Ярослав Грибанов - Больной ублюдок и «Черный интернет»

Они его больше никогда не увидели, а то, что осталось на месте, где раньше были усы, ещё долго болело, и пришлось сочинять нелепые отговорки для друзей и родственников про некое проигранное пари.

Вскоре Джеральд узнал, что его психолог придумала систему каждодневных заданий по совету его родного брата, который заходил к ней и очень волновался за его здоровье. Брат долго рассказывал о детских травмах Джеральда и попросил разобраться с ними при помощи заданий, которые он сам разработал.

– Вы знаете, ваш брат очень харизмотичная личность, – заметил психолог.

– У меня никогда не было брата, – сказал Джеральд.

23

В светлой больничной палате лежал пациент, потерявший много крови после ножевого ранения, очнувшийся от наркоза после операции. Местный врач анестезиолог за свою долгую карьеру постиг все тонкости своей любимой работы. Было у него одно занятное хобби. Он умел создавать своим наркозом различные галлюцинации для своих пациентов. Когда-то, в своё время, он получил эту идею из анекдота, рассказанного коллегами. Попробовав наркоз на себе много раз, он даже знал, какие примерно галлюцинации и от какой дозировки могут случиться. Майкл сразу ему не понравился. Бандит какой-то подумал медик и сделал ему самый жесткий из возможный наркозов. Особо лакомым моментом для него было прийти, когда пациент приходит в себя и спросить у него, как дела и что ему снилось. Майклу снился ужасный сон о том, что на него напала его точная копия только без души. Чувства от него были как от куклы. Мало того, ещё и голый. Противник душил его в липких объятиях, и невозможно было вырваться, а когда всё же получилось, то понеслись сны обо всех подряд жизненных эпизодах, переигранных заново в нелепом гротеске. Майкл узнал это наркозное послевкусие. В юные годы ему довелось, пробовал очень много разных наркотиков. Он завязал с ними после того, как проиграл друзьям спор, в котором проигравший должен был слопать скополамина, препарата, от которого человек становиться чрезвычайно послушным и податливым. Скополамин подавил его волю, и друзья могли делать с ним всё, что им захочется. Они заставляли его наряжаться в тряпьё, ползать на четвереньках, а затем ещё и кое-что, о чём лучше никому не рассказывать. Майкл понял, что доктор неспроста так ехидно интересуется его самочувствием, и в частности снами. В глазах доктора был заметен характерный блеск азарта. Ответом доктору на это было то, что сны, конечно же, приснились и, что вообще ему часто снятся странные сны, и они обычно сбываются, а бабушка его была гадалкой.

– Значит, дело было так: снится мне, будто мы идём с вами за руку. Вы одеты в холщёвую накидку, а ещё вы очень больной и грустный. Мы идём вместе по тёмному коридору на свет, и вам становится пора. Я как-то почувствовал это. Мне не привыкать, чувствовать такие вещи. Тогда я отпускаю вашу руку и говорю: «Прощай, мой хороший, спасибо тебе за всё, что ты сделал на Земле».

Такой сон не мог порадовать врача, и он, не сумев скрыть отвращения, скривился. Пожелав Майклу скорейшего выздоровления, анестезиолог ушёл прочь, оставив Майкла одного. Майкл лежал на больничной койке, и вспомнились ему слова: «Проживешь жизнь и так её и не поймешь…» А что конкретно нужно понять? Существует некое единое понимание жизни? Каждый понимает всё по-своему. Или нет. Или да?

Майкла зацепила эта фраза. Он ненавидел её, пытался раскритиковать, затем, неожиданно восхищался ею: «Почему же она не дает мне покоя? Может нужно задуматься не о самой фразе, а о том, почему она меня так бесит? Потому что её произнёс тот, кто меня ранил? Считает себя умнее меня? Да нет, чёрт нет… это несчастный случай. У меня каждый день был риск закончить жизнь подобным образом, я ведь давно смерился. На улицах полно таких отморозков в любой части света. В чём же дело, что не дает мне покоя? Что именно так меня бесит? Прожить? Жизнь? Понимание? Точно! Понимание! Может… я чего-то не понял? Чего я не понял?»

И тут Майкл почувствовал из самого сердца то, о чём даже и не подозревал, что может почувствовать. Это было не просто чувство. Это было чувство, которое ударило ему в голову и раскрылось озарением. Майкл никак не мог обосновать свои мысли. Теперь он просто знал это, знал как истину, и всё. Не было никакой анонимности в сети, не было никакого превосходства и супервозможностей В1. Наверняка и Генри не ведает, что творит и на кого работает, считая себя самым умным. Кем бы ты ни был, никогда не стоит думать, что ты умнее всех.