Нина Стожкова - Портрет неизвестного в шляпе

Теперь Валя не придумывала героев сказок, а писала на холстах бесконечные букеты. Рутинная и скучная, казалось бы, для художника ее уровня работа нравилась Квитко все больше и больше. Она внезапно почувствовала себя Феей Драже из волшебной страны, исполняющей любые желания заказчиков. Васильки, подсолнухи, ромашки, пионы, тарелки со спелой клубникой и вазочки с прозрачной красной смородиной… Цветы и ягоды окружали ее и в реальной жизни, и на холстах. У Валентины наконец появились деньги, она уже не считала каждую копейку. Валя давно была и добытчицей, и творцом, и хозяйкой в одном, как говорится, флаконе, поэтому новые обстоятельства ее не могли не радовать.

Валин брак, как сейчас принято говорить, изжил себя. Одновременное пребывание Валентины в двух параллельных мирах, реальном и вымышленном, ее мужу постепенно стало в тягость. Волшебный мир, созданный воображением талантливой женщины, был для него необязательным и неинтересным. Валю, напротив, раздражали бесконечные идеи супруга купить в дом какую-нибудь навороченную технику или приобрести крутую видеокамеру, ради которых требовалось отменить интересное путешествие или реже покупать билеты в театр.

Словом, Валя облегченно вздохнула, когда супруг внезапно встретил практичную молодку с квартирой и съехал от нее.

«Вот и ладненько, по крайней мере, совесть не будет мучить, что выгнала его на улицу, сиротинушку неприкаянного!» – подумала в тот день Валентина.

Сегодня, задвинув в угол портрет незнакомца, она прикидывала на холсте очередную композицию.

«Натюр-морт, мертвая природа, – неожиданно с горечью подумала художница. – Надоело! Я сама, словно срезанные цветы, застыла в своем развитии, окуклилась, остановилась. Цветы – это ведь не только букеты в вазах, это еще… ну да, похороны. Хорошо, хоть сегодня портрет написала, все-таки иной жанр, живое человеческое лицо.

– А вдруг это судьба, рок, фатум? – неожиданно подумала Валентина и развеселилась. – Что если передо мной прямо сейчас предстанет тот самый «натурщик» – в шляпе и черном пальто? Кто сказал, что Пигмалион обязан быть в мужском обличье? Почему я, Валентина Квитко, не могу оживить создание рук своих? Где он, мой роковой красавец Галатей, ауууу?

Внезапно в дверь позвонили, и Валентина вздрогнула. Она вытерла руки о тряпку и побежала открывать, будучи почему-то почти уверена, что за дверью стоит он, ее незнакомый «натурщик» из метро.

Однако перед художницей предстал бравый участковый, Артур Петрович Правдюк. Маленький, круглый, как колобок, с носом-картошкой на мясистом лице, он был полным антиподом неизвестного в шляпе, и Валентина не сдержала улыбки.

– Рисуете? – с уважением спросил страж порядка.

– Работаю, – вздохнула Валентина.

– На каком основании занимаете нежилое помещение? – поинтересовался участковый уже другим, официальным тоном.

– Я член Союза художников и мастерская мне положена по закону, – привычно парировала Валентина, – вот документы.

Они проговаривали этот диалог не в первый раз, и каждый играл свою роль в темпе, чтобы не оттягивать известный финал. В финале Валентине полагалось дать стражу порядка небольшую взятку, а точнее, подарить какую-нибудь маленькую картинку. Его жена Стелла, сотрудница ДЭЗа и поклонница муз, частенько подсылала мужа с проверкой к художникам. А те, зная, что участковый все равно найдет к чему придраться, предпочитали не связываться со служивым при исполнении и откупались небольшими и не самыми удачными работами.

Пока Валентина доставала из дальнего угла какой-то третьестепенный этюд, взору незваного гостя открылся холст с незнакомцем.

– Постойте, а это кто еще такой? – насторожился участковый.

– Да так, портрет неизвестного в шляпе, – удивилась вопросу Валентина. Внезапно нервы у женщины не выдержали, и она повысила голос. – Ну, знаете, это уже слишком, кого хочу, того пишу! Я художник в конце-то концов!

В ответ на ее эмоциональный всплеск участковый молча открыл папку, которую до тех пор держал подмышкой, и торжественно извлек оттуда довольно-таки скверную ксерокопию.

«Их разыскивает милиция», – гласил бледный заголовок на сером листке бумаги. С одной из фотографий, напечатанных на этом же листке, на Валентину уставился тот самый мужчина в шляпе и в черном пальто.

– Когда и где вы встречались с данным разыскиваемым лицом? – начал допрос участковый, без приглашения плюхнувшись увесистым задом на хлипкий табурет, застеленный газетой.

– Да нигде мы не встречалась! – Валентина рассердилась не на шутку. Этот персонаж – плод моего воображения.

– Не стоит, Валентина Петровна, вводить милицию в заблуждение! – назидательно сказал страж порядка. – Мы, хоть и не богема, как вы, однако в искусстве тоже разбираемся. Помню, одному художнику бомж Федя три дня позировал, так потом они всей компашкой «синяков» на гонорар неделю пили. А художник из соседней с вашей мастерской (он, кстати срок аренды не продлил) как-то писал портрет моей жены Стеллы Васильевны целых четыре дня… Это, так сказать, лирическое отступление. Надеюсь, вам известно, что бывает за дачу ложных показаний?

– Ну ладно, – сдалась Валентина. Если это так важно, скажу. Я недавно ехала вместе с этим типом в метро. Сделала эскиз, а потом нарисовала его лицо в мастерской по памяти.

– Линия? Станция? Время? – резко, как в сериалах про милицию, (до ее переименования в полицию было еще далеко) спросил участковый и даже привстал для солидности, вытирая вспотевший лоб безразмерным клетчатым платком. Старая табуретка под ним жалобно скрипнула.

– Между станциями «Рижская» и «Свиблово», два дня назад, в районе одиннадцати часов вечера, – «раскололась» Валентина.

– Так-так, ясно, значит, он скрывается в нашем районе, – обрадовался местный Мегрэ. – Прошу вас в дальнейшем, гражданка Квитко, всемерно содействовать поиску предполагаемого преступника.

– Обещаю, – устало согласилась Валентина.

Страж порядка с достоинством удалился, сжимая подмышкой папку с документами и небольшой этюд с ромашками, завернутый в газетку.

Прошла неделя. Валентина спешила закончить к сроку натюрморт «а-ля рюс» – с самоваром и баранками, заказанный французским журналистом, и работала в поте лица. Звонок в дверь заставил художницу неохотно оторваться от холста.

Перед Валентиной, сияя, словно самовар на неоконченном натюрморте, предстал тот самый свибловский Мегрэ. Вид у него был довольный и одновременно таинственный. В руках участковый держал огромный торт. Легкомысленные красные розочки на коробке и розовый бантик в сочетании с милицейской формой выглядели забавно и мило одновременно.

– Это вам подарок от Стеллы Васильевны. А еще она велела вам передать, чтобы впредь ни о чем не беспокоились.