет, кто, в конце концов, добытчик, вот пусть и добывает, а завтра выставлю в общий чат, и подпишу «Сашенька все сам сделал! От и до! Моя гордость!».

Поднимаясь дальше по лестнице, с пакетами в одной руке и телефоном в другой, изучая варианты поделок, Аленка не сразу обратила внимание, что уже два этажа поднимается в полной темноте. В их доме лестницей пользовались крайне редко, она предназначалась исключительно для экстренных случаев, таких как пожар, видимо поэтому окна тут были не предусмотрены, а освещением служили лишь тусклые светильники, по одному на лестничный проем, которые к тому же систематически перегорали. Аленка включила на телефоне фонарик и осветила стену, пытаясь понять, на каком этаже она сейчас находится. Отлично! Почти дошла, всего один проем и она дома. И тут краем глаза она отметила какое-то движение, сверху навстречу ей спускалась огромная фигура в чем-то бесформенном, с капюшоном на голове. Аленка навела на нее фонарик, фигура от неожиданности на мгновенье остановилась, инстинктивно прикрыв лицо рукой, а затем, с неожиданной для ее размеров прытью бросилась вниз, по пути задев Аленку и едва, не опрокинув ее с лестницы. «Сумасшедший какой-то» – подумала Аленка, переводя от испуга дух. «Еще и пакет чем-то зацепил, вон все яблоки мои рассыпались». К глазам предательски начали подступать слезы, а в носу противно защипало. Она была не из неженок, которые плачут по любому поводу, но не перед днем рождения, только не сейчас. В это время она превращалась в легкоранимую кисейную барышню, которую до слез могло довести все, что угодно, особенно незаслуженные грубость и хамство.

Отставив в сторону уцелевшие пакеты с продуктами, она начала ползать по всему лестничному проему 16 этажа, подсвечивая себе фонариком и собирать уже не казавшиеся ей такими аппетитными яблоки. При этом она ругалась такими словами, которые уважаемой всеми многодетной матери и знать-то не положено, не то, что произносить вслух.

Когда со злополучными яблоками было покончено, Аленка подумала, что что-то в фигуре мужчины ее насторожило, была в ней какая-то неправильность. И собственно говоря, с чего вдруг она решила, что это был мужчина? Ни лица, ни фигуры как следует, она не разглядела. Но тут от размышлений о фигуре ее отвлекло сообщение еще одной мамочки, написавшей очередную несусветную глупость, на которую заведенная Аленка не могла не ответить уничтожающей остротой.